Поиграем? - Корнилова Ксения

***

Остывающее солнце только начинало отбрасывать вокруг длинные тени, а мать уже копошилась на кухне, хотя едва справлялась даже с приготовлением завтрака. Надо бы встать и помочь, но Юэль Бергман не хотел вылезать из теплой кровати, из-под вязанного толстого пледа, накинутого прямо на тяжелое ватное одеяло, тащиться голыми ногами по ледяному в это время года полу, влезать в резиновые сапоги только затем, чтобы притащить ведро воды из колодца.

– Мам, иди спи, – голос ломался, и вместо привычного визга из горла вырвался хриплый бас, срикошетил от деревянных, давно некрашеных стен, покрытых облупленной бежевой краской, и полетел дальше, до самой кухни. Хотя дом был такой маленький, что можно даже шептать – все равно услышишь.

Она, как обычно, промолчала и продолжила демонстративно греметь посудой.

– Мам! – в этот раз получилось громче. – Я сам все сделаю! Попозже!

Юэль не был идеальным сыном, но мать любил и всячески старался помочь. Иногда даже мучила совесть, но пересилить себя не мог или не хотел.

Накрывшись с головой одеялом, мальчик вдохнул затхлый влажный запах и замер. Если повезет, еще удастся поспать.

Он почти задремал, когда услышал звук мотора. Подскочив на кровати, Юэль бросился к окну, подвернул ногу, чуть не упал, едва слышно вскрикнул, схватился тонкими пальцами за дышавший на ладан подоконник и жадными глазами уставился сквозь мутное, в подтеках дождя окно. Точно. Машина! И не абы какая развалюха, на каких сюда, пусть и редко, заглядывают охотники или любители полазить по горам, а новенький, слегка покрытый пылью синий пикап.

Натягивая по пути рваные, давно не стираные засаленные джинсы и растянутый вязаный свитер, мальчишка побежал на кухню, где еще гремела посудой мать, – оттуда лучше видно дорогу, петляющую по лесу почти до самого заброшенного лет десять назад поселка. Он раньше часто ездил туда на стареньком кривом велосипеде, время от времени его подбирали те, кто ехал в ту сторону, – пятилетнего розовощекого пацана знали все, и некоторые даже принимали за своего.

Некоторые, только не поселковые мальчишки, считающие своим долгом поиздеваться вдоволь то над пропавшим без вести отцом, то над однорукой матерью, ставшей инвалидом почти сразу после его рождения, то над ним самим, “деревенским”. Они мнили себя высшей кастой, избранными, словно жили не в закрытом поселке, а в каком-нибудь мегаполисе. Хотя разве место жительства делает тебя лучше или хуже?

Синий пикап вскоре пропал из вида. Но не успела улечься поднятая громадными колесами пыль, как снова послышался звук мотора. Мимо промчался красный с белыми полосками седан и скрылся из вида.

Еще две машины за последние пару дней. Что-то происходит в давно забытом поселке. Но что? От любопытства Юэля потряхивало. Накинувшись на приготовленный матерью завтрак, он смел все за минуту, влез в старые, почти полностью развалившиеся кроссовки, которые стали малы еще в прошлом году, и выбежал за дверь. Верный друг – велосипед с кривым передним колесом – стоял, прислоненный к забору, и только того и ждал, чтобы отправиться в следующее путешествие, хотя давно пора оттащить его на свалку металлолома в близлежащем городе и выменять за него пару монет. Но мысль о том, что он будет окончательно отрезан от внешнего мира, пугала.

Ничего. Скоро он уедет отсюда. Найдет в городе приличную работу и жилье. Заберет с собой мать. Не подыхать же тут, в полностью сгнившем домике…

Дорожная пыль давно улеглась. Разгоряченный поездкой, Юэль привставал с сидушки, вытягивал длинную шею вперед, насколько позволяла физиология, и хватал ртом воздух в попытке отдышаться. Останавливаться не хотелось, его гнала вперед жажда самому, своими глазами, увидеть, что затевается там, куда давно никто не ездит. По спине тек пот и тут же, на ветру, превращался в липкую корку. Длинные, до плеч, спутанные колтунами немытые волосы почти насквозь промокли и теперь налипали на лоб, нос, щеки. В какой-то момент перед глазами замельтешили “мушки” и пришлось чуть сбавить скорость, чтобы не свалиться и не исцарапать себе коленки, но уже через минуту предвкушение чего-то нового опять толкнуло вперед, заставляя наплевать на все остальное.

Он не обращал внимания на высоченные ели, черные снизу и темно-оранжевые у верхушки. Не смотрел вниз в ущелье, окутанное туманом, напоминающее очередную сагу о вампирах и оборотнях. Он насмотрелся на красоты местной природы. Ему хотелось большего.

Впереди показался мост. Деревянный, построенный еще лет пятьдесят назад, тогда же, когда на естественное, почти ровное плато, окруженное с одной стороны скалами, а с другой – глубоким ущельем с рекой по самому дну, пришли люди и решили построить тут поселок. Юэль не знал, чем тут занимались, никогда не интересовало и то, почему отсюда, в конце концов, все ушли. Поговаривали, тут работала группа ученых, чей проект вскоре закрыли за недостаточностью финансирования. Некоторые склонялись к предположению о религиозной секте, решившей уединиться от греховного мира за горами. Другие верили в то, что пришедшие искали тут в горах полезные ископаемые – нефть или золото, – но ничего не нашли и свернули поселок, вывезя жителей поближе к городу. Сам Юэль предпочитал версию, что здесь, в этой глуши, разрабатывали секретное смертоносное оружие – вроде атомной бомбы.

Остановившись у моста, Юэль слез с велосипеда, покатил его вперед, внимательно вглядывался в очертания домов, прикрытых разросшимися деревьями и кустарником. Он бывал тут иногда – идеальное место, чтобы отдохнуть от матери и побыть одному, – залазил в домики, рассматривал оставленные прошлыми жильцами вещи, делал вид, что это принадлежит ему одному. На чердаках осталось много интересного. Кое-что он даже утаскивал с собой и обменивал на пару гамбургеров в городе или оставлял себе.

Сначала мальчишка увидел красный с белыми полосами седан. Он спрятался за первым же домиком под навесом у самой стены. Синий пикап проехал на пару сотен метров вперед и, не скрываясь, раскорячившись на всю дорогу, стоял у дома под номером двенадцать.

Юэль бросил велосипед в кусты. Надо подобраться поближе и заглянуть в окно… Только так, чтобы никто не увидел.

***

Длинные латексные перчатки выше локтей стягивали кожу. Узкое, едва прикрывающее кружевные черные трусики платье обтягивало так, что не оставляло места для фантазий. Ирэн Милф провела пальцами по блестящему чокеру, украшенному подвеской в виде серебряного сердечка с темно-синим камнем по центру, завела руки за шею, склонила голову чуть вправо и вперед и расстегнула упрямую застежку. Пепельного цвета волосы упали на лицо, она убрала их за ухо и посмотрела прямо перед собой в зеркало, подсвеченное по периметру лампочками.

– Ну что, можно расслабиться? – Ирэн улыбнулась отражению, стянула перчатку с левой руки и бросила прямо на пол. Следом полетела и остальная одежда.

Острые плотные струи воды обволакивали уставшее тело, успокаивали после долгого дня и насыщенной ночи. Волосы, темные, напитанные влагой, прилипли к бледным плечам, напряженной спине. У ступней с красными отметинами от туфель скапливалась вода, и Ирэн опять вспомнила, что собиралась вызвать сантехника, но забывала об этом сразу же, как выходила из душа.

Запахло лаймом и мятой. Любимый шампунь заканчивался, и это раздражало – что еще может пойти не так?!

Выйдя из душа, Ирэн накинула на мокрое тело шелковый халат, который тут же прилип к влажной коже. Еще раз посмотрела на себя в зеркало, поправила выбившиеся пряди насквозь мокрых волос, с которых стекала вода и капала на черный кафель, и прислушалась.

– Давай же, проваливай, – пробормотала она, повернула замок, приоткрыла дверь и выглянула в комнату.

Никого.

Случайный любовник, имени которого девушка не удосужилась спросить, уже ушел. Она не слышала, как захлопнулась дверь, пока наслаждалась душем, но радовалась тому, что тот не стал дожидаться или делать вид, что обязан теперь жениться или что-то подобное. Ей не нужны отношения. Ей хватало проблем, чтобы брать на себя еще чьи-то.