Эволюционер из трущоб. Том 13 (СИ) - Панарин Антон

Я усмехнулся, слегка склонив голову набок.

— Главное, Ярополк Степанович, чтобы ты меня не разочаровал. А то слов много, а на деле…

Водопьянов, держась за перебинтованную руку, едва не захлебнулся смехом:

— А ему палец в рот не клади. Ха-ха. — Водопьянов посмотрел на Пожарского и добавил. — Похоже, молодое поколение скоро отправит нас на пенсию.

Пожарский отмахнулся от него, как от назойливой мухи.

— Тебе-то на пенсию давно пора. А я ещё повоюю, — хмыкнул Пожарский и с вызовом посмотрел на меня. — Не забудь о своём обещании.

— Я бы с радостью позабыл, да вы, Ярополк Степанович, без конца о нём напоминаете, — вздохнул я и посмотрел на Императора. — Будьте добры протянуть мне ваши изнеженные ручки, — улыбнувшись, сказал я.

Цинь Гуангли, зыркая из стороны в сторону, выполнил мой приказ и спросил:

— Что со мной будет?

— Если честно, то мне ваша судьба не интересна. Вы не только уничтожили будущее своей страны, но и растоптали соседей. — Он собирался возразить, но я защёлкнул на его предплечьях антимагические наручники и резко потянул на себя. — Мне не интересны ваши оправдания. Из-за вашей трусости погибли сотни тысяч человек, а может, и миллионы. Вы это понимаете?

Цинь Гуангли нервно сглотнул и кивнул, повесив голову.

— Вот и славно. Тогда готовьтесь к аудиенции у Императора Романова. Уверен, ему будет интересно послушать о китайской чайной церемонии, а также о том, как вы допустили полномасштабную войну.

— Но вы ведь разграбили… — начал было Тигуань Инь, но договорить не успел.

Телефон Шереметева заливисто затрезвонил, заставив абсолюта вздрогнуть. Шереметев поднял трубку, выслушал что-то несколько секунд и с лёгким удивлением повернулся ко мне:

— Это его величество Иван Васильевич. Он хочет поговорить с тобой.

Я слегка нахмурился, теряясь в догадках, это абсолюты успели доложить о моих успехах в нашей вылазке или у Императора имеются другие наблюдатели? Как бы там ни было, я взял телефон из рук Шереметева и приложил к уху:

— Слушаю, ваше величество.

На том конце провода раздался неожиданно весёлый голос Романова. Его веселье показалось мне совершенно неуместным на фоне кровавой бойни, учинённой по его воле.

— Михаил Даниилович! Великолепная работа, просто блестящая! Родина гордится вами. Сегодня же дарую вам титул князя — за проявленную доблесть.

У меня появилось ощущение, что я попал в паутину. И прямо сейчас ко мне ползёт паук, чтобы вручить «достойную награду». Однако, я добавил радости в голос и произнёс:

— Благодарю, ваше величество. Для меня большая честь…

Император прервал меня, с лёгкой беззаботностью продолжив свою речь:

— Да-да, я знаю, Михаил, знаю. Завтра состоится бал в вашу честь. Хочу лично от вас услышать о том, как вы сумели выжить, — добавив в голос стали, он холодно отчеканил. — И никаких отговорок. Завтра жду вас во дворце.

Я едва сдержал рвущийся наружу вздох. Вот не по душе мне все эти напыщенные засранцы, именуемые «аристократами». Разговоры ни о чём, сплетни и бесконечные интриги. Как вообще можно расслабиться в обществе этих змей? Кстати, об аристократах, точнее, об одном из достойнейших сынов Российской Империи.

— Ваше величество. К сожалению, князь Каменев погиб. Я забрал его тело с поля боя. Подскажите, кому я могу его передать?

Голос Императора сразу же сменился на равнодушный, почти скучающий тон:

— Да, я знаю. Отдай труп гвардейцам, они доставят его родственникам князя. Это уже не твоя забота.

Я слегка ошалел от такого наплевательского отношения и попытался подчеркнуть значимость потери абсолюта:

— Князь Каменев доблестно сражался, он заслуживает…

Император небрежно перебил меня:

— Да-да, доблестно, как и подобает абсолюту. Это всё прекрасно, Михаил, но сейчас нам нужно думать о живых. Погибшим уже всё равно, поверь. А живые хотят чувствовать эту самую жизнь на кончиках пальцев. Тем более, что перетрусившей аристократии необходимо выпустить пар. Завтра жду тебя на балу, не опаздывай.

Не дожидаясь ответа, Император бросил трубку, оставив меня в гробовой тишине. Шереметев забрал телефон и тихо спросил:

— Ну и что там?

Я устало вздохнул и посмотрел в глаза абсолютов. Их лица были напряжёнными, мрачными.

— Завтра состоится бал, — медленно произнёс я. — Бал в честь нашей победы над китайцами.

— Ха. Нашей. За дураков нас не держи. Мы стояли рядом и слышали, что Иван Васильевич сказал, что поздравляет именно тебя с победой, — хмыкнул Пожарский, сложив руки на груди.

Шереметев помрачнел ещё сильнее, Водопьянов тихо покачал головой. Абсолюты в этот момент вспомнили, что были не более, чем пешками в жестокой игре Императора. Иван Васильевич безразлично распоряжался их судьбами, словно их жизни ничего не стоили. Прекрасное напоминание, что для Романова жизнь абсолюта лишь немногим ценнее жизни обычного крестьянина. Что той, что другой он готов рискнуть с равной/одинаковой лёгкостью, если потребуется.

Воцарилась тяжёлая, напряжённая тишина, прерванная моим голосом:

— Что ж, господа, перед балом мне предстоит ещё многое сделать, поэтому я откланяюсь. — Достав из кармана телепортационную костяшку, ведущую в Калининград, я посмотрел на Шереметева. — Анатолий Захарович, могу я рассчитывать на то, что вы доставите нашего высокопоставленного гостя в темницу?

Я кивнул в сторону Тигуань Иня, хотя это и не требовалось. Шереметев и так понял, о ком я говорю.

— Михаил Даниилович, разумеется. Тем более, что через час нас заберут в Хабаровск. Уверен, для гостя уже подготовлена уютная камера.

— Благодарю вас, тогда я вынужден откланяться, господа.

— Это мы вас благодарим за спасение, — язвительно произнёс Водопьянов, странно посмотрев на меня.

— О-о-о. Не стоит благодарности. Если бы вы погибли, как бы я смог смотреть в глаза Венеры? — не менее язвительно ответил я, столкнувшись с Водопьяновым взглядом.

Он лишь усмехнулся и посмотрел на Пожарского.

— Знаешь, а я понимаю, почему ты хочешь прибить этого… — он явно хотел сказать «щенка», но произнёс фамилию моего покойного названного отца. — Черчесова.

— В очередь, — усмехнулся Пожарский. — Сперва я его прикончу, а потом делай, что хочешь.

— Весьма познавательная беседа, но я пойду, — ухмыльнулся я, после чего сделал весьма странный жест.

Сперва хлопнул по окровавленному плечу Водопьянова, а после по располосованной груди Пожарского. Оба скривились от боли.

— Сучонок, — рыкнул Пожарский, сжав кулаки. — Ты что творишь?

— Кто? Я? — издевательски улыбнувшись, я исчез во вспышке телепортации.

Очутившись в круглом зале, заваленном пророчествами, я услышал знакомый бубнёж Феофана. Он как полоумный носился из стороны в сторону и бесконечно нашептывал что-то неразборчивое.

— Нашел что-то интересное? — спросил я, проходя мимо парня.

— У-у-убить нельзя. Нельзя! — закричал он, схватив меня за ворот кителя. Его глаза безумно блестели. — Нельзя. Он везде, и нигде одновременно. Понимаешь? Он везде!

Схватившись за голову, Феофан убежал, оставив меня в недоумении.

— Понял, — кивнул я. — Шизофрения не только в Чертогах Разума, а везде. Так и запишем.

Улыбаясь, я направился к кабинету деда, по пути отдав приказ:

— Ут, поглоти образцы.

Глава 4

Нечасто выпадает шанс поживиться доминантами абсолютов. Для этого нужно запихнуть голову в пасть льва и уцелеть. Мне же повезло. Я заполучил образцы крови Каменева, Пожарского и Водопьянова. Была грешная мысль использовать на Пожарском и Водопьянове модификатор «Похитителя», но решил, что риск слишком велик. По крайней мере до тех пор, пока я не вытащу отца из темницы.

«Процесс интеграции доминант завершен» — прозвучал ласковый голос Ут, заставив меня погрузиться в Чертоги Разума.

— Нет, моя хорошая, сперва нужно подкрасить реснички, вот так, — произнесла Снежана, заставив снежинки лечь на ресницы Галины.