Зодчий. Книга III (СИ) - Погуляй Юрий Александрович

— Да, есть зацепка. Выдвигаемся в Кобрин. У нас есть человек, готовый подтвердить нашу версию, — она скосила на меня глаза. — Мусорщик. Что-то видел.

Бу-бу-бу, ответило ей в трубке чуть удивлённо.

— Что? Почему они вам не отвечают? Ребята, почему вы Владимиру Тарасовичу не отвечаете? — она даже повернулась к пустому дивану. — Хаиров?

Состроив мне страшный взгляд, она продолжила фантазировать:

— Сел телефон, Владимир Тарасович! Не может ответить.

Пауза.

— Передать трубку? Хорошо, сейчас!

Она отключила телефон, а затем выключила его вовсе.

— Здесь ведь плохая связь? — озорно улыбнулась мне. — Кажется, мне удалось его убедить. Как сердце-то колотится!

— Связь здесь отличная, госпожа Панова, — ответил я. — Мы же не на границе с Персией.

— Понимаю. Но вы же не скажете это моему начальнику? — шутливым тоном спросила она. — Вы ведь благородный человек и не подведёте прекрасную даму⁈

— Я чуть меньше месяца благородный, — поддержал я лёгкое настроение. Всяко лучше, чем спорить. — Во мне ещё очень много от дикаря. Поэтому легко подведу.

— Может быть, я смогу что-то сделать для дикаря, чтобы он этого не делал?

Прозвучало двусмысленно, и, по-моему, специально. Решила посмеяться над юношей из глубинки? Ну-ну.

— Можете. Сейчас съедем в лес и рассчитаемся, — с каменным выражением лица сказал я.

— Хорошо, — кивнула Александра, и мне стоило больших трудов, чтобы не дать слабину и не пустить на лицо эмоции.

— Вот здесь хороший отворот, — подсказала она. Вот как мы, да? Ладно.

Я молча притормозил и включил поворотник. В машине запиликало, но Панова не дрогнула. Мне даже стало интересно, насколько её хватит. Когда автомобиль, покачиваясь, скатился на просёлочную дорогу, то Александра ткнула пальчиком:

— Вот здесь с дороги будет не видно. Тут и остановитесь.

— Хм, — послушно кивнул я и направил автомобиль за отворот, едва не увязнув в колее. Остановил машину и повернулся к Пановой. Смотрела она нагло, с вызовом. Совсем не похоже на утренюю девчонку. Ну-ну, всё равно не на того напала. Сейчас мы летим друг на друга по встречной полосе и проиграет тот, кто отвернёт первым!

— Ну что, дикарь… — тихо сказала красотка, зрачки которой расширились. — Пришло время расплаты?

Она подалась ко мне и почти коснулась моих губ, а затем резко отпрянула. Смущённо поправила волосы и отвернулась.

— Прости… те. Простите. Кажется, это зашло слишком далеко. Я ведь не собиралась, надеюсь вы понимаете… — она резко повернулась ко мне. — А почему вы меня не остановили, ваше благородие⁈ Вы же не всерьёз это всё предлагали⁈

Фух. Я воткнул заднюю передачу.

— Ваше благородие? Вы же не собирались на самом деле… Это? — настаивалаПанова.

— Я — нет. Но, призна́юсь, мне показалось, что собирались вы. Кто я такой, идти против желания дамы?

— Вам показалось, — снова отвернулась она. — Не было никаких желаний!

Когда мы выехали на трассу, то некоторое время молчали.

— А если бы я не остановилась? Вы бы… Позволили этому случиться? — сказала вдруг Панова, уже пришедшая в себя.

Я загадочно улыбнулся, но не ответил. Попутчица же продолжать тему не захотела, уставившись в окно. Однако иногда, всё-таки, бросала на меня странные взгляды.

Билеты в Петербург я взял в автоматической кассе, в общем зале. Панова до конца просила отказаться от неблагоразумной затеи. Пришлось убеждать на практике. Перед тем как пойти на «неоправданный риск», я помог купить билеты одной очень тревожной женщине лет пятидесяти, которая никак не могла пройти не самую продуманную процедуру с оформлением билета.

Взломать такой терминал большого труда не было. И я очень дотошно вбил паспортные данные женщины в программу, просто в момент синхронизации с сетью подменил фамилию покупательницы на Александру Александровну Александрову-Александровятскую, а затем попросил Панову затребовать у своих информацию, есть ли такой пассажир в списках или нет, и едет ли в Петербург некая Сорочко Степанида (как и звали женщину).

Девушка ради этого даже включила телефон. Растерянно сообщила о шести пропущенных вызовах, а потом сделал пару звонков, наблюдая за мной. Я же времени особо не терял и оформил билеты для себя и Пановой, также перехватив отправку имён и заменив их на выдуманные.

— Сорочко в списках нет, а Александровятская едет… — сказала оперуполномоченная, закончив разговор. — Да как ты это делаешь⁈

— Магия, — только и ответил я, а потом поспешил за удаляющейся женщиной. Подводить незнакомку мне совсем не хотелось. Она ведь ни в чём не виновата. Так что, когда та подошла к кондуктору в ярко-белом мундире, проверяющем пассажиров на входе в поезд, я уже был рядом. Служитель железной дороги посмотрел документ, навёл сканер на билет. Пиликнул. Я успел подменить ответ из сети, показав мужчине настоящую фамилию, и Александра Александровна Александрова, с паспортом на Сорочко Степаниды, села в вагон. Официально.

Наша посадка прошла тоже без проблем. А когда поезд тронулся с платформы, медленно разгоняясь, то я устроился поудобнее, привалился к окну и уснул. Панова сидела напротив, думая о чём-то своём.

Шибанов знал, что Игнатьев пропал, и был убеждён — граф сделал это не по своей воле. Мало того, старший комиссар пребывал в уверенности, что его наниматель больше никогда не появится. Поэтому усердствовать, и выполнять поручение пропавшего человека было абсолютно ни к чему. Однако внутри Шибанова точило крайне неприятно ощущение приближающихся проблем. Чуйка зудела где-то на подкорке и требовала принимать меры. Но какие — не подсказывала.

Поэтому, когда Смирнов и Хаиров вдруг перестали выходить на связь — Шибанов встревожился ещё больше. Он не просто так отправил их с Пановой. Эти двое никогда лишних вопросов не задавали, и пусть не были так замазаны в делах начальства, но предпочитали жить спокойно и сытно, закрывая глаза на мутные вещи, о которых их временами просили. Хаиров понимал: если будут проблемы у Шибанова, то будут проблемы и у него.

Старший комиссар донёс это до младшего сержанта наиболее доходчивым способом. А когда дозвонился до Пановой и прослушал её спектакль, то понял — дело неладно. Девчонка врала. Ему врала! Зачем? Почему?

Нет смысла гадать, рыжая дура что-то узнала. Телефон зажужжал, и Шибанов бросил взгляд на вызывающего. Федотов! Отлично!

— Говори, — отрывисто сказал он в трубку.

— Уехали они, по новой дороге. Я несколько человек спросил про машину со знаками Комиссии. Все уверяют, что уехали ещё днём, — отчитался отправленный в Томашовку следователь. — Может, прорыв изнанки был, и потому связи нет, Владимир Тарасович?

— В машине было трое?

— В основном все видели только машину, Владимир Тарасович. Один солдат на выезде сказал, что вроде женщина за рулём была, и кто-то ещё в салоне был, но он не разглядел.

Шибанов сбросил звонок. Зуд не унимался. Это всё очень нехорошо. Очень. Он вышел на крыльцо дома, который ему выдал Игнатьев на время работы Специальной Имперской Комиссии. Деревня деревней, конечно. Но есть горячая вода и свет — уже хоромы.

Старший комиссар поднял трубку снова, набрал номер.

— Слушаю, — ответил на том конце дежурный.

— Запрос на подозреваемого оформи. На розыск.

— Записываю, — собеседник запыхтел, будто бы набор букв доставлял ему трудности.

— Александра Витальевна Панова, — Шибанов посмотрел на свои ногти. Увидел полоску грязи и поморщился. Вернётся в Петербург — первым делом на маникюр сходит!

— Сашка? — удивился голос. — Зачем⁈

— Много вопросов, — не стал скрывать раздражение Шибанов. — Делай, что тебе говорят!

— Так я ж не просто так спрашиваю, Владимир Тарасович, она же звонила недавно. Спрашивала про некую Александру Александровну и ещё какую-то женщину. Интересовалась, едут ли они сейчас в Петербург на вечернем рейсе из Минска.