Снежные волки для Красной Шапочки - Корн Полина Владимировна

Бабушка гневно сомкнула губы.

– Она считает меня… сумасшедшей. А все потому, что ей не передался дар, понимаешь?

Я не понимала, но для вида кивнула.

– Она там корзинку передала… с пирожками, – вспомнила вдруг про многострадальную ношу.

Ведана вздохнула.

– Толку мне от этого наполнения, я лишь хотела вернуть фамильную реликвию и передать ее тебе.

Женщина подошла к моей недавней ноше, выложила из нее все гостинцы, критически осмотрев каждый предмет.

– Любит, конечно, дочурка моя, всю эту мишуру. Шампунь я варю сама, впрочем, и мыло тоже. Да и пироги чай получше вашей химической дряни, – вынесла вердикт родственница. А корзинка… На, возьми. Передай Милославе от меня травки кое-какие и микстурку от простуды.

– Ладно, надеюсь, на этот раз гостинцы не будут столь тяжелыми. Ты мне объясни, куда идти.

Бабуля озабоченно выглянула за порог, запуская в дом острый холодок. Посмотрела вверх на небо, где сиял желтый кругляшок Луны.

– Леса у нас тут густые, полны всякого, особенно в последнее время неспокойно стало. Может, обождешь до утра?

– Нет. Сердце у меня не на месте, конька надо спасать, – я стояла на своем.

Не знаю, откуда во мне с малого возраста такая любовь к животным на грани безрассудства, но я исправно притаскивала домой полуживых убогих котят, щенят и даже однажды нашла раненого ежика. Мама каждый раз кривилась, однако несла несчастных спасенышей в веткабинет, где я с детским восторгом наблюдала за действиями врачей. Вскоре я поняла, когда котику нужны были антибиотики, а когда хорошая глистогонка, а еще… когда уже ничем нельзя помочь.

Такие случаи запоминались на всю жизнь. Может быть, именно из-за этого я всегда волновалась о крохотных жизнях, находящихся, по сути, в моих руках. Философия вышла такая: я – человек, и могу помочь, а значит буду это делать. Сам себя маленький новорожденный щенок никак не выходит. Как и больной конь.

Подхватив корзинку, я выслушала наставления бабули.

– Ночь светлая, луна хорошо отражается от снега. Видишь ту дорожку, вправо петляет. По ней и ступай, минут через двадцать-двадцать пять хода будет дом с зеленой крышей и коричневый забор, это и есть обитель Милославы. А уж если унюхаешь навоз, то точно на место пришла.

Вот такой незатейливый ориентир.

– Ладно, я пошла.

– Ой, погоди, Агаточка, – бабушка нагнала меня у самого выхода. Пригнулась над корзинкой, докладывая туда всякий хлам. В полутьме я смогла рассмотреть крупный клубок ниток и пакет с каким-то бусинами. – Никогда не знаешь, что пригодится.

На том и попрощались.

Снег хрустел под ногами, свежий воздух врывался в легкие, а мне было ужасно тепло шагать по тропе в тяжелом тулупе. В городе я пыхтела в тренажерном зале, чтобы привести тело в форму, а тут одна прогулка равняется хорошему кардио, да еще и бане заодно. Но вспоминая, как добиралась с электрички, я была ужасно благодарна своей моложавой на вид бабуле.

Корзина на этот раз не оттягивала плечо невероятным весом и нести ее не составляло труда. Знала бы заранее, что тяжелое наполнение Ведане совсем не интересно, отказалась бы от пирогов еще в городе. Ведь отчасти именно из-за корзинки, я попалась в лапы вол… охотнику.

М-да. Никогда не думала, что в моей семье найдется место для драм и тайн. Ну а насчет того дикого красавчика-блондина и жарких воспоминаний, то и дело всплывающих в голове, я сделала такой вывод: у меня просто давно не было мужчины – это раз, сыграла свою роль близость природы – это два, ну и… я теперь свободная женщина, и секс был с защитой – это три.

Откуда у охотника взялся презерватив я предпочитала не думать.

Вместо этого, просто наслаждалась видом ночного леса и слушала тишину, так резко отличающуюся от городских звуков, среди которых я прожила всю жизнь. Нужная тропинка неспешно петляла между сосен. Волки, видимо, тоже предпочитали спать в это время, одна я ненормальная шла к больному коню. Когда вдалеке показался забор и описанный бабушкой домик, я ускорила шаг. За спиной захрустел снег, но не было слышно знакомого воя, или каких-либо звуков, пугающих до глубины души, только пыхтение.

В одном из окон вполне современного дома все еще горел свет, чему я очень обрадовалась. Оглянулась на бегу, но заметила лишь массивную тень между деревьев, побежала быстрее вдоль забора, нащупывая калитку, в нос ударил острый навозный дух. Что ж. Я определенно там, где нужно. Рванула на себя дверь, быстро закрывая за собой.

Существо с тяжелым дыханием осталось стоять за калиткой. Оно сделало несколько долгих выдохов, а потом развернулось и снова отправилось в лес. Луна, спрятавшаяся было за тучи, снова выплыла, освещая все вокруг серебристым светом.

На шум вышла хозяйка.

– Кого там леший принес? – недовольно пробурчала Милослава. – Я уже спать ложусь.

– Это я, Агата, ветеринар. Извините, что так поздно, но не могла оставить Бруно без помощи. Могу я его посмотреть? – мой голос все еще дрожал.

А бабка-то не шутила, говоря, что ночью по лесам бродит кто-то. Но почему-то признаваться в произошедшем Милославе мне казалось очень малодушным.

– Ох, – сразу всполошилась она. – Погоди минутку, сейчас я оденусь и провожу тебя в конюшню. До последнего ждала, – призналась женщина, – потому и не ложилась.

Я нерешительно потопталась на снегу, разглядывая фермерский домик. Сразу за ним открывался вид на пастбище, а в отдалении я заметила пару приземистых строений, видимо, там и располагались хлев с конюшней.

– Корзинку поставь свою. Помню по молодости Ведана часто ходила с ней, а тут тебе доверила, надо же… – сказала хозяйка, и я мигом вспомнила о бабулиной передачке, кратко рассказав Милославе о содержимом.

Та, отчего-то задумчиво глянула на наш семейный реликт, с благодарностью вытащила из него гостинцы и отнесла в дом.

– А теперь идем, уж очень я волнуюсь о Бруно.

Шли недолго, по пути Милослава поведала мне еще о трех конях, живущих у нее. Все они были мужского пола, и приобретались исключительно для работы по ферме.

– Иногда катаюсь на них, они все с добрым нравом, не скинут. Ежели надо будет, приходи тоже.

– Если погода позволит, – пожала плечами.

Про себя я отметила, что Милослава больше не наряжалась в красивое пальто, а выглядела почти как я, только внизу под тулупом у нее болтался синего цвета объемный комбинезон для работы на ферме.

– Где у вас тут можно помыть руки перед подходом к животному?

Меня заботливо провели к умывальнику с подведенной водой в углу конюшни. Там же нашлись антисептик и мыло.

– Ну вот он, мой страдалец, – Милослава указала на первое стойло.

Внутри разместился огромный статный тяжеловоз, и вид мне его не понравился с первого взгляда, как только Милослава зажгла тусклый свет в конюшне. Я быстро отметила наличие согревающих инфракрасных ламп по углам потолка: значит, лошадь едва ли могла переохладиться.

3.2

Дышал конек часто, хотя на вид не затрудненно, из носа у него навязчиво подтекало, явно показывая на наличие инфекционного заболевания. Он фыркал и вращал глазами. Я потянулась к носу Бруно, давая ему обнюхать ладонь, и он было потянулся к ней, но уже на подходе сильно чихнул. Хозяйка заботливо подсунула мне кусок морковки, но животное отказалось от еды.

– Обычно он дружелюбный. Вы не смотрите на его большой размер и грозный вид, Бруно – самый ласковый конь на свете.

– Позволите я войду.

– Пожалуйста.

Отодвинув задвижку, я прошла в стойло, осматривая пациента.

– У вас есть стетоскоп? Он похрипывает, это слышно даже без инструмента.

– Да, есть. Сейчас все принесу.

– И градусник, будьте добры, – добавила, поглаживая гладкий коричневый бок. Милослава отошла, а я стала размышлять. Скорее всего, я появилась слишком поздно, и обычная простуда прогрессировала в бронхит, а может и вовсе в плевропневмонию. Вялое поведение, вкупе с повышенной температурой – я ощущала это даже просто ладонью. Плохо.*