Натуральный обмен (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна

— Он же не идиот, — ответил я, с ужасом понимая, что Рейнел как раз придет и попадет в руки к этому доморощенному мстителю. Впервые мне стало страшно.

Наверное, Дамиан что-то прочел в моем взгляде, потому что довольно осклабился, его плечи расслабились.

— Он придет, — от уверенности в его голосе меня передернуло. — Думаю, нам даже не придется охотиться за ним, он придет сам.

Я смотрел на него исподлобья и молчал. Мне оставалось лишь верить, что Гердер не попадется в эту ловушку. В конце концов, Рейнел опытный воин, успевший побывать во многих передрягах и прекрасно умеющий анализировать ситуацию и ориентироваться по ходу действия. Вон как он быстро сообразил нацепить на себя корону.

— Он тебя обставит, — пообещал я.

— Ну, это мы еще посмотрим, — заявил Дамиан, явно не восприняв мои слова всерьез, убрал кинжал обратно на пояс и направился к выходу. — Заприте его здесь и охраняйте, — бросил он через плечо, видимо, потеряв ко мне интерес.

*** 

Время казалось бесконечным. Я в кровь растер запястья, но так и смог высвободить руки. Беззвучно матерясь, я пытался снова и снова, но ничего не выходило.

Я прекрасно понимал, что сидеть и ждать чудесного избавления бесполезно, мне нужно было бежать, а еще лучше: бежать прямо к императору Георгу и просветить его, какими комплексами страдает его сын. Это же надо было такое придумать, убить меня, чтобы заслужить уважение собственного отца. Идиот идотский.

Я зашипел сквозь сжатые зубы, когда боль в запястьях стала прямо-таки нестерпимой. И почему я не волшебник? Сейчас бы шевельнул пальцем, и веревка истлела, а я освободился… Но нет, Мельвидор еще давным-давно сказал, что у меня, как и у моего двойника, нет ни малейших способностей к магии.

Не знаю, сколько я так пытался освободиться, но мне показалось, что не меньше нескольких часов. Солнце стало садиться, но я по-прежнему ничего не добился.

Уже совсем стемнело, когда до меня донесся лай собак, а потом перестук копыт и громкие голоса. Видимо, вернулись воины, отправившиеся в погоню за Гердером.

На улице сделалось шумно. Собаки продолжали надрываться от неожиданного нашествия незнакомых людей, мужские голоса приветствовали друг дружку, громко переговариваясь и хохоча.

Вот она возможность!

Понадеявшись, что снаружи достаточно шумно, и меня никто не услышит, я резко дернулся в сторону, и свалился вместе со стулом на пол. Больно припечатался бедром и плечом, снова беззвучно выругался, а потом замер в ожидании, что сейчас дверь распахнется, ворвется мой охранник, вернет стул и меня вместе с ним в вертикальное положение, и все мои трепыхания пойдут прахом. Но я пролежал, не шевелясь, несколько минут, однако никто так и не появился, все тот же шум голосов на улице, смешки, никакого беспокойства.

Я перевел дыхание, успокаиваясь, и стал пытаться переместиться по полу ближе к двери. В этот момент в голове не было ни единой мысли, кроме: «Только бы не вошли». Если до этого мне казалось, что время бесконечно, то теперь мне его катастрофически не хватало. Оказалось, передвинуться на расстояние двух метров, лежа на полу и будучи привязанным к стулу, задача нетривиальная. А если при этом тебе еще и нужно не наделать шуму, то и подавно.

Когда я, наконец, добрался до заветного угла помещения с сельскохозяйственным инвентарем, я готов был расплакаться от облегчения. К черту мой самоконтроль, сбившееся дыхание не желало восстанавливаться.

Увидели бы меня сейчас министры, наверное, умерли бы от злорадства. Король, называется, валяется в грязи и молится, чтобы время остановилось.

Кое-как мне удалось вслепую нащупать острие лопаты, и я начал пилить путы. На это ушло еще минут десять, но, наконец, веревка поддалась, и мне удалось высвободить руки. После чего я развязал ноги и, шатаясь, поднялся с пола. Я весь взмок, будто бежал марафон, сердце бухало в груди.

Я прислушался: шум снаружи стих. Все еще слышались голоса, но тихие, далекие, и проверить пленника никто не спешил.

Я опустил взгляд на свои руки, запястья выглядели удручающе, болели и кровоточили. Ладно, это уже мелочи жизни, теперь задачей номер один было выбраться отсюда.

Я подкрался к двери и снова прислушался. Ничего не слышно, но, навряд ли, сарай оставили без охраны. За дверью кто-то точно есть, и сейчас, чтобы выбраться, передо мной стоит выбор: или я, или тот, кто находится снаружи.

Колебался я недолго. Убийство мне претило, но сдаваться без боя я не собирался, слишком многое было поставлено на карту.

Я внимательно вгляделся в щели в двери. Где-то далеко поблескивал свет костра, сама же дверь была заперта на задвижку. Отпереть ее изнутри — заранее пустая затея. Впрочем, дверь не выглядела крепкой. Но смогу ли я ее выбить с одного удара? Второго шанса у меня не будет, и я это прекрасно понимал.

Значит, все должно получиться. До этого мне везло, не может же везение отказать в самый нужный момент, не так ли? Логика оптимистичного идиота, но, кроме как попробовать, мне ничего не оставалось.

Я выбрал лопату покрепче и поострее и перехватил ее поудобнее.

Ну что, король, пришло время проверить тебя на крепость. В прямом и переносном смысле.

Я примерился, взвешивая шансы. Дверь открывалась наружу, а не вовнутрь, а это уже хорошо. На вид хлипкая, так что все вполне может получиться. Меня и заперли в таком ненадежном месте только потому, что были абсолютно уверены, что я связан и беспомощен. И, судя по всему, такая дверь служила скорее для того, чтобы скрыть содержимое сарая от лишних глаз, чем для защиты.

Я не ошибся, дверь слетела с ненадежных петель от одного удара ногой. Но радоваться времени не было, потому что я был прав и в том, что меня по-прежнему охраняли. Стоило мне появиться в дверном проеме, как на меня тут же бросился охранник, по совместительству тот самый конвоир, которого Дамиан и оставил меня стеречь.

Выбора не было, я не мог позволить воину вынуть меч, а потому, не раздумывая, ударил врага (именно врага, я запретил себе думать иначе) в горло острием лопаты. Охранник захрипел и повалился навзничь, обильно поливая все вокруг кровью.

Кто-то закричал. Люди, мирно сидевшие  у костра и отдыхавшие после боя с моим отрядом, повскакивали со своих мест и бросились по направлению к сараю, на ходу вынимая мечи.

— Стой! — донеслось до меня. — А ну стоять!

Ага, только шнурки поглажу.

Я выхватил меч из ножен убитого мной воина и бросился к коновязи. Меч был тяжелым, не легкий салейский, к какому я привык, но выбирать не пришлось.

Никогда еще я не взлетал в седло с такой скоростью, как той ночью. Рубанул мечом по поводу, чтобы не тратить время и отвязывать коня, и понесся в ночь в сторону леса под крики и угрозы моих преследователей.

3 глава

Я удирал до тех пор, пока мой конь не начал хромать, и мне не оставалось ничего другого, кроме как спешиться. Все же угнанная лошадка сослужила мне добрую службу, я сумел добраться до леса, достаточно глухого, чтобы была надежда здесь спрятаться.

Коня я просто отпустил, а сам побрел куда глаза глядят, стараясь держаться поближе к деревьям. Руки все еще кровоточили, а голова кружилась, видимо, меня крепко по ней приложили при пленении, но я запретил себе останавливаться. Погоня отстала, преследователей не было слышно уже несколько часов, но я не обманывался на этот счет: местность они непременно знали лучше меня, и их много, а, значит, моя поимка — всего лишь дело времени. Радовало лишь то, что лес практически непроходим, никаких протоптанных тропок или других следов человека, а это должно было замедлить ход не только мне, но и моим преследователям.

По правде говоря, я не имел понятия, куда шел и что делать дальше. Раз император Союза Правобережья оказался не замешан в моем похищении, можно было бы обратиться к нему и именно у него просить защиты от его очумевшего сына. План, конечно, хорош, вот только как до этого самого императора добраться? Если я наткнусь на патруль, где гарантия, что они служат Георгу Третьему, а не его ополоумевшему наследнику? Другая проблема: допустим, мне повезет, и я встречу преданных императору воинов, с какой стати им верить мне и доставлять на аудиенцию с монархом? Короны у меня нет, вид тоже далеко не королевский, весь в грязи. Или арестуют как бродягу или прирежут на месте, о нравах правобережсцев ходили разные страшные истории. Кроме того, тут практиковалось рабство, не хватало еще, чтобы меня приняли за беглого раба, тогда вообще туши свет.