Громче меча 3 (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator"

Абсолютное большинство из здесь сидящих просто не поняли, что значит тридцать седьмая статья, которая умышленно была написана более мелкими иероглифами.

Я не собираюсь эксплуатировать их, как рабов, но возможность такую за собой оставляю. В Поднебесной нет таких понятий, как корпоративная этика, профессиональная солидарность, честь педагога, альтруизм и так далее. К сожалению, здесь понимают только язык силы. В данном случае — юридической силы.

Надо вздрочить этих юных и смешных мудаков, чтобы не теряли субординацию и слушали Сару, как отца, деда и духов пращуров, а то охуели совсем…

— Ваши жопы в моих руках, мрази!!! — рявкнул я. — Вы сами подписались — вы читали контракты, но оказались слишком тупыми, чтобы понять, на что подписываетесь! И теперь у вас есть два варианта развития событий. Хотите послушать или мы можем сразу переходить к раздиранию ваших мягоньких жопок розгами?

— Хотим послушать, мастер Вэй, — в пояс поклонился Гань.

— Первый вариант: вы выёбываетесь на госпожу Суруо и мы, в конце концов, приходим к тому, что я вожу вас в портовой район и торгую там вашими жопами по дешёвке, — произнёс я. — Второй вариант: вы слушаетесь её, как отца, почтительно и внимательно — в ногте мизинца её левой руки больше знаний и мудрости, чем во всех ваших пустых головах вместе взятых. И имейте в виду, что первый вариант открыт всегда — и это не шутка. Если я не получу хороших преподавателей, то удовлетворюсь паршивыми портовыми шлюхами!

— Мы… — начал Гань.

— Я не закончил, — покачал я головой. — Сейчас все выходите во двор и строитесь — вы меня разозлили, обезьяны тупоголовые…

Выглядываю из аудитории.

— Госпожа Суруо, пошлите кого-нибудь за розгами, — попросил я Сару. — Они, как раз, есть в моём кабинете.

— Думаешь, стоит? — спросила она.

— Не сомневайся в моей педагогической интуиции! — потребовал я. — Они думали, что эта беседа была кнутом, но сейчас я покажу им, что такое кнут. А ну, сука-блядь, нахуй, бегом, блядь!!!

Студентики побежали во двор, а я дождался, пока ассистент Сары принесёт бадью с двумя десятками вымоченных розог.

— Каждая из присутствующих тут мразей должна запомнить раз и навсегда — никогда не стоит злить или расстраивать председателя Вэя! — произнёс я, вытаскивая из бадьи случайную розгу. — Кто первый, вашу мать⁈ Староста — сюда! К барьеру!

Во дворе размещена полоса препятствий, построенная мною по памяти — в школе была такая же, с барьерами, дугами, рукоходами, стенами, лазами и прочими дрючками.

— К барьеру! — повторил я приказ. — За то, что ты вынудил меня повторить приказ, удваиваю твоё наказание — двадцать ударов вместо десяти!

Гань молча подошёл к барьеру и приготовился получать пиздюли. Наверное, он думал, что я буду бить слегка, да?

Первым же ударом ломаю розгу об его жопу и он начинает орать от боли, как оглашённый.

— Госпожа Суруо, боюсь, что вынужден попросить вас доставить ещё больше розг! — обратился я к Саре.

— Хорошо, господин председатель, — с поклоном ответила та.

Вытаскиваю из бадьи новую розгу и продолжаю экзекуцию.

Гань отключился на девятнадцатом ударе, поэтому двадцатый пришёлся по бессознательному телу. Оттаскиваю бедолагу в сторону и разворачиваюсь к остальным.

— Забудьте, блядь, привилегии, которыми вы обладали в своих академиях! — велел я им. — Здесь вы мясо, пока что, не ёбаное! Но попрёте против госпожи Суруо и меня — очень быстро, сука вашу мать, станете ёбаным мясом! Моряки о вас позаботятся и покажут вам настоящую мужскую любовь, а я получу за это пару-тройку медяков! С паршивой овцы хоть шерсти клок!

— Чем мы провинились, господин председатель? — спросил один из студентиков.

Ростом он выше остальных, по холёной физиономии и нежным рукам видно, что не из рабочих и крестьян, а, возможно, из купцов. Аристократов среди них нет, потому что аристократам делать больше нехуй, кроме как идти работать на байгуев за какие-то там деньги.

— А вот и новый кандидат! — заулыбался я. — Иди сюда, мой хороший! Отвечу на все твои вопросы!

Он попытался затаиться, но его вытолкнули «друзья» и «соратники». М-да, и этому коллективу предстоит слаженно работать в самом ближайшем будущем…

Ничего, мы ещё воспитаем из них солидарное сообщество с круговой порукой и профессиональным этикетом…

Замахиваюсь розгой, а бедолага уже начинает орать.

— Чем вы провинились? — переспросил я. — Вы не слушаетесь госпожу Суруо! А ведь она учит вас бесценной мудрости! Она даёт вам профессиональные навыки, которые в будущем, когда мы выжмем из вас всё полезное, помогут вам основать собственные школы и сделают из вас настоящих педагогов! Учителей, меняющих мир вокруг! Но не в коня корм, блядь! Н-на тебе, сука!

Десять ударов и бедолага сам отполз в сторону.

— Выбирайте добровольца сами, — потребовал я. — Десять секунд. Девять, восемь, семь…

— Я! — вышел вперёд низкорослый парень, посмотревший на меня с вызовом.

— А он мне нравится, — посмотрел я на Сару и покивал в сторону смельчака. — В мальчике что-то есть, не находишь?

Но Сара лишь пожала плечами.

— Двадцать ударов! — повернулся я к смельчаку. — Сюда подошёл, блядь, нахуй! Живо!

Жертва подошла к барьеру.

— Ещё одна мразь посмеет перечить мне — захуярю до полусмерти! — предупредил я остальных. — Никогда, вашу мать, не вызывайте мой гнев — я легко могу стать вашим персональным кошмаром! Я готов взять на себя эту ношу, если это заставит вас работать! Но даже не смейте думать, что мне будет тяжело избивать и мучить вас, недоноски поганые — наоборот, я получу от этого удовольствие!

И так, жертву за жертвой, я избил розгами каждого мудака, посмевшего охуевать в моём учебном заведении.

— Урок должен быть усвоен, как молоко матери, блядь! — велел я им. — Если урок не будет усвоен, я вернусь и буду применять жёсткие санкции — сейчас была разминочка, намёк! Не думайте, что получится отсидеться на тёплом месте и диктовать свои условия! Я здесь диктую условия! Вы всё поняли, содомизированные шимпанзе⁈

— Да, господин председатель… — начали вразнобой отвечать студентики.

— Не слышу нихуя! — рявкнул я, а затем посмотрел на правую руку. — У меня рука не устанет…

— ДА, ГОСПОДИН ПРЕДСЕДАТЕЛЬ!!! — сразу же мобилизовались студентики.

— Вот теперь слышу, — ободряюще улыбнулся я. — Обратно в аудиторию, мрази, нахуй! Бегом!

И они, как дрессированные макаки, помчались внутрь. Условные, блядь, рефлексы — вырабатываю быстро и с гарантией у любого.

— Это было абсолютно непедагогично, — подошла ко мне Сара. — Это было варварство.

— Родная, для тебя стараюсь, — тихо произнёс я. — Теперь эти мудаки будут молиться на тебя, лишь бы я не появился снова. Любое слово поперёк — ну, всё, готовьте жопы! Они теперь шёлковые, а тебе даже пальцем их не пришлось трогать.

— Ладно, — вздохнула Сара. — Видимо, сегодняшнее занятие придётся отменить…

— Какой отменить⁈ — возмутился я. — Они сейчас в наилучшей форме — будут впитывать знания, как Губка Боб Квадратные Штаны! Давай — пользуйся! Ю ар велкам!

— У нас слишком мало времени, — произнесла Сара с сожалением. — Нет возможности находить индивидуальную мотивацию для каждого…

— Поэтому-то я и нашёл для них общую мотивацию! — довольно заулыбался я. — А что может быть более общим и объединяющим, чем всеобъемлющая угроза коллективных пиздюлей?

— Надеюсь, они не будут вынуждать меня вновь обращаться к тебе, — сказала Сара.

— А я надеюсь, что они снова охуеют, и я закреплю урок, — усмехнулся я. — Каждая розга им на пользу — их никогда не били, видно же.

— А тебя били? — спросила Сара.

— Некоторые разы ты и сама видела, — сказал я.

— Нет, я имею в виду дома, — покачала она головой.

— Дома — нет, — ответил я. — В армии, на улице — бывало.

— Ну, тогда мне всё понятно, — вздохнула Сара. — Ладно, пойду на занятия.

— Успехов там, — пожелал я ей. — И держи их в ежовых рукавицах, чтобы не охуевали и знали своё истинное положение в пищевой цепочке.