Две могилы - Чайлд Линкольн

Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102

— Должен признать, что ваша маскировка была недурна. Я понимал, что такой человек, как вы, непременно отправится разыскивать меня… нас. И допускал, что вы, со своими феноменальными способностями, в конце концов нас найдете. Но я никак не ожидал от вас подобного хода. Вместо того чтобы тайно прокрасться в город и выдать себя за местного жителя или прятаться в лесу, вы устроили дерзкий спектакль. Все это Schei?e насчет Королевы Беатрис — великолепная легенда. В особенности потому, что она правдивая. Я восхищен вашей изобретательностью.

Он еще раз затянулся, держа сигарету кончиком вверх, чтобы пепел не падал на ковер.

— В чем вы ошиблись, так это в трюке с Эгоном. Видите ли, Эгон вырос в лесу, он отлично знает лес. Как только мне сообщили, что он потерял вас, я сразу понял, что вы не простой биолог.

Пендергаст никак не отреагировал на его слова.

— Нас с коллегами весьма впечатлили ваши действия на «Фергельтунге». Конечно, это было большое потрясение — узнать, что Хелен Эстерхази жива. Нам очень хотелось продолжить связанные с ней исследования, но вы вынудили нас оборвать эту ниточку довольно грубым образом. Но нам, по крайней мере, удалось отыскать могилу, которую вы для нее вырыли, и произвести вскрытие останков.

Фишеру показалось, что один глаз Пендергаста слегка дернулся.

— О да, мы не могли упустить такую возможность. Мы ведь прежде всего ученые. Ваше эффектное и неожиданное вмешательство в нашу программу, которая так и называется — «Vergeltung» [96], и последовавшая за этим погоня — все это сильно обеспокоило нас. Но мы, как истинные ученые, быстро пересмотрели свои планы и решили включить вас в завершающий этап нашего эксперимента. Нам предоставили шанс, и мы им воспользовались. Итак, благодарю вас за помощь.

Пепел так ни разу и не упал с вертикально поднятой сигареты. Фишер подошел к серебряной пепельнице и затушил окурок.

Тонкими пальцами он взял маленькую ампулу, лежащую на столе вместе с другими изъятыми у Пендергаста предметами, и задумчиво покатал ее между пальцами.

— Я преклоняюсь перед вашей храбростью. Но вы вскоре убедитесь, что в этом не было никакой необходимости. Наоборот, мы поможем вам решить эту проблему.

Он обернулся к солдатам:

— Отведите его в четвертую камеру.

65

Четвертая камера находилась в самой утробе старой части крепости. Длинное, как тоннель, помещение со сложенными из массивных базальтовых блоков стенами и сводчатым потолком освещалось одной-единственной лампочкой. Конвоиры стволами винтовок подтолкнули Пендергаста к стене, заставили широко расставить руки и ноги и закрепили их во вмонтированных в стену железных браслетах.

Под контролем Шермана они тщательно проверили надежность креплений, затем выключили свет и вышли из камеры, закрыв за собой тяжелую железную дверь. Лишь слабый отблеск света проникал в камеру через смотровой глазок в двери, но вскоре и он погас, когда глазок прикрыли заслонкой.

Наступила полная темнота.

Пендергаст прислушался. Солдаты остались стоять за дверью, он различал их голоса, стук шагов. Больше ничего не удалось уловить: мешал отдаленный гул мощных генераторов и еще какой-то звук, доносящийся снизу, — возможно, движение магмы в недрах потухшего вулкана. Он ощутил слабое, но отчетливое дрожание стен и потолка, словно вся крепость вибрировала в унисон гигантскому камертону, расположенному глубоко под землей.

Пендергаст стоял в темноте, прикованный цепями к стене, и слушал. А еще он размышлял. Обдумывал то, что сказал Фишер.

Через час Пендергаст услышал шаги. Тяжелый засов со скрежетом отодвинулся. Дверь открылась, и в камеру хлынул свет, очерчивая силуэты двух людей, стоящих на пороге. На мгновение они слились в один, затем посетители шагнули вперед, и их контуры разделились. Под потолком вспыхнула лампочка, и Пендергаст смог наконец разглядеть Фишера и Альбана.

Альбан. Настоящее лицо Альбана, без грима, косметики и прочих ухищрений.

Он действительно был очень похож на Тристрама, но в его чертах отражался совсем другой, противоположный характер. Уверенный в собственных силах, обаятельный, слегка высокомерный и самодовольный, Альбан держался с ледяным спокойствием и отрешенностью от всех чувств и страстей.

Во многом он больше, чем Тристрам, походил на отца. Впрочем, Пендергаст с горечью и волнением отметил, что глаза и рот достались сыну от матери. Но чем дольше он вглядывался в бледное скуластое лицо с высоким лбом, фиолетово-голубыми глазами, светлыми волосами и четко очерченным ртом, тем острее чувствовал в парне какой-то изъян. Странную пустоту, зияющую брешь в том месте, где должно быть сердце.

Только после этого Пендергаст обратил внимание на одежду сына: чистую свежевыглаженную рубашку, полотняные брюки простого покроя на широком ремне и крепкие кожаные ботинки ручной работы. Этот наряд резко отличался от элегантного дорогого костюма Фишера, его золотых часов, перстня и зажи галки.

Наконец Фишер заговорил:

— Агент Пендергаст, позвольте познакомить вас с вашим сыном Альбаном.

Альбан стоял рядом и внимательно смотрел на отца. По выражению его лица трудно было определить, что чувствовал юноша в этот момент. Он полностью контролировал свои эмоции.

— Привет, отец, — произнес он низким приятным голосом, без того резкого акцента, с каким говорил Тристрам.

Пендергаст не ответил.

В дверь громко постучали.

— Заходите, Бергер, — сказал Фишер.

Низкорослый, очень худой мужчина с острым подбородком зашел в камеру, держа в одной руке медицинскую сумку, а в другой — складной столик. Следом за ним один из солдат привел Эгона, подталкивая его стволом винтовки. Жесткие волосы провожатого были взъерошены, лицо побелело от испуга. Взгляд казался затравленным.

Солдат закрыл дверь и встал возле нее с оружием наготове. Фишер подождал, пока Эгона прикуют к стене таким же образом, как Пендергаста. Затем снова повернулся к агенту.

— Полагаю, вы тоже в какой-то степени одержимы жаждой научных знаний, — заявил он. — И в этом смысле мало отличаетесь от нас. Не хотите поделиться своими наблюдениями? Или задать какие-то вопросы? Потому что, как только мы начнем, у нас уже не будет возможности поговорить.

— Где Тристрам? — спросил Пендергаст. — Он жив?

— Тристрам? Значит, der Schw? chling получил от вас имя? Как мило, по-домашнему. Если вы имели в виду Сорок седьмого, то он, разумеется, жив. Ведь он носит в себе запасные органы для Альбана. По этой причине — и только по этой — он для нас очень важен. Не беспокойтесь, он благополучно вернулся в свой загон. Мгновения свободы сделали его непослушным, но теперь он заново приручен и ведет себя хорошо.

Фишер немного помолчал.

— Мы выкрали его и вернули обратно по трем причинам. Во-первых, нам необходим донор для Альбана. Во-вторых, мы были уверены, что вы отправитесь за ним, как мотылек летит на огонь. И в-третьих, самое важное: успешное похищение Сорок седьмого из вашего дома, из-под вашей опеки стало эффектной точкой в завершающем этапе нашего эксперимента. Замечательная экономия сил и средств. Как это сказать по-английски: сбить трех птиц одним камнем?

— Завершающий этап эксперимента? — бесцветным голосом повторил Пендергаст. — Я уже слышал от вас эти слова. Вероятно, речь идет о том, что вы называете бета-тестом?

В первое мгновение Фишер выглядел удивленным. Но вдруг улыбнулся:

— Превосходно. Да, я говорил о бета-тесте.

— В чем именно он заключается?

— Вы, конечно же, сами догадываетесь. Более полувека мы шли по стопам докторов Менгеле и Фауста, продолжая их великий эксперимент с близнецами.

— Тот, что начинался с бесчеловечных опытов над заключенными концлагеря, — уточнил Пендергаст.

— Да, он начинался еще во время той злополучной войны, но мы продолжили его здесь, в Бразилии. И успешно завершили, в некотором смысле благодаря вам.