Дочери Волхова (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
Увидев вышедшего из клети Велема, Остряна почувствовала, как у нее дрогнула сердце. Она ничего не могла с этим поделать; становилось неловко, любое приходящее на ум слово казалось глупым, а руки само собой принимались теребить кончик косы, как у тринадцатилетней дурехи. И чем дальше, тем больше. Сейчас он уже стал в ее глазах красавцем или, во всяком случае, достаточно привлекательным, а черты его открытого лица, в которых отражались ум, твердость, честность и доброжелательность, были лучше любой красоты, и даже следы оспинок у него на лбу для нее сияли, будто звезды из кощуны.
– Здоровы будьте, красавицы! – Велем улыбнулся им, но Остряна видела, что он перед этим думал о другом и ему пришлось сделать усилие, чтобы взять себя в руки. – Как во поле стоят три березоньки, так у наших дверей да три девушки, три ясны зореньки!
Благуша и Тишанка засмущались, захихикали, переглянувшись и склонив головы, же при этом бросали на Велема весьма красноречивые взгляды. Хоть парень и казался обеим слишком старым – ему бы полагалось жениться уже года три назад, – однако он был так статен и хорош, а главное, оживлен и весел, что его внимание доставляло им удовольствие, и они в смущении дергали друг дружку за вышитые рукава, по-лебединому изогнув шеи.
Остряна, глядя на двух молоденьких дурочек, улыбнулась и почувствовала себя увереннее. К тому же в глазах Велема, когда он перевел взгляд на нее, было нечто большее: понимание и усмешка, будто именно с ней ему хотелось поделиться чем-то особенным, что недоступно ее сестрам.
– И ты будь здоров, ясный сокол! – как старшая, за всех ответила Остряна. – Перед людьми, как огонь, горишь, речь заведешь – будто жемчуг рассыпаешь!
– Еще было бы кому жемчуга собирать! – Велем вспомнил свою неудавшуюся беседу с Ложечкой. – Просто так, девушки, гуляете или дело у вас какое?
– Дело. – Остряна многозначительно наклонила голову. – Хотим песни петь свадебные, вот и ждем, прикажут ли.
– А! – Велем вспомнил, с чем Вышеслав и Родослав пришли к отцу. – Видно, кому-то из сестер моих судьба с вами жить. Не обидите невестку?
– Зачем же обижать? У нас твою сестру не обидят, а может, и у вас в роду кто-то из наших будет…
– Может, и так, – согласился Велем, знавший, что при заключении союза равных родов невестами обмениваются.
В это время из дверей дома вышли отцы: Домагость с обоими сватами и подоспевший Рановид. Все направлялись к Братомеровой связке – оттуда как раз прибежал мальчишка доложить, что все готово и гостей ждут. Выходя, Домагость заметил Велема рядом со старшей Вышеславовой дочерью и улыбнулся.
Видать, о ней-то парень и говорил, когда намекал, что присмотрел невесту, но не знает, насколько ей обрадуется отец! Домагость вспомнил, что с этой девой Велем познакомился еще в Словенске и что именно она предупредила его о черных замыслах Вышеслава. И Домагость, задержавшись, окинул девушку пристальным взглядом. Уже взрослая, но еще вроде не перестарок; собой ничего, хотя бывают и покрасивее, но с лица воды не пить. Девка, видно, умная, и Велем ей приглянулся, иначе не стала бы вмешиваться. Пожалуй, другой искать и не надо…
И когда Бериволод Братомерович выразил готовность отдать за Горислава свою старшую дочь Веснояру, Домагость намекнул:
– И у тебя, Вышеславе, серая утушка есть для нашего сокола. Что за подарок без отдарка – меняем нашу утушку на вашу, две свадьбы разом справим. Сына моего Велемысла ты знаешь, и мы твою дочь знаем – о чем раздумывать?
– По рукам! – отозвался Вышеслав, и сам знавший, что какую-то из дочерей отдать придется.
Таким образом, пока Велем и Остряна говорили о сущих пустяках, отцы обручили их и договорились почти обо всем, что касается приданого обеих невест, будущего наследства их детей и даже отчасти торговых дел, которые становились возможны благодаря всем заключаемым бракам. Поэтому от Бериволода все вышли в самом радостном расположении духа, а вуй Рановид, завидев сестрича, тут же запел веселую песню про два ясных месяца и две красных зорюшки, восходящих над Волховом.
– Сладилось твое дело, сыне! – Домагость радостно махнул рукой Велему, все еще стоявшему рядом с Остряной. – Получишь свою лебедь белую, зорьку ясную! Пусть мать полотенца готовит – сей же вечер и обручим вас, а там и свадьба, как пиво подоспеет!
Велем остолбенел. Остряна закрыла лицо руками, ликуя, не веря своему долгожданному счастью и благодаря чуров, но в то же время стараясь, чтобы ее волнение приняли за обычное смущение обрученной девушки. Велем в изумлении смотрел на отца: он-то думал все это время, как половчее сдать назад, намекнуть, что замыслы его расстроились, и по возможности избежать насмешек. Но взгляды, которыми Домагость и Вышеслав с родичами соединяли его с Остряной, были достаточно выразительны и красноречивы. И он сообразил. Ничего не зная о его влечении к Ложечке, Домагость подумал, что сын говорит о дочери Вышеслава! И все уже решено…
– Спасибо тебе, батюшка, за любовь и заботу! – Не скрывая облегчения, Велем низко поклонился. – И вам, родичи любезные, и тебе, Вышеслав Мирославич!
Никто не узнает, что он хотел жениться на собственной робе, но был отвергнут. Ему досталась самая знатная невеста, ровня. А когда его взгляд на мгновение встретился с сияющим взглядом Остряны, которая тут же в смущении опустила глаза, у него потеплело на сердце. Как ни быстр был ее взгляд, он сказал Велему все то, что девушка старательно скрывала от людей. Он понял, почему, собственно, она вмешалась в это дело и не дала своему отцу погубить их с Вольгой.
И теперь, когда ее глаза сияли, щеки разрумянились, губы горели и все лицо будто светилось от счастья, Остряна вдруг показалась ему такой красивой, что он, не смущаясь собравшейся толпы, отвел руки своей невесты от лица и поцеловал ее под одобрительные возгласы ладожан и смех отцов. Эта дева любила его, а если их брак еще принесет большую пользу роду и честь ему самому, то остается только поблагодарить чуров и добрую богиню Ладу.
Из-за свадеб посольству пришлось еще задержаться, но Белотур не возражал, а даже радовался отсрочке по такой приятной причине. Соперничество между знатными словенскими родами весьма беспокоило его, поскольку их внутренние раздоры могли ослабить словеничей и лишить полян всех выгод от этого родства. А то еще и вынудили бы их помогать ладожским родичам, в то время как полянам хватало своих врагов. Теперь же, когда ильмерские и ладожские словене обменялись невестами и обетами родственной дружбы, Белотур готовился ехать домой с легким сердцем и каждый вечер свадебных пиров радовал собравшихся пением под гусли.
Наконец настал избранный день – четверг, день Перуна, благоприятный для начала дороги. Дивляну свели вниз и поставили в истобке перед печью. Принесли последнюю кудель с ее прялки, и девушка дрожащей рукой бросила ее в огонь, прощаясь с домом и своей девичьей жизнью. Домагость разломил над головой дочери хлеб, одну половину положил в печь – в жертву предкам, а вторую отдал дочери – как благословение в дорогу. В хлеб полагалось класть серебряный шеляг или колечко и смотреть, в какой половине он окажется: если в жертвенной, значит, благословение предков остается в доме, а если в невестиной, значит, она увозит его с собой. Но уже давно народ придумал класть по колечку или монетке в обе половины хлеба, чтобы добро и дома осталось, и невесте досталось.
Прижимая к груди свою половинку хлеба, завернутую в вышитое полотенце, Дивляна шла во двор, а вокруг нее плакали и причитали женщины всего рода, включая и новую молодуху Остроладу Вышеславну. С отдаваемой невестой прощались, как с умершей, и это было недалеко от истины: ведь почти для всех, кого покидала девушка, она все равно что умирала. Может быть, братья когда-нибудь навестят ее в Киеве, а мать, сестры и подруги никогда больше с ней не увидятся.
Все так, как было у сестры Доброчесты, как будет когда-нибудь у Велеськи… Этот хлеб с колечком внутри, янтарный оберег от сглаза в дороге и льняное семя, которым пересыпаны вещи в ларях с приданым – опять же против нечисти… Слезы текли по лицу Дивляны, и она утирала их новым, красиво вышитым платком. Сердце нестерпимо болело. Вроде бы она уже один раз прощалась с этим домом и родичами, убегала, не оглядываясь и ни о чем не жалея, – почему же сейчас так тяжело, что ноги не идут? Тогда рядом с ней был Вольга, а кроме него никто ей не был нужен. Из Плескова она могла бы каждый год приезжать в гости, видеть всех родичей, а теперь она никогда больше не увидит их и только по рассказам торговых гостей будет знать, на ком женится Витошка, за кого отдадут Велеську, какие дети еще родятся у Доброни и Никани… И если кто-то из родичей умрет, она получит весть об этом, может быть, только через года два-три, с очередным торговым обозом…
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
Похожие книги на "Дочери Волхова (СИ)", Дворецкая Елизавета Алексеевна
Дворецкая Елизавета Алексеевна читать все книги автора по порядку
Дворецкая Елизавета Алексеевна - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.