Я научу тебя любить - Брукс Хелен

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Их самолет приземлился в токийском международном аэропорту Нарита около полудня. Они прошли таможню через зеленый коридор и сразу нашли автомобиль мистера Катчуи с шофером, который ждал их, чтобы отвезти сначала в отель, а потом в офис мистера Катчуи для переговоров.

Кори едва удалось вздремнуть во время перелета – она была слишком возбуждена, чтобы заснуть. Но, несмотря на усталость, она с удовольствием разглядывала Токио.

Город был огромен. Японцам приходится тратить на дорогу на работу и домой по четыре часа. Это рассказал ей Макс, с интересом наблюдавший, как она жадно впитывает впечатления.

– Четыре часа? – Кори была ошеломлена. – Это ужасно!

– В любой другой стране это было бы ужасно, но здесь спокойствие и самоконтроль воспитываются с рождения, и люди относятся друг к другу с большим уважением, – продолжал Макс, расположившись напротив Кори и поглядывая в окно автомобиля.

Когда они проезжали Шибуйя, шофер быстро заговорил по-японски, кивая на дорогу, и Макс ответил ему так же быстро, а потом повернулся к Кори:

– Он хочет, чтобы я рассказал вам историю, которую в Токио знает каждый. У профессора университета Акито была собака по кличке Хашико. Каждое утро она провожала его до станции и каждый вечер встречала, когда он возвращался с работы. Но однажды вечером хозяин не вернулся. Он заболел и умер. Собака дождалась последнего поезда и, огорченная, вернулась домой. Но каждый день в течение семи лет до своей смерти она приходила на станцию. Жители Токио были так потрясены верностью собачьего сердца, что собрали деньги и заказали бронзовую статую собаки, которую поставили около станции.

– О! – Кори так взглянула на Макса, как будто увидела перед собой это маленькое бедное животное. – Как это трогательно.

– Да, – он смотрел в окно автомобиля. И хотя это могло быть игрой света, ей показалось, что у него в глазах промелькнула тень, когда он добавил: – Даже не все люди способны на такое.

– По-моему, большинство людей способны на верность. – Кори отвернулась, возвращаясь к тому, что было за окном, и не очень задумываясь над своими словами.

– Вы так думаете? – Что-то в его голосе заставило ее взглянуть на него. – Я не могу с вами согласиться. Моногамия – это один из наиболее ложных мифов, распространенных среди высших животных, к которым мы принадлежим. А принуждение к ней приносит гораздо больше трагедий, чем все войны, вместе взятые. Люди стремятся к невозможному, а потом обвиняют друг друга в том, что оно недостижимо.

Кори была настолько удивлена его монологом, что мгновение не могла вымолвить ни слова.

– Странная точка зрения на верность и преданность.

– Реалистичная, – кратко парировал он. – Там, где речь идет о мужчине и женщине.

Она понимала, что не стоит продолжать этот спор, ведь они просто путешествуют, а майский день так хорош, но это было свыше ее сил.

– Я знаю множество пар, которые верны друг другу и не нуждаются в приключениях на стороне.

– Это одно из наиболее самонадеянных утверждений, которые я слышал. Откуда вы можете знать, что у них происходит на самом деле? И вы никогда не узнаете, дает ли один из них волю своим страстям вне дома. Большинство людей стремятся слыть добропорядочными, – закончил он.

– По-вашему получается, что весь мир только и делает, что прыгает из постели в постель к Тому, Дику и Гарри, или в крайнем случае мечтает об этом?

Макс молча, с легким изумлением выслушал ее возмущенное заявление, а потом, лениво улыбаясь, ответил:

– Я не знаю, подходящим ли в данном случае является слово «прыгать», и я, конечно, никогда не имел дело с Томом, Диком или Гарри, но основной принцип вы подметили правильно.

– Какой ужасающий вздор! – Кори больно задел его снисходительный тон.

– Вздор? – Даже если бы она дала ему пощечину, он не отреагировал бы резче.

Кори не сомневалась: немногие люди осмелились бы бросить в лицо Максу Хантеру, что он мелет вздор. Но она уже не могла остановиться.

– Да, вздор, – повторила она, легкомысленно забавляясь его реакцией. – Жизнь в большом городе отличается от жизни в провинции. У вас особый круг знакомых и друзей, а я в своем родном городе знаю массу людей, женатых двадцать, тридцать лет и живущих счастливо, – закончила она.

– Оставим их в покое, – кисло отмахнулся Макс. – Вы искренне верите, что эти образчики добродетели живут в царстве семейного блаженства? – Он с раздражением взглянул на нее, но она не испугалась.

– Да, – резко ответила Кори. – Я верю.

– Вы витаете в облаках. – Это было сказано с таким очевидным сожалением, что Кори ничего не смогла возразить. Одно дело – сказать своему начальнику, что он говорит вздор; и совсем другое – сказать ему, что он эгоистичный, высокомерный, мужской шовинист и вообще свинья. Она отвернулась к окну, умоляя себя сохранять спокойствие. Нельзя выходить из себя, ни к чему хорошему это не приведет.

Потом она повернулась к Максу и ровным голосом спросила:

– А вы не знаете, какого пола была эта верная собака?

Его глаза потемнели, и она успела прочитать в них ответ прежде, чем он язвительно произнес:

– Мне кажется, что эта собака была женского пола.

Кори задумчиво кивнула и спокойно заметила:

– Я так и думала.

Это была сомнительная победа, но в данных обстоятельствах Кори получила то, что хотела.

Их стильный отель в Эбису был частью нового комплекса отдыха, и богато декорированные общественные места и комнаты для гостей были изысканными и безукоризненно чистыми.

После длительного путешествия Кори не могла не принять ванну в прекрасной, экзотической ванной комнате. Прежде чем раздеться, она взглянула на себя в зеркало.

Кори успокоила себя тем, что не выглядит утомленной. Она распустила волосы, и они рассыпались по плечам густой шелковистой массой, ее белоснежная кожа и зеленоватые глаза мягко светились. Макс никогда не видел ее с распущенными волосами…

Эта мысль вдруг возникла сама собой и повергла ее в такое смущение, что она мгновенно вновь собрала волосы в тугой узел.

Макс находился в соседнем номере, и, когда он через пятнадцать минут постучался к ней, она была уже готова. Кори была рада, что успела полностью привести себя в порядок. Он также успел побриться, его густые черные волосы, как обычно, были зачесаны назад, но они были еще слегка влажными, и несколько завитков выбились, придавая его суровому мужественному лицу немного мальчишеское выражение, что делало его еще более неотразимым.

– Вы готовы?

– Да, я… я только захвачу свою сумку, – быстро ответила Кори.

Она внезапно испугалась, не подведет ли она чем-либо Макса. Джилиан была такой опытной и профессиональной, Кори никогда не сможет заменить Джилиан. Так думала Кори, направляясь за своей сумкой и льняным жакетом.

– Что случилось? – голос Макса был тверд и спокоен.

Когда она повернулась к нему, он уже шагнул из коридора в комнату и внимательно смотрел на нее.

– Случилось? – мягко и дрожащим голосом, совсем не так, как полагается говорить секретарю, сказала Кори и с усилием добавила: – Нет, ничего не случилось, все нормально.

– Не надо лгать. – Он стремительно подошел к ней, приподнял ее подбородок и, посмотрев ей в глаза, холодно спросил: – Вы боитесь меня или предстоящей встречи?

Кори нахмурилась. Он всегда все понимал; он читал ее мысли.

Она встала на цыпочки и, несмотря на то, что Макс на целый фут возвышался над ней, заглянула ему в глаза. Это напоминало ссору кошки с тигром.

– Ничего подобного. Почему я должна нервничать?

– Зачем же так горячиться? – мягко пробормотал Макс, и глубокие бархатные нотки в его хрипловатом голосе так сильно отличались от обычного сухого тона, что у нее подогнулись колени. – Кто или что сделало вас такой колючей, Кори? – спросил он, когда она отошла от него на шаг назад.

– Колючей? – Это слово больно ранило ее. Она всегда считала себя уравновешенной и доброжелательной. Да, она иногда бывает излишне горячей и эмоциональной – она всегда ругала себя за это. Но ее нельзя было назвать раздражительной. Во всяком случае, до встречи с Максом Хантером. – Я не колючая, – едко ответила она, но тон ее противоречил этим словам, что тут же отразилось во взгляде Макса.