Пылающая для Древнего. Пепел (СИ) - Тит Лаура

Хриплый стон.

Резкий толчок, сменился бешеными рывками.

Провожу ладонью по его взмокшему лицу.

— Я люблю тебя, Иштар…

«Ам-а-р-а-а-а» — неистовый рык.

Взрыв над головой.

— Иштар?!!

— Мама?! — беспокойный голос дочери врывается в сознание.

Острые крошки зеркала летят с потолка вниз звездным дождем и замирают над моей головой.

— Мама?! — Иша с ужасом смотрела на меня, с вытянутой дрожащей ладонью.

Закрыла ладонями лицо и отчаянно зарыдала.

— Ты опять его видела? — с каждым моим приступом она ненавидела Иштара еще больше.

Как я могла снова поверить. Довериться своему воображению.

— Мама…

Нечеловеческий вой вырывается из груди.

Осколки стекла срываются вниз.

Разлетаются острыми иглами по всей спальне.

— Мама! — моя девочка подлетает ко мне, заключая в свои объятия, накрывая обнаженное израненное тело простыней. — Мама, прошу: ради нас с братом не мучай себя. Тебе нужно отпустить отца…

Заглядываю в мокрое от слез лицо Иши и киваю, сжимая ее ладонь на своем плече, тихо всхлипывая.

— Иди к себе. Мне нужно побыть одной и попрощаться… — резко замолкаю, дав свободу жгучим слезам.

— Хорошо, — тоненький звонкий голос Иши.

Хруст стекла под осторожными шагами дочери.

Щелчок дверей.

Открываю глаза и начинаю тихо выть.

Беззвучно скулю, обводя дрожащими пальцами быстро заживающие раны от впившихся в тело осколков.

— Я больше не могу так, любимый…

Собираю в ладонь крошки стекла и с силой сжимаю.

Закусываю губу, жмуря глаза. Так же сильно болела моя душа. Кровоточила от дыры в моем сердце.

— Ради наших детей, Иштар… — тихо говорю в пустоту.

Легкий прохладный ветер колыхнул огненную прядь, оставляя невесомый прощальный поцелуй на моем лбу.

— Иштар… — дрожа, обняла себя.

Открываю глаза и въедаюсь взглядом в оранжевые песчаные дюны. В одержимые танцы разноцветных тэрнов.

— Скоро я станцую для тебя, мой любимый…

Детские неуверенные шажки за дверью.

— Шалли.

Босые ноги опустились на пол. Осколки с остервенением впились в кожу.

Боль извне даровала мне облегчение.

Скинув зеркальную крошку, обернулась простыней, перешагнув через лоскуты своего платья, направилась встретить своего сына.

Хруст стекла под ногами.

Глухой едва слышный стук в дверь.

— Мамочка…?! — беспокойный мягкий голосок моего еще не взрослого сына.

Открываю дверь и не могу сдержать своих слез при виде его.

— Тебе опять приснился страшный сон?

— Нет, мой милый, он не был страшным, — мягко улыбаюсь ему, целуя в щечку и поднимая на руки.

— Тогда почему ты плачешь? — не понимал мой маленький воин.

— Потому что… я не хотела, чтобы он заканчивался…

— Я тебя не понимаю, — насупился сынок.

— Когда-нибудь вы с Ишей меня обязательно поймете, — нежно прошлась по его темным густым волосам и заплакала.

Глава 48

Луна еще не встретила Солнце, а одиночество уже удавкой затягивалось на моей шее.

Каждый раз, когда я оставалась в комнате одна, она с наслаждением сжимала мое горло и не давала вздохнуть. Утягивала в свой беспросветный мрак.

Судорожно делаю вздох, касаясь шеи.

Еще одна в моем списке мучительная бессонная ночь. Кинула потерянный взгляд на смятую постель, прислушиваясь к давящей тишине. Она была такой звенящей и невыносимой…

Зажмурилась, прикрывая уши, сдерживая вырывающийся из груди горестный крик.

Подтянув ноги, спрятала лицо в коленях, погружаясь во мрак.

Время тянулось издевательски медленно, словно густая сахарная патока стекала с кончика ножа вниз. Капля за каплей ударялась о дно погребальной ямы с едва уловимым звоном.

Порывистый ветер с шипением ворвался в окно спальни, срывая простынь.

Сердце взволнованно забилось в груди… затрепетало…

Иштар…

Жадно вдохнула воздух, сжимая в кулак атласную ткань на груди.

Тревожно всматриваюсь в темноту и жду, что через секунду-другую снова увижу родное лицо, услышу его бархатный глубокий голос…

Безмолвное завывание ветра…

Грудь сдавила немая боль.

Слезы скатились по щекам, смывая надежду.

Это лишь ветер. Насмешка неуправляемой стихии.

Вера оказалась такой сладкой, но вот ее послевкусие… отдавало ядовитой горечью.

Отрешенно смотрю на оставшийся на подушке след от головы, на скомканную простынь по бокам, на одеяло, что наполовину сползало на пол.

Прикрываю глаза, ощущая, как нечто древнее, затаившееся в недрах теней моей спальни, наблюдало за мной. Ожидало своего триумфального часа. Манило к себе.

Немой зов, невидимая толстая нить, еще сильнее утягивала меня всё глубже в бездну диких земель.

Подчиняюсь непреодолимой тяге.

Дрожащими руками стягиваю сорочку и торопливо накидываю вчерашнее платье, брошенное на тахту.

Беззвучно спускаюсь по каменной лестнице. Шаг за шагом приближаюсь к массивный двери. Вырываюсь наружу и срываюсь на бег, исчезая в густой ночной тьме.

Проваливаюсь в холодный песок, как в трясину, стертыми в кровь, босыми ногами, но я не останавливаюсь, продолжаю идти вперед.

Кусачий ветер трепал подол платья, то ли утягивая во мглу, то ли остерегая от этой затеи.

Со злостью стиснув зубы, сжала кулаки и сдавленно застонала. Каждый мой мускул тела был напряжен, а чувства болезненно трепыхались в груди.

Я сломалась. Сломалась под тяжестью горя.

Я не способна вырвать надежду с корнем из своего сердца. Отпустить того, кого люблю больше жизни.

Каждую ночь я ждала его шепот в мертвой тишине нашей спальни.

Подрагивающими кончиками пальцев касаюсь своих губ, мягко скольжу вниз по изгибу шеи, замирая на ключицах…

Я тосковала по запаху его кожи, поцелуям, ласковым прикосновениям его рук…

Закусываю губу, вглядываясь в бескрайнюю пустыню, обращаясь куда-то внутрь себя.

Ветер визжал, доносил запах разложившейся плоти, переплетался с моими волосами, образуя огненные вихри, через которые не пробивался лунный свет.

Кровоточащее сердце тянулось к Иштару во мрак. Оно ритмично забилось о рёбра, застучало в барабанных перепонках, разрываясь отчаянной музыкой.

Грусть пронзила мое тело, двигала им, задавала мучительный ритм одиночества и скорби.

Всхлипываю, обнимая себя за плечи, слушая стук своего сердца. Его прощальный крик в пучине безмолвия, просящий о помощи, но не находящий нигде отклика.

Удары сердца вводили в транс, влекли в темницу несвязных образов, миражей.

Расправляю руки и начинаю кружиться, подставляя мокрое лицо ночной прохладе и мерцающим звездам.

Сначала медленно, а затем всё быстрее и быстрее, пока все звезды не стали сливаться в одно мерцающее облако.

Холодный ветер сплетался с пальцами в безумный страстный танец, поднимая вверх песок и образуя песчаные вихри.

Я была ветром, бурлящей рекой, жалящим пламенем.

Каждое движение — борьба.

Темп нарастал.

Пряди волос пылали, хлестали по лицу, взмывали в небо и опускались, как пружины.

Делаю круг.

Еще один.

Еще….

И еще…

Пока осколки воспоминаний не превратились в языки ядовитого пламени, что яростно пытались отомстить за себя, набрасываясь друг на друга, выбивая из сил.

Бешеные удары в груди.

Сбившиеся дыхание.

Резко остановилась, вглядываясь куда-то, в темноту, куда не дотягивались холодные лучи серебряной луны.

На едва различимой границе тумана, я увидела его силуэт…

Боль стиснула сердце.

Отсветы звезд озаряли Иштара, очерчивая тёмные контуры его серьёзного лица.

Пошатнувшись, делаю неуверенный шаг в его сторону, хочу броситься вдогонку, но стоило мне сделать еще один шаг… как его фигура растворилась в тумане.

Развеялась точно дымка… Соединилась с бесформенными безликими тенями….

— Нет… — глухой шепот срывается с губ.

Рухнула на колени и пронзительно закричала в густую ночную тишину: