Испанский рассвет - Уокер Бу

– Твоя мама, уже будучи взрослой, кое-что узнала о своей семье. Произошло это за день до нашего с ней знакомства. – Он немного помолчал, словно готовясь к прыжку над пропастью. – Ее удочерили.

Мия перестала двигать рукой.

– Удочерили?! – Она выглядела озадаченной, но Бакстер не сомневался, что дочка все поняла. Среди ее друзей тоже был приемный ребенок.

– Бабушка Дотти на самом деле ее приемная мать. – Бакстер еле удержался, чтобы не добавить: «Это многое объясняет, согласна?»

Он потер руки и пододвинулся к Мии поближе.

– Тебе известно о компании «23эндМи»?

Мия помотала головой.

– Они занимаются расшифровкой генома человека. Так можно узнать о своем происхождении. Наверняка ты слышала про ДНК. Это… – Он запнулся. Когда на уроке биологии рассказывали про ДНК, он, похоже, сочинял очередную мелодию. – Это такие маленькие частички, которые делают нас теми, кто мы есть. Ученые из компании «23эндМи» выделяют ДНК из слюны, анализируют образец, а потом могут рассказать все о твоем происхождении и предках, живших тысячи лет назад.

Мия глянула на него с недоверием.

– Прям по слюне?

– Именно. Ты плюешь в пробирку, запечатываешь ее в конверт и отправляешь по почте. Потом получаешь результаты. Когда мы с мамой только начали встречаться, генетическое тестирование набирало популярность, и ей захотелось его пройти. Она надеялась узнать что-нибудь о своем происхождении.

Бакстер откинулся на спинку дивана.

– А еще она очень хотела найти свою биологическую семью. – София всегда чувствовала себя чужой в семье, которая ее воспитала. Отсюда такое страстное желание отыскать кровных родственников. – Поэтому мы сдали тесты.

– И?..

– И… никого не нашли. Родственников можно обнаружить только в одном случае – если они сами сдали такой же тест. – С каждой произнесенной фразой Бакстер понимал, что возможность поставить точку в этом разговоре становится все более призрачной. Запрещая себе думать и говорить о Софии в течение долгого времени и довольно успешно справляясь с поставленной задачей, этим разговором он рисковал свести на нет все свои маленькие победы.

– Одним словом, я случайно зашел на их сайт – мне пришло оповещение от службы безопасности – и увидел там сообщение на имя мамы. Похоже… – Внезапно непонятное чувство, похожее на грусть, пронзило все его тело. Переживая, что Мия может заметить его смятение, он взял себя в руки и продолжил: – Я допускаю, что эта женщина – мама твоей мамы. Поэтому они так похожи.

– Серьезно?! Обалдеть! Получается, она моя бабушка? – вопросительное выражение лица сменилось выражением крайнего изумления.

– Такая вероятность есть.

– А можно ее увидеть?

«Нет», – подумал Бакстер. Встреча в его планы не входила.

Он принес ноутбук. Мия пододвинулась к нему, и они вместе открыли профиль Эстер Арройо.

– Вау! Вылитая мама! – не удержалась Мия.

– Согласен. Странное ощущение.

– Получается, она разыскивает маму?

– Похоже на то. Бабушка она тебе или нет, точно мы пока не знаем. Нельзя забывать, что на сайте возможны ошибки.

– Но они так похожи! – возмутился юный правдолюб.

– Не спорю.

– Говоришь, она написала сообщение? – настроение Мии резко изменилось. От утренней угрюмости не осталось и следа. В ней вдруг проснулся живой интерес.

«Не стоит радоваться раньше времени», – подумал Бакстер и открыл сообщение. Мия прочитала его вслух и тут же объявила:

– Мы должны написать ответ.

«Ну все, начинается». Этого Бакстер и опасался. Он возвел баррикады, чтобы оградить Мию от болезненных воспоминаний о матери, а София подкралась с другой стороны.

– Не все так просто, солнышко. По-моему, не самая лучшая мысль.

– Почему же?

– Во-первых, она вряд ли говорит по-английски, потому что живет в Валенсии. Это в Испании. – Аргумент даже ему самому показался смешным. Письмо было на английском. Хотя она могла воспользоваться автоматическим переводчиком.

– No problemo, – заверила Мия. – Yo hablo español! – Это правда. В школе она изучала испанский. Он сам отдал ее в школу с языковым уклоном.

– Если честно, причина в другом. Эта женщина разыскивает твою маму и, когда узнает правду, сильно огорчится. Ты же помнишь, как тяжело мы переживали уход Софии. Нехорошо подвергать ее таким же страданиям. Мама с нами согласилась бы.

Мия откинулась на спинку дивана.

– Возможно, это подло, но… – Он решил, что лучше замолкнуть, пока не сказал чего-нибудь лишнего о ее действующих бабушках, которые почти забыли о существовании внучки. – Конечно, из вежливости можно обменяться парой сообщений. Но для нее самой будет лучше, если мы на этом остановимся. Понимаешь?

Мия нахмурилась.

Убитый горем, Бакстер привлек ее к себе и обнял. Наверное, восьмилетнему ребенку сложно понять, что прошлое иногда лучше не ворошить. Стоило ему прочитать письмо Эстер и увидеть фотографию этой женщины, как с новой силой нахлынули померкнувшие было воспоминания о Софии, и теперь он вынужден проявлять чудеса изобретательности, чтобы уклониться от болезненных уколов памяти. Если не остановиться сейчас, они оба могут пострадать.

Мия дотянулась до сенсорной панели и снова развернула фото Эстер. Они смотрели на женщину несколько секунд, и охватившая его тоска лишний раз показала, какую опасность таят в себе призраки прошлого.

«Прошлое – под замок!» – подумал Бакстер и закрыл ноутбук. На душе сразу стало легче.

– Так, а кто мне поможет с панини?

Глава 4

О бабочках она мечтает

До постели в своей комнате Мия добралась только около девяти часов. Уложить ее спать – та еще задача. Казалось, весь мир вступал в заговор, чтобы помешать ей почистить зубы, сходить в туалет и надеть пижаму. Детская с кукольными домиками, батутом и заполонившими все вокруг куклами, мишками и играми больше походила на магазин игрушек.

Лежа на спине, Мия крепко сжимала под мышкой панду по имени Роджер. По другую сторону от нее выстроились в ряд остальные плюшевые друзья. Бакстер лежал рядом и читал ей на ночь сказку, очень натурально – по крайней мере, ему так казалось – имитируя немецкий акцент короля Йонаса.

– Пап, – вдруг обратилась к нему Мия.

Ничего хорошего это не сулило. Бакстер почти физически ощущал, как сумбурные мысли роятся в ее маленькой голове.

– Да как ты посмела прервать мое выступление?! – грозно произнес он. Вообще-то, акцент больше напоминал французский.

– А ты продолжил бы заниматься музыкой, будь мама жива?

Бакстер отложил книгу в сторону и повернулся к дочери лицом. Его кольнула мысль, что он совершил большую ошибку, рассказав Мии об удочерении и сообщении от Эстер Арройо. Все и так из рук вон плохо. Что, если он масла в огонь подливает?

– Трудно сказать. Поверь, гастрольная жизнь быстро приедается. Постоянные разъезды, перекусы где попало. Мы часто брали тебя с собой, хотя ты, наверное, не помнишь. Сейчас мне нравится засыпать каждый вечер в своей постели. Нравятся утренняя суета и беседы с тобой за завтраком. Нравится потеть на велотренажере. Нравится вечером возвращаться домой, зная, что ты меня ждешь. Что еще нужно для счастья?

В его словах была доля правды. Но все не так просто. Он жил музыкой. И добился успеха. Не так много музыкальных групп могут похвастаться тем, что стали по-настоящему популярны. Он с ребятами сумел. Они начали зарабатывать деньги, о которых в юности и мечтать не смели. А все когда-то началось с небольших выступлений, на которые они приезжали в стареньком синем фургоне.

И уж вряд ли Бакстер мог представить себе будущий успех, когда купил первую электрогитару и видавший виды усилитель в одной из комиссионок в центре города. Он тогда почти разорился, выложив за них сто баксов. Больше всех подобная расточительность взбесила отца, мать же вообще пропустила этот факт мимо ушей. Как только Бакстер коснулся струн в первый раз, все плохое, что он видел в семье, просто ушло. Звук гитары заглушал скандалы между вечно пьяными или обкуренными родителями, а также позволял забыть о том, как отец в очередной раз ударил Бакстера кулаком или как мать пожалела вслух, что родила его на свет.