Стеклянный Дворец - Гош Амитав

Раджкумар побежал следом и влетел на мост одновременно с возбужденной толпой. Это был самый ненадежный из всех мостов форта, слишком узкий для той массы народа, что пыталась по нему прорваться. Началась безумная давка. Мужчина позади Раджкумара поскользнулся и свалился с моста, проломив деревянные перила, и две женщины с воплями полетели в ров. Раджкумар был моложе и проворнее многих. Протиснувшись сквозь людское скопище, он ринулся в форт.

Раджкумар воображал, что форт – это сплошные сады и дворцы, богато украшенные и с роскошной позолотой. Но улица, на которой он сейчас оказался, была лишь прямым и невзрачным проулком, вдоль которого стояли деревянные дома, не слишком отличавшиеся от остального города. Дворец с девятиярусным шпилем высился впереди – видно было, как в полумраке блеснул позолоченный хти. Людская масса хлынула на улицы, некоторые держали в руках пылающие факелы. Вдалеке Раджкумар разглядел Ма Чо, сворачивающую за угол. Он бросился за ней, потуже затянув лоунджи на поясе. Дворцовый комплекс имел несколько входов, включая двери для слуг и торговцев. Дверные проемы были прорезаны нарочито низко, ни дать ни взять мышиные норы, дабы никто не мог войти во дворец, не поклонившись. У одной из таких дверок Раджкумар вновь углядел Ма Чо. Ворота и двери во дворец взломали быстро. Люди хлынули внутрь, как вода из носика чайника.

Раджкумар старался держаться за Ма Чо, которая локтями расчищала себе дорогу. Она втолкнула мальчика первым, а потом протиснулась сама. Раджкумару почудилось, будто он упал на надушенные простыни. Перевернувшись, он обнаружил, что лежит на ковре из мягкой травы. Он оказался в саду, в паре шагов от сверкающего канала, воздух внезапно стал чистым и прохладным, никакой пыли. Ворота дворца были обращены на восток, с этой стороны прибывали церемониальные гости, шествуя по парадной аллее, которая вела в громадный, облицованный стеклом павильон, где король творил суд и принимал гостей. В западной стороне комплекса – той, что ближе всего к погребальным воротам, – располагались женские покои. Те самые залы и апартаменты, что сейчас лежали прямо перед Ма Чо и Раджкумаром. Ма Чо подобралась и с пыхтением заспешила в сторону каменной арки. Сразу за аркой виднелись распахнутые настежь двери главного зала женского дворца. Люди задерживались у входа, чтобы потрогать инкрустированные нефритом резные панели. Какой-то мужчина упал на колени и принялся колотить камнем по деревянной филенке, выковыривая украшения. Раджкумар пробежал мимо, следуя за Ма Чо, прямо в здание. Зал был огромным, стены и колонны облицованы тысячами стеклянных осколков. На подставках сияли масляные лампы, и казалось, что все вокруг охвачено пламенем, каждый фрагмент стекла поблескивал золотистыми искрами. В зале стоял рабочий шум мастерской, где что-то режут и рубят, – звук ломающегося дерева и бьющегося стекла. Повсюду мужчины и женщины, вооруженные топорами и ножами, взламывали украшенные самоцветами сун-ок – сосуды для подношений, вырубали резные камни из мраморного пола, рыболовными крючками выковыривали слоновую кость из инкрустированных лаковых садаик – шкатулок для священных манускриптов. Девочка камнем выколачивала изысканный узор из длинной, похожей на крокодила цитры; здоровенным разделочным ножом мужчина соскребал позолоту с изящной изогнутой шейки саунг-гак – традиционной арфы; женщина с остервенением вырубала долотом рубиновые глаза у бронзового льва. Раджкумар и Ма Чо подошли к двери, которая вела в освещенную свечами комнатку. Там в дальнем углу у решетчатого окна стояла женщина.

– Королева Супаялат! – ахнула Ма Чо.

– Убирайтесь! – закричала королева, потрясая кулаками. – Вон!

Ярость была вызвана и собственной беспомощностью, и присутствием во дворце всякой швали. Еще днем раньше она могла бы заточить простолюдина в темницу просто за прямой взгляд в лицо. Сегодня весь городской сброд ввалился во дворец, и она бессильна была это остановить. Но королева не выглядела напуганной. Ма Чо рухнула на пол, прикрыв руками голову в благоговейном шико [20].

Раджкумар опустился на колени, не в силах отвести взгляд. На королеве было алое шелковое одеяние, просторное, но приподнимавшееся над ее выдающимся вперед животом. Волосы были уложены блестящими кольцами на маленькой голове, на фарфоровой маске лица проступили красные пятна, единственная капля пота прочертила темную полоску. Королева приподняла полу платья чуть выше лодыжки, и Раджкумар увидел, что ноги ее затянуты розовым шелком, – чулки, деталь одежды, о которой он и представления не имел. Королева сверкнула глазами в сторону Ма Чо, распростершейся перед ней на полу. В одной руке Ма Чо сжимала медный подсвечник с основанием в форме хризантемы.

Королева резко вытянула вперед руку:

– Отдай мне, где ты это взяла? Верни немедленно. – С трудом наклонившись из-за своего раздутого живота, королева попыталась выхватить подсвечник.

Ма Чо увернулась и спрятала руки, по-крабьи отползая назад.

– Ты знаешь, кто я такая? – прошипела королева.

Ма Чо отвесила еще один почтительный поклон, но не пожелала расстаться с добычей. Как будто ее решимость сохранить трофей вовсе не противоречила стремлению оказать должное уважение королеве.

Еще вчера преступное проникновение во дворец завершилось бы казнью на месте. И всем это было известно – и королеве, и каждому, кто оказался сегодня в толпе. Но вчерашний день миновал – королева сражалась и была побеждена. Какой смысл услужливо возвращать ей то, что она уже утратила? Ни один из этих предметов больше не принадлежал ей, так что ж теперь, оставлять их чужеземцам, чтобы те захапали себе?

Все годы ее правления народ ненавидел королеву за жестокость, боялся ее безжалостной суровости. Ныне благодаря алхимии поражения правительница преобразилась в их глазах. Словно волшебным образом возникла связь, которой никогда раньше не существовало. Впервые за время своего правления королева стала тем, кем должен быть суверен, – доверенным лицом своего народа. Каждый из ворвавшихся в двери падал на пол в инстинктивном жесте почтения. Сейчас, когда она бессильна была покарать, они рады были выказать знаки своего уважения, рады были даже слышать, как она бранит их. Хорошо, что полагается пасть в шико, и хорошо, что она поносит их. Прими она покорно свое унижение, никто не был бы настолько глубоко пристыжен. Как будто они доверили ей бремя собственного невнятного неповиновения.

Взгляд Раджкумара упал на девочку – одну из прислужниц королевы. Худенькая и длинноногая, с лицом того же цвета, что и пудра танака [21], которой оно было покрыто. У девочки были огромные темные глаза и вытянутое, идеально симметричное лицо. Она была самым прекрасным созданием на свете, такую красоту и представить себе невозможно.

Раджкумар нервно сглотнул, в горле внезапно пересохло. Она стояла в дальнем конце зала в группе других девушек. Он осторожно, вдоль стены, двинулся в ее сторону.

Она служанка, догадался Раджкумар, ей, наверное, лет девять или десять. Совсем маленькая девочка рядом с ней, увешанная драгоценностями, – наверняка принцесса. В углу позади них валялась куча яркой одежды и всякой всячины из металла и слоновой кости. Девушки, очевидно, спасали королевское имущество, когда их прервала ворвавшаяся толпа.

Раджкумар опустил глаза и заметил валявшуюся в углу забытую резную шкатулку из слоновой кости. На шкатулке имелся золотой замочек, а по бокам две маленькие ручки, вырезанные в форме играющих дельфинов. Раджкумар точно знал, что делать. Подхватив с пола шкатулку, он метнулся через весь зал и протянул находку стройной девочке:

– Вот.

Она не смотрела на него. Отвернулась, губы ее шевелились, словно повторяя мантры.

– Возьми, – подсказала одна из подруг. – Он же тебе дает.

– Вот, – почти сунул он шкатулку в руки девочки. – Не бойся. – Удивляясь сам себе, он взял ее ладонь и бережно положил на шкатулку. – Я принес обратно, для вас.