Вор без имени (СИ) - Соломенный Илья

Каждый лоточник норовил садануть меня побольнее, а иные и вовсе начинали кричать и призывать «честной люд отмудохать попрошайку!»

Я быстро понял бесперспективность такого способа добыть пропитание — и решил попробовать иначе. Отыскав какое-то заведение типа таверны, заглянул в него — но тут же едва не получил по шее от вышибалы.

— Пшёл вон, рвань! — сплюнул одноглазый здоровяк с иссечённым шрамами лицом, — Тут приличное место!

— Я работу ищу! — рискнул я, — За еду!

— Куда тебе! — расхохотался он, но всё же кивнул, — Иди с задней стороны спроси.

Я обошёл здание, едва не попавшись под пинок какому-то забулдыге в проулке, и отыскал заднюю дверь таверны, у которой на бочке сидел тощий мужик и жевал яблоко.

Он ожидаемо послал меня нахрен — как и пятеро других, работающих в таких же местах людей. Уж не знаю, кто это был — но в зал пообщаться с хозяином заведения меня не пустил ни один…

К последнему заведению мне это изрядно надоело. Поэтому, когда я получил очередной отказ, а важного донельзя слугу, всего-то года на три старше меня, кто-то окликнул изнутри и он исчез за дверью — я тут же заглянул внутрь.

И увидел на небольшом столике сразу за дверью еду! Кувшин с напитком, краюху хлеба и здоровенное яблоко!

От голода и боли у меня в голове билась только одна мысль — «Возьми-возьми-возьми!!!».

И я взял. Схватил хлеб и яблоко, и рванул обратно — чтобы врезаться в толстяка пекаря, незаметно подошедшего сзади.

Я отлетел от его надутого пуза, словно мячик, упал на задницу — но свою добычу не выпустил.

— ВОРЮГА! — заорал пекарь, засучивая рукава, — ДЕРЖИ ВОРА!

Я вскочил на ноги и рванул в противоположную от него сторону, вдоль проулка, слыша, как позади меня кто-то грязно ругается.

Не оборачиваясь, я выскочил на улицу, снёс с ног какого-то мальчишку, оттолкнул вальяжно вышагивающего почтенного гнома, выслушал в свой адрес пару непонятных оскорблений, увернулся от пинка морячка с серьгой в ухе, проскочил между выставленных вдоль улицы лавочек и оказался на самом настоящем базаре.

Людской поток подхватил меня — но я рано радовался, потому что сзади снова завопили:

— Вон он, в толпе, в синих штанах! ДЕРЖИ ВОРА!

Сразу же кто-то обернулся, указал на меня пальцем, заорал…

Я почувствовал, как по спине пробежали мурашки, а в желудке будто ледяная глыба образовалась — и снова побежал, расталкивая всех подряд локтями.

Толпа стала плотнее, то и дело кто-то пытался ухватить меня за волосы, руку или шиворот, и пару раз это даже получалось — но я так дико, так отчаянно хотел скрыться, что раз за разом выворачивался.

А долбаные преследователи всё никак не отставали!

Один поворот в торговый ряд, второй… Нырнув под какую-то лавку, я прополз под ней, под ногами нескольких возмущённых людей, вылез с другой стороны, вскочил и снова побежал, на этот раз куда свободнее.

Оглянулся, чтобы убедиться, что оторвался — и в тот же миг влетел в какого-то худощавого парнишку примерно моего возраста. Он налетел на прилавок, и из его рукава вылетел тяжёлый кошель.

— Щипач! Щипач в толпе! — заголосил усатый торговец, на чей прилавок упал кошель.

Усач выставил палец, указывая на нескладного парнишку, которого я сбил — и в тот же миг откуда-ни возьмись рядом с нами появилась стража с глефами в руках, подпоясанная красными кушаками, и в кожаных доспехах на голое тело.

Парень дунул от них так резво, что я только диву дался.

— Этот его сообщник! — завопил торговец, на этот раз указывая на меня, — Хватайте его!

Несправедливость обвинения захлестнула с головой — вот только ноги уже сами несли меня прочь от места преступления. Нечего было и думать оправдаться — в лучшем случае, меня просто изобьют, я это уже прекрасно понял…

Снова мелькание людей, снова торговые ряды, повороты, крики, запахи рыбы и благовоний, бьющие в нос…

Да закончится этот рынок когда-нибудь, или нет⁈ Как из него выбраться⁈

Каким-то чудом я несколько раз свернул в нужную сторону, и выскочил на узкую улицу, где было посвободнее.

Оборачиваться не стал — припустил по ней, надеясь затеряться за углом, и…

Чья-то мускулистая рука ухватила меня за волосы, когда я пробегал мимо узкого проулка, и затащила внутрь.

Меня с размаху припечатали к стене — да так, что клацнули зубы, а яблоко и краюха хлеба, в которые я вцепился, словно краб и не выпускал весь забег, упали на землю.

Меня окружили трое — тех самых сволочей, которые избили меня в самом начале!

К стене меня прижимал главарь — высокий, курносый, с уродливым шрамом на подбородке, с копной спутанных и грязных волос. Он злобно смотрел на меня прищуренным взглядом.

По бокам от него стояли двое других — один парень, с лицом, покрытым оспинами, и мутными, почти белыми глазами, и второй — коротышка в очках без стёкол, с веснушчатым лицом и рыжими лохмами. В темноте проулка был и третий — тот самый худощавый с острым лицом, на которого я налетел на рынке.

— Он! — выпалила эта щепка, — Он меня толкнул и запалил, сука!

— Да ла-а-а-ан! — выдохнул здоровяк, обдав меня чесночным дыханием, — Знакомые всё лица!

— Это ж тот приблуда-бард! — изумился веснушчатый рыжий.

— Где моя гитара, сволочи? — прорычал я — и тут же получил удар под дых, мигом выбивший из меня весь воздух.

Захрипев, я упал на колени — но у меня хватило ума тут же выставить перед собой руки, потому ногу рыжего очкарика, который хотел меня пнуть, поймать удалось.

Эти суки напали на меня уже во второй раз! Просто так!

Ярость затопила разум так быстро, что я даже понять не успел, что произошло. Боль на несколько мгновений отошла, слабость тоже — и я дёрнул ногу обидчика на себя, слегка отклоняясь назад и выкручивая её.

Парень вскрикнул, повернулся на пятке — и рухнул лицом вниз, на грязные камни. Успел выставить руки — но оставил лицо открытым, и я, вскочив, с остервенением пнул его в рожу со всей силы, которую только удалось собрать.

Он всхлипнул, очки треснули, нос хрустнул и из него брызнула кровь.

— Ах ты тварь… — раздался голос сбоку…

…а затем на меня обрушился град ударов.

На этот раз ублюдков никто не остановил, и меня избивали долго — мне показалось, целую вечность…

Живого места на мне не осталось вовсе — разве что голова, которую я всё время прикрывал.

Когда босяки закончили, здоровяк снова поднял меня за грудки и прижал к стене.

— Ну вот чо, приблуда… — вздохнул он, — Ты нам дело испоганил, слыш? Навару ноль, виновен ты. Значит тебе и исправлять ситуацию, есть понимание?

— Пош-шёл ты…

— Пайду-пайду, — расплылся в улыбке курносый, — Только падажжу пару деньков — вдруг ума наберёшься? Ты пацан, живчик явно, придумаешь чё надо. Кароч — пять серебряков на этом же месте послезавтра нам отдашь. Взамен тех, которые Крыса, — курносый указал на худого товарища в чёрных обносках, — Не смог из-за тебя упереть.

— Гитару верни… Тогда принесу, — сплюнул я.

— Продали мы твою брянчалку, идарак, — курносый обозвал меня каким-то непонятным словом, — Да и так бы не дали, дебилы чоль?

— Похожи…

Ещё один удар под дых, и я снова осел на землю, скорчившись как ребёнок.

— Кароч послезавтра ждём. Не принесёшь серебро — переломаем нахрен ноги, понял? А чтобы понял серьёзность… Да и за дерзость надо добавить, да, симория?

Я почувствовал, как кто-то взял меня за левую руку, вытянул её…

Попытка выдернуть её ни к чему не привела — а через секунду послышался треск, и предплечье разорвало от невыносимой боли…

Глава 4

Вульфары

Сколько я провалялся в проулке — не знаю.

Сначала разум поглотила боль в сломанной руке, затем наступило какое-то отупение и мысли вновь закружились обрывками каких-то воспоминаний.

А потом пришла какая-то бродячая псина и начала слизывать кровь с моего разбитого лица — тогда-то я и пришёл в себя окончательно.