Риджби покачала головой.
– Я же сказала, Героинчика до поры до времени убрали в федеральную берлогу максимального уровня охраны. В горах, в Эдирондекс. Никаких сокамерников. Он виделся только с охранниками и фэбээровцами, да и тех обыскивали перед тем, как эти ребята подходили к нему. Но кто-то ухитрился пробраться туда и засадить пулю аккурат промеж его поросячьих глазок. Невероятно.
– Чудеса не иссякают, – сказал Курц.
– И почему это я подумала, что ты совершенно не удивишься? – сказала Риджби и начала возиться со штуковиной с проводами, менявшей угол наклона верха кровати. Когда она, наконец, добилась желаемого результата, то выглядела измотанной.
– Я теперь знаю, кто стрелял в меня, а, Джо?
– Ага, – ответил Курц. – Это были Брайан Кеннеди и кто-то из его ребят.
– Кеннеди? Этот сноб, владелец охранной фирмы? Жених Пег О‘Тул?
– Правильно. В воскресенье у тебя возникли подозрения относительно его алиби, которое на самом деле не стыковалось…
– Оно не стыковалось? – переспросила Риджби. Кто-то расчесал ее короткие волосы, и сейчас они красиво разлетелись по подушке. – Я-то думала, что Кеннеди куда-то летел на своем "Лире", когда подстрелили тебя и О‘Тул.
– На "Гольфстриме", – поправил ее Курц. – У него были два самолета.
– Ах-ах, – засмеялась Риджби. – Были?
– Я думаю, Кеннеди куда-то подевался после того, как стрелял в тебя. Может, его найдут. Может, и нет.
– Где он стрелял в меня?
– В ногу, – пошутил Курц. Мерзкий кофе теперь еще и замерз.
– Ты понимаешь, чтоб тебя, о чем я говорю.
– О да. Очко в твою пользу. Я думаю, его чудной джип найдут в Делавэр Парк.
– Или то, что от него осталось, если он настолько глуп, что бросил машину там.
– Или то, что от него осталось, – согласился Курц. – Извини, мне надо идти, – добавил он, ставя чашку на поднос. – Скорее всего, твой охранник уже пописал и сейчас вернется на пост.
– Джо, – окликнула его Риджби.
Курц обернулся.
– Как я могла заподозрить Кеннеди в желании застрелить свою невесту? И как я попала в больницу среди ночи, если он стрелял в меня в Делавэр Парк? Следователей это очень заинтересует.
– Иисусе, – сказал Курц. – Неужели я все должен сам придумывать? Прояви инициативу. В конце концов, кто из нас здесь чертов сыщик?
– Джо, – снова окликнула его Риджби, когда он уже закрывал дверь.
Курц заглянул в палату.
– Спасибо, – сказала Риджби.
Курц прошел по холлу и коридору, а потом вышел в другой холл. Палату, в которой лежала Пег О‘Тул, никто не охранял. Из нее вышла медсестра.
Курц вошел внутрь и сел на единственный стул для посетителей, пододвинув его поближе к кровати.
Машины поддерживали в ней остатки жизни. К ее бледному исхудавшему телу тянулись, как минимум, четыре капельницы, в рот была вставлена трубка аппарата искусственного дыхания. Жесткие каштановые волосы лежали на подушке, а полоса вокруг повязки, закрывающей лоб и виски, была выбрита. Она лежала в коме. Согнутые в запястьях под неестественным углом руки и задранные колени напомнили Курцу птенца, выпавшего из гнезда, которого он как-то нашел на заднем дворе своего дома в детстве.
– Будь они прокляты, – выдохнул Курц.
Он подошел к аппаратам. Искусственная вентиляция, искусственная почка. Куча выключателей, шкал и датчиков. Показания приборов были абсолютно непонятны для него.
Курц долго смотрел на лицо офицера по надзору, лежащей без сознания, и положил руку на ближайший прибор. Сегодня исполнилась ровно неделя с того дня, как в них стреляли в подземном гараже.
В кармане спортивной куртки завибрировал вызывной сигнал мобильного.
– Ага, – шепотом ответил Курц.
– Джо? – раздался в трубке голос Арлин.
– Ага.
– Джо, я не хотела тебя беспокоить и думала, спрашивать ли тебя, но Гейл хочет знать насчет пятницы…
– Пятницы. – повторил Курц.
– Да… пятница, вечер… это…
– Это день рождения Рэйчел, – сказал Курц. – Ей исполняется пятнадцать. Да, я приеду. Скажи Гейл, что я не забыл.
Курц выключил мобильный. Его совершенно не интересовало, что там еще хочет сказать Арлин. Он прикоснулся к плечу Пег О‘Тул сквозь тонкую больничную сорочку, а потом вернулся и сел на неудобный стул, наклонившись вперед. Синяки на его спине все еще болели.
Он просидел так до конца дня, сложив руки перед собой, лишь что-то тихо отвечая медсестре, когда та приходила в палату, чтобы осмотреть свою пациентку.
