Сорняк (СИ) - Вторкин Евгений

Хоть мне и хотелось узнать причину расстройства Гимна, но я не стал его окликать. Молча продолжил смотреть гному в спину и наблюдать, как тот шагает к тлеющему костру.

Тем временем Аймон уже закончил с отдыхом и поднялся. Над его головой вспыхнула корона, а глаза загорелись жёлтым пламенем.

Не понимаю. Почему-то эти двое стали спешно собираться в путь. Зачем так рано? Да и почему они не захотели нормально попрощаться со мной? Неужели я чем-то успел обидеть и Аймона тоже?

Мой грустный взгляд цеплялся за шагающих прочь друзей…

Вдруг осознав, что их силуэты отдаляются, я поспешно вскинул вверх руку и начал ею размахивать.

— Друзья! Берегите себя! Совсем скоро мы с вами увидимся!

Хоть ответа и не последовало, но я всё равно почему-то улыбнулся им вслед.

— Папочка, ты странный. Тебя проигнорировали, а ты и рад этому.

— Надеюсь, у них всё получится, и вскоре мы действительно встретимся.

— Всё с ними понятно… А нам что делать дальше? Встаём, собираемся и валим?

— Не спеши. Давай посидим ещё немного.

— Ладно… Давай посидим.

Девушка повернулась к реке и со скучающим видом стала разглядывать воду. Я же решил позволить себе мимолётную слабость и спуститься в глубокий лабиринт собственных переживаний, зарыться в потаённые мысли и поразмышлять о прошлом.

Всё же дружба — это не просто обмен любезностями. Хоть я и доверился Гимну, но почему-то так и не стал перед ним раскрываться и рассказывать, кто я есть на самом деле. Да и с Аймоном я стал менее честен.

Кажется, что с каждым днём я становлюсь немного иным. Видимо, на меня так влияет тесное общение с другими…

Как же я всё-таки легко запутался в паутине связей, где каждая нить является свидетельством недавних приключений. Обыденное превратилось во что-то важное благодаря событиям, которые я разделил с близкими.

— Время, которое я провёл с друзьями…

— И снова папочка ведёт себя странно. Расскажешь, чего под нос себе там бормочешь?

Поворачиваюсь и застаю Ферру за странным занятием. Она сосредоточенно водит по воздуху руками, а из земли прорастает закрученный в рог острый шпиль. Приглядевшись, понимаю, что это корневые отростки сплетаются воедино, и с каждым мгновением конструкция становится всё крепче и выше.

— Ферра, лучше сама расскажи, что эт ты делаешь?

— Мастерю оружие для папочки. Сначала хотела вырастить меч, но поняла, что рубить деревянным лезвием не получится. Вот и решила попробовать создать протыкающее насквозь копьё. Этот спиралевидный наконечник в теории должен пронзить даже железные доспехи. В теории…

— Хорошая идея. Мне по душе колющее оружие. Хотя… Если выбирать между копьём и чем-нибудь полегче, то я предпочёл бы лучше рапиру.

— Рапиру? Хорошо. Будет тебе рапира.

Движения девушки изменились, и растущее из земли деревянное лезвие тоже стало понемногу преображаться.

— Кстати, а есть причина, почему ты решила этим сейчас заморочиться?

— Ну, конечно. Папа ведь захочет защитить слабую меня.

— Я, конечно, намерен тебя защищать, но возможность такая навряд ли представится. Тут до Колдеца полдня дороги. Сомневаюсь, что мы на пути хоть кого-нибудь встретим. Но за подарок спасибо. Мне очень приятно, что ты выращиваешь для меня оружие.

— А как же зелёные великаны, которые засели в засаде и уже какое-то время наблюдают за нами? Думаешь, они нас не тронут?

Стоило девушке упомянуть орков, как в голове тут же всплыло предположение Аймона по поводу того, что те уроды должны вернуться по мою душу. Эти гады планируют порубить меня на мясо, потому как кровь арсантов вроде как лечебная.

— Я и забыл про тех двух орков. Видимо, мы с тобой в глубоком беличьем дупле… Ферра, через сколько будет готова рапира?

— Подожди ещё немного. Я почти закончила.

Девушка положила руки на землю у корней оружия, и на основании палки стала формироваться узорчатая рукоять. Когда рост прекратился, Ферра схватилась за спиралевидное растение и рывком вырвала его из земли.

Приняв протянутую мне деревянную рапиру, я почувствовал, что рукоять идеально легла мне в ладонь и непроизвольно улыбнулся.

— Спасибо. С таким оружием я точно смогу защитить тебя.

— Уже не надо. Орки слишком долго просидели в кустах и дали мне возможность схватить их за задницы.

— Не понимаю. Ты о чём?

— Да вот об этом.

— А-а-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а… Ы-ы-ы-ы-ыа-а-а…

Издалека послышался ужасающий ор агонии и боли. Страшные крики страданий наполненные одним лишь отчаянием.

— …

Я повернулся и уже собирался выудить из девушки подробности происходящего, как вдруг заметил на её лице пугающий оскал и сияющие радостью глаза.

— Ы-ы-ы-ыа-а… Аа-а-а…

— Папочка, ты только послушай! Тебе не кажется, что их страдания чем-то похожи на песню? М-м-м, впервые слышу настоящую мелодию отчаяния…

— А-а-а… Ы-ыа-а-а-а-а… А-аэ-эа-а-а…

— Папочка, вставай! Пошли посмотрим, как они умирают.

— А?

Крики боли меня сильно поразили, и я не заметил, как Ферра подбежала, схватила меня за руку и заставила подняться. Но даже подобный рывок не выбил меня из прострации. Я чувствовал, как девушка тянет меня в сторону леса, но продолжал пребывать в глубоком ступоре.

Ведомый за руку ступал за ней и почему-то не сопротивлялся, хоть и знал, что скоро увижу поистине страшную картину.

— Х-х-х-х… Х-хы-ыа-а…

Хоть мы и приближались к источнику звука, но с каждым шагом крики становились всё слабее. Вскоре один из орков продолжил извергать лишь истошный хрип, когда другой уже и вовсе смолк.

Когда мы преодолевали густой кустарник, орки уже окончательно затихли. Не было слышно даже слабых стонов. И стоило мне заметить подвешенных над землёй двух великанов, как тут же захотелось разорвать тишину своим собственным криком.

Я смотрел на пронизанных ветвями двух мёртвых орков и чувствовал, как трескается моя психика. Их кожа и плоть были разорваны колючими ростками.

Всё кругом было залито кровью. На деревьях и листьях кустов — багровые подтёки. Видимо, орки пытались вырваться из хватки растений, но каждое их движение расплёскивало по сторонам горячую кровь. А её остатки сейчас стекают по торчащим из плоти ветвям.

— М-м, какой резкий запах нектара жизни… Папочка, ты только посмотри на это! Тут так много моей любимой горячей вкуснятины! Аха-ха-ха.

Девушка отпустила мою руку и подбежала к повисшим над землёй трупам, чтоб тут же прильнуть губами к одной из открытых ран. От действий Ферры я почувствовал рвотный позыв, но быстро собрался с силами и не позволил желудочным сокам выплеснуться на землю.

Не в силах больше лицезреть кровавые ужасы, я опустил глаза и посмотрел на деревянную рапиру. Я с силой сжимал рукоять и пытался вытеснить из тела страх при помощи злости. Вот только в данной ситуации я мог злиться лишь на себя за слабость и беспомощность.

— А-а-а-а-а! Ха-а-аха-ха-ха!

Оглушительный крик Ферры резко сменился безумным смехом.

Мне совсем не нравится происходящее. Хочется развернуться и уйти отсюда, подальше от этого кошмара. Единственное, что меня останавливает, — это чувство ответственности за глупую девочку, называющую меня папой.

— Аха-хах-ха-а-а-ах-хах-ха-ха!

Хоть и не желая ничего видеть, я поднял глаза и посмотрел на покрытую кровью Ферру. Она стояла с раскинутыми в стороны руками и безудержно смеялась, глядя в небо.

Висевшие на колючих ветвях зелёные великаны успели измениться. Их кожа теперь выглядела бледной, а сами тела стали тоньше. Плоть орков скукожилась, как у высушенных яблок.

— Ферра, ты что с ними сделала?

— Аха-ха, выпила всю кровь! Но мне этого недостаточно! Я хочу ещё! Ахах-ха! Папочка! Пошли охотиться на орков! Хах-ха-ах…

Глядя, как по подбородку девушки стекает красная жидкость, я непроизвольно сжал рукоять рапиры, ища в оружии уверенность. У неё не только лицо и руки были покрыты кровью, но даже прекрасное сотканное из травы платье усеялось ужасными пятнами.