Академия сумрака. Пыльца лесных фей (СИ) - Томое Тиро

Роберу не повезло. Он не смог определить болезнь, запутался и попал на пересдачу во время зимней сессии. К нему в компанию угодила Ядвига и Велер.

Я скучала, подперев голову рукой, и ждала своей очереди.

— Адептка Танд, вы следующая. Приготовьтесь, — провозгласил профессор.

У койки больного бойко отвечал Крэнт. Ему достался обычный простуженный.

Я даже позавидовала. Зная профессора и его шутки, могу предположить, что со мной он так ласково не обойдётся.

— Адептка Танд, что бы нам такое у вас узнать? — задумался на секунду профессор Веласс, когда я встала у пустой койки, улыбнулся и сказал, — придумал.

На койке возник бледный, одутловатый больной. Кожа лица была покрыта мелкими капельками пота, щёки цвели горячечным алым цветом, под глазами залегли синяки.

— Хм-м, — протянула я, разглядывая пособие, — можно его испражнения?

— Даже не осмотришь больного?

— Осмотрю. Можно мне его мочу?

— Пожалуйста, — махнул рукой профессор.

На столе возникла ёмкость с мутной жижей. В ней отчётливо виднелся беловатый осадок.

Для верности я осмотрела бумаги с историей болезни. Резкое повышение температуры, головная боль. Больной несколько раз испытал острый приступ рвоты.

Я откинула одеяло и приступила к осмотру. Вздутый живот, боль в пояснице, резкая реакция на приём ладони.

Легкотня. Две недели назад такой больной был у меня в реальности. В очередную ночь, когда я отрабатывала пропуски лекций в лечебнице. И именно профессор Веласс был его лекарем.

Покажу, что урок усвоила.

Я обернулась к аудитории, чтобы дать ответ, и наткнулась на высокомерный взгляд Мегры. Презрение так и сочилось из её глаз.

Я перевела взгляд на стакан с выделениями больного, и в голове мелькнула одна из баек, рассказанных мне профессором.

Что ж, Аймена, ты сама напросилась.

Хищно улыбаясь, я взяла в руки ёмкость. Отвернула крышку и в упор посмотрела на Мегру. Она скривилась.

Аймена Мегра всегда была сверх брезгливой. И я решила этим воспользоваться.

Не отрывая взгляд от Мегры, я засунула палец в стакан, поболтала в мутной жидкости, а потом облизнула палец.

Мегра побледнела и вылетела из аудитории.

За ней последовали ещё парочка таких же брезгливых.

Остальные остались сидеть, но лица их выражали одновременно отвращение и восхищение.

Профессор Веласс захохотал.

— Адептка Танд, так вы скажете нам, что с вашим больным? — произнёс он сквозь смех.

— Да, у него воспалительный процесс почек. Скорее всего, правый орган поражён.

— Благодарю, адептка. Высший бал. И верните испражнения на стол.

Я завинтила крышку, поставила ёмкость обратно и моё пособие мгновенно испарилось.

В аудиторию вернулись бледные беглецы. Мегра даже не взглянула в мою сторону.

Рядом со мной встал профессор Веласс и положил руку мне на плечо.

— Итак, группа. Сейчас вы все, особенно бегающая троица, показали мне, что не усвоили главного принципа лекарского искусства. Напомните мне, адептка Танд, как оно звучит?

— Лекарь должен быть внимательным, — улыбаясь, ответила я, с наслаждением наблюдая за зеленовато-серой Мегрой.

— Всё верно, адептка. Объясните, что вы сейчас сделали.

— Пошутила, — пожала я плечами, — засунула в ёмкость один палец, а облизнула другой.

Дружный выдох облегчения всей группы и злобное шипение «С-стерва!» от Мегры послужили мне наградой.

Глава 3

Щедрые дары многоликой богини

Громкий звон сигнала, означающего окончание пары, снял с нас Молчуна. Мы побросали принадлежности в сумки и поспешили на следующую пару.

Профессор Веласс окликнул меня. Я остановилась.

— Молодец, Рэй, — довольно улыбаясь, произнёс он, — здорово ты их. Думал, не запомнишь мою байку.

— Да оно само как-то получилось. Я не собиралась ничего такого делать, но взгляд Мегры…

— Понимаю, в ней слишком много спеси. Да?

— Ну, да, — пожала я плечами, — и она ненавидит меня с первого дня. Я ей тогда даже ещё ничего не сделала. И не собиралась.

— Знаешь, Рэй, — профессор грустно взглянул на меня, — иногда ненависть возникает сама по себе. Как и зависть. Ты не обязана что-то для этого делать. Просто существуешь.

— Почему так, профессор? Это же несправедливо.

— Что мы знаем о справедливости, Рэй? Многоликой Зааполе известно больше. То, что несправедливо для кролика, которого подали на ужин, то совершенно справедливо для умирающего от голода. Понимаешь?

— Да, хоть мне это и не нравится. Справедливость слишком несправедливая, — буркнула я, — богиня подлости эта ваша Заапола.

Лотрей Веласс засмеялся.

— И такое лицо у неё есть. Ладно, не буду тебя задерживать, а то опоздаешь. И не забудь, что у тебя сегодня четырёхчасовая отработка в лечебнице.

— Помню. Всего доброго, профессор.

— И тебе, Рэй.

За дверью меня ждала Шайя.

— Чего он?

— Про отработку напомнил. Надо будет к директору пойти за разрешением.

— Зачем? Сигани через забор, как ты привыкла. Делов-то.

— Не смешно, Шайя, я законопослушный гражданин, — вздохнула, косясь на Шайю, та прыснула, — Пошли, а то авгуры опять нам смерть напророчат.

— Как будто, если мы придём вовремя, что-то изменится, — скривилась подруга.

Мы громко засмеялись и вспугнули стайку робких первокурсников. Они шарахнулись, бросили на нас испуганные взгляды и скрылись в ближайшем кабинете.

Авгуларий — аудитория прорицания — располагалась в отдельном флигеле, неподалёку от основного учебного корпуса. Чтобы попасть в него, нужно было пересечь тренировочный плац.

Мы вышли на улицу. Резкий порыв ветра взметнул мою юбку, разлохматил короткие волосы Шайи, запорошил нам глаза сором.

Стало зябко. Мы торопливо заспешили по плацу, продуваемому всеми ветрами.

— Что-то рановато в этом году, — пробормотала Шайя, накидывая капюшон толстовки на голову.

— Угу, — я обняла сумку и прижала к себе, спасаясь от прохлады, — плющ покраснел.

— Уже? — удивилась Шайя.

— Угу. Ему ещё дней двадцать положено зелёным стоять, а он отчего-то так не считает.

Мы забежали в авгуларий и с наслаждением окунулись в тепло.

Флигель делился на три уровня.

Нижний — для прорицаний с использованием призыва к мёртвым. Средний — для проведения простеньких ритуалов типа рунных раскладов, карт Таро, магических камней.

И верхний — для наблюдения за полётами птиц.

На нижнем мы были всего три раза. И все три на первом курсе. Дважды нас туда водил авгур Халдей и однажды авгур Аппола.

Уж не знаю, что повлияло — наша бездарность, как утверждали авгуры или слабые магические умения наставников — как подозревали мы, но никого из мёртвых мы так и не вызвали.

С тех пор, на наших уроках, подвал был всегда крепко заперт.

— Опаздываете, адептки, — скривив губы куриной гузкой, поприветствовала нас авгур Аппола.

Сухощавая, бледная, тонкогубая прорицательница редко покидала флигель. Она избегала внешний мир, потому что везде видела знаки и предзнаменования.

— Простите, профессор, — мы смиренно склонили головы, чтобы не нарваться на очередное пророчество нашей гибели.

Тяжкий вдох, секундное раздумье и профессор смилостивилась.

— Идите наверх. Сегодня у вас гадание по полёту птиц. Авгур Халдей вас уже ждёт.

— Спасибо.

Мы юркнули мимо сухощавой прорицательницы. Поднимаясь по лестнице услышали глухие слова, отправленные мирозданию, но предназначенные нам.

— Тот, кто не ценит дары великой Кайны, тот будет поглощён Сумраком раньше положенного срока…

Всё-таки профессор не выдержала и напророчила нам смерть.

— Ух, как страшно, — издевательски прошептала Шайя, останавливаясь возле двери на крышу, — старая Богиня Времени уже сама ушла за полог Сумрака, а профессор продолжает нас ею пугать.

Дверь распахнулась и нас встретил профессор Халдей. Невысокий, кругленький авгур был одет в свою излюбленную белую хламиду с пурпурной полосой по подолу. Он хитро улыбнулся нам, отчего его брови резко взлетели вверх на лоб, и спросил.