Ход королевой - Вербер Бернар

Она разворачивает карту и начинает закрашивать разными цветами зоны американского и советского влияния.

– Никто не знает, где и когда будет нанесен следующий удар, но удары соревнующихся лагерей чередуются. За ударом синих следует удар красных, коммунисты отвечают своим ударом на удар капиталистов. Американский удар – советский удар. Советы первыми отправили в космос живых существ: в 1957 году собаку Лайку, в 1961 году Юрия Гагарина. Американцы первыми ступили на Луну: в 1969 году это сделал Нил Армстронг. Сейчас в их партии момент равновесия, напряженное ожидание, когда победитель неизвестен.

В конце телевизионной ретроспективы показывают документальный сюжет. Ученый утверждает, что даже при стабильном среднем уровне IQ появляется все больше гениев, чей коэффициент интеллекта переваливает за 150.

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: самый умный человек

Официально обладателем самого высокого в истории IQ признан Уильям Джеймс Сайдис. IQ этого американца составлял 300, тогда как среднемировой IQ равен 100, а у Эйнштейна он был равен 160.

Уильям Джеймс Сайдис родился в 1898 г. в семье украинских евреев, эмигрировавшей в США. Образование ему дал по собственному оригинальному методу отец, решивший сделать из сына гения.

В 8 месяцев Уильям стал ходить.

В полтора года он уже читал и понимал новости, читая газеты.

В 2 года он прочитал «Одиссею» Гомера.

В школе Уильям не проявлял общительности. В разговорах с соучениками он рассказывал им о характеристиках планет и Солнечной системы.

В 8 лет Уильям Джеймс говорил на восьми языках, не считая английского: французском, русском, немецком, греческом, латыни, иврите, армянском и турецком. Кроме того, он изобрел свой собственный чрезвычайно гибкий язык «Вендергуд», который представил в своей книге Book of Vendergood.

В 8 лет он успешно сдал вступительные экзамены в Гарвард, но начать учиться там ему разрешили только с 11 лет. В 15 лет он экстерном заканчивает учебу в университете и с отличием защищает диплом. Студенты считают его эксцентричным за то, что он совершенно не занимается спортом.

В 24 года он публикует трактат об антиматерии, в 27 лет – еще один, о космологии, где предсказывает существование в космосе черных дыр задолго до того, как об этом начинают писать другие астрономы. Его считают вундеркиндом, «Нью-Йоркер» сожалеет, что такой ранний гений недостаточно активно пользуется своим интеллектом. Эта статья вызывает у него гнев.

Уильям Джеймс затевает против журнала судебный процесс, обвиняя его в диффамации, и проигрывает. Это усиливает его желание отгородиться от мира и больше не иметь дела с людьми.

Известно об его отношениях со всего одной женщиной, и то, скорее всего, платонических.

Он умирает в 1944 г. в возрасте 46 лет от кровоизлияния в мозг.

Уильям Джеймс Сайдис был, вероятно, умнейшим из людей, но счастья это ему, кажется, не принесло.

Эдмонд Уэллс.

Энциклопедия относительного и абсолютного знания

Часть 2. Два несносных подростка

Проходит полгода. В июне 1972 года Николь О’Коннор 12 лет. Отец везет ее в красном «Роллс-Ройсе». Она смотрит в окно, ее внимание привлекает большая стая скворцов.

Птиц сотни, это целая туча из черных точек, то растягивающаяся, то сжимающаяся, то образующая в небе причудливые узоры.

– Папа, ты можешь объяснить, почему эти птицы летают вместе?

– Чтобы защищаться от хищников. При появлении ястреба они образуют плотный ком на большой высоте. При виде сокола они, наоборот, разделяются и разом опускаются на землю.

Николь обожает объяснения отца.

– Как они умудряются летать вместе, но никогда не сталкиваться?

– Они летают группами, где расстояние – сантиметров двадцать между особями. Господствует социальная мимикрия, все подражают соседям. В результате вся стая представляет собой единый живой организм. Защита от всех опасностей – большая численность. В некотором смысле это – зримый летучий эгрегор.

– Кто же решает, в каком направлении лететь?

– Думаю, на группу может повлиять любая птица. Повернет одна – повернут и все остальные. Ну вот, я ответил на твой вопрос, теперь ты ответь на мой: ты чувствуешь себя готовой?

Она кивает.

Открыв для себя шахматы, Николь записалась в клуб шахматистов и регулярно там играет. Она достигла немалого прогресса и обыграла всех соперниц в любительских клубах на юго-востоке Австралии, в Мельбурне, Канберре и Аделаиде; теперь она отобрана для общенационального женского чемпионата, где будет участвовать в розыгрыше титула чемпионки Австралии среди юниоров. Тренировать ее отец пригласил настоящего гроссмейстера, заставляющего ее трудиться, как подобает спортсменке высокого уровня.

И вот они едут на соревнование.

Руперт О’Коннор решил проводить ее во Дворец спорта Сиднея, где будет проведен чемпионат. Но уже на въезде в этот австралийский мегаполис они застревают в пробке. Руперт вылезает из машины и идет выяснять, что произошло. Возвращается он озабоченным.

– Там манифестация, участников десятки тысяч, все трясут плакатами и скандируют лозунги. Требуют признать права аборигенов на земли предков, с которых их изгнали английские поселенцы. В основном это студенты, представители левых политических групп и экологи. Парадокс в том, что среди них нет ни одного аборигена.

Он, щурясь, смотрит на часы.

– Представь, мы уже почти приехали, осталось только проехать по этому проспекту – и мы на месте… Не повезло!

– Если опоздаем, меня не внесут в список… – переживает девочка.

– Было бы глупо так опростоволоситься из-за какой-то манифестации, – вторит ей отец.

– Поставь машину, папа, мы дойдем пешком.

Он колеблется, но, глянув еще раз на часы, понимает, что других вариантов нет. Он заезжает в первый попавшийся подземный паркинг и оставляет свой красный «Роллс-Ройс» там. Выйдя на поверхность, отец и дочь оказываются в гуще толпы.

Руперт и Николь готовы перейти на бег, лишь бы не опоздать.

С каждым шагом Николь все больше убеждается, что манифестанты хорошо подготовились к столкновению. На головах у них мотоциклетные каски, в руках железные прутья, носы защищены шейными платками, глаза – лыжными очками, в рюкзаках бутылки с горючим.

– Обычно все происходит более мирно. Но в этот раз, как я погляжу, они полны решимости дать бой, – говорит Руперт.

Николь лавирует в плотной людской массе, отцу трудно за ней поспевать. Толстый живот и смола, осевшая в легких от неумеренного курения сигар, заставляют его задыхаться, он хрипит на бегу.

Несмотря на препятствия, Руперт и Николь приближаются к цели, крики манифестантов, скандирующих свои лозунги, им не помеха.

ПРАВИТЕЛЬСТВО В ОТСТАВКУ!

АБОРИГЕНЫ У СЕБЯ ДОМА!

ЗЕМЛЯ ПРИНАДЛЕЖИТ ТЕМ, КТО ПЕРВЫМ НА НЕЙ ПОСЕЛИЛСЯ!

Николь принимается машинально повторять эти фразы, чтобы вибрировать вместе с толпой.

Какая заразительная обстановка!

О’Конноры добираются до первой шеренги манифестантов, замершей перед полицейскими во всем черном, со щитами, с дубинками, с винтовками для метания слезоточивых гранат. За их спинами видны грузовики, оборудованные водометами для разгона толпы.

Белые пешки против черных пешек – думает Николь.

Манифестанты провоцируют полицию издевательскими жестами и выкрикивают оскорбления, в ответ из громкоговорителей полиции звучат приказы разойтись и угрозы силового разгона.

На правом фланге появляется группа людей в черной форме с крупными немецкими овчарками на поводках, собаки яростно лают, взбешенные поведением разношерстной толпы. На левый фланг выезжает конная полиция, тоже вся в черном.

– Подожди, не беги, я больше не могу! – умоляет запыхавшийся отец.

– Нет, нам надо торопиться.

– Назревает столкновение, Никки, не хватало нам очутиться между двух огней. Нам здесь не место.