Право крови - Кнаак Ричард Аллен

– Лилит – вот истинное имя этому злу, злу куда старше мира сего, матери лукавства, владычице лжи! Воистину, сын мой, сила твоя велика, если, столкнувшись с нею, ты сумел остаться в живых.

– Остерегись, брат, – сказал за спиною Ульдиссиана Мендельн. – Ложных образов у него – легион.

– Разве так разговаривал тот, прежний, знакомый тебе с детства Мендельн? – спокойно откликнулся Примас, прежде чем Ульдиссиан успел хотя бы раскрыть рот. – Разве не замечаешь ты, сколь зловеще переменился он в последнее время? Демонов в этом мире, сын мой, хватает и кроме Лилит… и тень одного из них пала на твоего брата.

Ульдиссиан оглянулся.

– Мендельн?

– Я – по-прежнему я.

Что бы это могло значить, Ульдиссиан не знал и принялся перебирать в памяти все, происшедшее с братом у него на глазах. Да, Мендельн заметно переменился, но к добру это или к худу?

– Ты, демон, мне не знаком, – покровительственно, что твой добрый дядюшка, продолжал Люцион, – однако твои замыслы очевидны. Ты стремишься влезть в душу сего достойного человека, проникнуть в ее глубину под личиной того, кто ему ближе, дороже любого другого. Но я этого не допущу. Он под моим покровительством.

– Покровительством? – парировал Мендельн. – И твой верховный жрец, Малик, несомненно, стремился взять его под крыло при помощи живодерского колдовства и кровожадных морлу?

– Да-да, именно. Малик… о содеянном им я сожалею безмерно. Я и не подозревал, что некто столь близкий ко мне поддался искусу демонов. Малик был послан мной пригласить Ульдиссиана уль-Диомеда в Храм, на правах моего личного гостя, дабы воздать ему заслуженные почести, не более того, – задумчиво проговорил Люцион. – Ну, а морлу – чудовища, сотворенные так называемым Собором Света, отнюдь не Церковью Трех! Должно быть, оттуда явился и демон, сбивший с пути несчастного Малика.

Всем видом своим Примас внушал желание поверить в его правоту, однако кое-что из сказанного заставило Ульдиссиана насторожиться.

– Ульдиссиан, единственный демон здесь – вот, перед нами, – возразил Мендельн, шагнув вперед и заслонив брата от Люциона. – Ты должен поверить.

Глава Церкви Трех сокрушенно покачал головой.

– Слова его приукрашены волшебством, и посему наделены немалой силой. Боюсь, ради твоего же блага со скверной придется покончить. Весьма сочувствую твоему горю, дорогой мой Ульдиссиан, однако выбора нет.

О чем речь, Ульдиссиан догадался не сразу, а, догадавшись, охваченный паникой, протянул к брату руку.

– Нет! Мендельн…

Вокруг Примаса вспыхнуло и тут же устремилось вперед кольцо серебристого света. Стоило свету достичь того места, где стоял Мендельн, брат Ульдиссиана разом исчез… исчез без следа.

Ульдиссиан с Люционом окинули взглядами опустевший клочок земли.

– Бойся своего брата, Ульдиссиан, – предостерег Примас. – Демон этот могущественен, но пока что убрался отсюда прочь. Нам с тобой лучше всего объединить силы, дать ему бой плечом к плечу…

– Нет.

Что происходит с Мендельном, Ульдиссиан не понимал, однако поверить, будто брат превратился в какое-то вместилище зла, отказывался наотрез. Вдобавок, он наотрез отказывался верить и в большую часть сказанного Примасом насчет Малика. Всякий раз, как речь заходила о его господине, верховный жрец становился непоколебимо тверд. По всему судя, Малик служил Примасу верой и правдой, а об измене даже не помышлял.

– Нет. Оставь меня и убирайся.

– Дорогой брат Ульдиссиан…

Казалось, что-то сдавило Ульдиссианов мозг. Скрипнув зубами, крестьянин попятился от лучащегося благосклонностью Примаса прочь.

– Оставь меня! Не нужно мне ничего ни от тебя, ни от Собора Света! Не нужно!

Отвернувшись от Люциона, Ульдиссиан двинулся в заросли. Куда? Этого он и сам не знал. Понимал лишь одно: уходить надо, да поскорее.

За спиной вспыхнул свет – точно такой же, каким предварялось исчезновение Мендельна. Не прекращая бега, Ульдиссиан собрался с духом и приготовился к неизбежному.

Волна настигшей его силы оказалась странно холодной. Казалось, крестьянина выворачивает наизнанку. Руки и ноги вмиг отказали, и кости, и мускулы словно бы превратились в студень.

Ударившись о ствол дерева, Ульдиссиан повалился наземь.

– Возможно, ты вправду ничтожество, как утверждает сестрица, – бесстрастно заметил Люцион. – Возможно, никакой силы в Ульдиссиане уль-Диомеде и нет.

Все тело охватил легкий зуд. Земля под едва сохранявшим сознание Ульдиссианом вдруг ухнула куда-то вниз. Оглядевшись, сын Диомеда, несмотря на туман в голове, осознал, что парит над землей, на высоте нескольких футов.

– Пожалуй, для полной уверенности придется испытать тебя вновь, и не раз. И морлу пускай с тобой поиграют. Морлу склонны вселять в сердца тягу к жизни, а та, в свою очередь – пробуждать силу нефалемов… если таковая в тебе действительно есть.

– Нет во мне… никакой силы, – выдохнул Ульдиссиан. – Я для тебя… не опасен…

– И никогда не был опасен, человек. Я – Люцион, сын Мефисто, величайшего из Великих Воплощений Зла! Да, в твоих жилах течет кровь нашего племени, однако, разбавленная никчемной сукровицей подобных Инарию, она стала жидка, как водица!

Развернутый в воздухе, Ульдиссиан снова увидел перед собою пленителя. Какое-то сходство с Примасом Люцион еще сохранял, однако Ульдиссиан ни на минуту не сомневался, что жуткие образы, мельком замеченные во время его недавнего превращения, к истине куда ближе.

Что там Люцион говорил о Лилии… то есть, Лилит? Выходит, она ему… сестра?

– Да, придется испытать тебя вновь, и не раз, дабы не допустить ошибки, – с улыбкой повторил демон. Лицо его сохраняло подобие человеческого, однако острые зубы и раздвоенный язык принадлежать человеку никак не могли. – А если окажется, что ты ничего не стоишь… я просто скормлю тебя морлу… живым, разумеется.

При этом он продолжал улыбаться, но Ульдиссиан понимал: нет, Люцион ни в коей мере не шутит.

Глава двадцать вторая

Понимая, как нелегко сейчас другу, Ахилий без колебаний позволил Ульдиссиану уйти. Внезапное появление множества жителей Парты немало встревожило и его самого. Их преданность – пусть даже тому, кому Ахилий доверил бы и собственную жизнь – потрясла лучника до глубины души.

Ход его мыслей был нарушен Серентией, внезапно ахнувшей и повернувшейся в ту сторону, где на глазах Ахилия скрылся Ульдиссиан. В тот же миг охотник и сам почуял: там, в джунглях, творится нечто ужасное.

Нечто ужасное, касающееся Ульдиссиана и Мендельна.

– Останься здесь! – прикрикнул он на Серентию и бросился к зарослям сквозь толпу испуганных горожан, на бегу выхватывая из-за спины лук.

Он знал: джунгли куда хитрее привычных, родных лесов, но желал всего-навсего одного верного выстрела. Больше ему не потребуется.

Если, конечно, он еще не опоздал.

– Мне хотелось проделать все это в тишине и покое, дабы те, кого еще могут интересовать нефалемы, ничего не заметили, – пояснил Люцион беспомощной жертве. – А интерес к нефалемам могут иметь многие, многие, да… Кроме того, все, чем интересуется моя дражайшая сестрица, вполне заслуживает подобных предосторожностей.

Глаза его, более не человеческие, живо напомнили Ульдиссиану глаза Лилит. Демон снова и снова мерил крестьянина оценивающим взглядом, отыскивая то, чего – уж это-то Ульдиссиан чувствовал – в нем отродясь не имелось.

– Хитра она необычайно, разум ее – что твой лабиринт. Узнав спустя не одну сотню лет, что ангел навсегда, без возврата изгнал ее в бескрайнюю пустоту, я не слишком-то опечалился, – со смехом признался Люцион. – Впрочем, если речь о ней, «навсегда» – понятие относительное, уж Инарий-то должен это знать. Ее следовало предать смерти, однако их ангельская братия слишком, слишком сентиментальна.

Внезапно Ульдиссиана охватил поток синих потрескивающих искр. От боли он вскрикнул, но крик его был заглушен силой магии.