Три желания (СИ) - Придакова Ольга

Воевали мы со стихией долго и со вкусом. Уже и сжигать — то вокруг нечего было, но пламя, каждый раз, обрушиваясь на мой щит, с аппетитом лизало вокруг меня потрескавшуюся землю. Я же, старалась ухватить за голову огненную змею, плюющую в меня жидкой лавой.

Договариваться с огнём я не собиралась. Эту стихию нужно было только подчинять, что я и пыталась сделать. Нужна была ловушка и мне приходилось лихорадочно перебирать варианты, куда бы загнать пламя, чтоб он стал ласковым и прекратил реветь, как стадо разъяренных бизонов.

Кольцо? Не моё, не прокатит способ. А больше, ничего связанного с этой стихией, у меня не было. И тут память услужливо подкинула воспоминание про подарок амистра Найти. Она ж мне свою шерстинку подарила, которую я вплела в волосы и никогда с ней не расставалась! Маловата, но другого нет!

Я быстро растрепала косу и достав заветный артефакт, свернула его петлей, на подобие аркана. Небольшое обманное движение, ловкость рук и оба-на! Попалась! Резко потянула на себя, подкрепляя движение заклинанием и затягивая удавку на гибком теле огненной ящерицы. Теперь бы удержать и показать, кто хозяин! Петля всё туже стягивала шею саламандры, но она продолжала извиваться, стараясь освободиться и уменьшалась прямо на глазах.

— Ну, что, мир? — Спросила я её. И, боясь, что она сейчас совсем исчезнет, зачерпнула из источника пригоршню своего огня, плеснув им на саламандру. Зараза слопала его, облизнулась и пыхнула в меня небольшим языком пламени.

— Ах, ты! — возмутилась я.— Посажу на голодную диету! Кормить не буду! — пригрозила ей.

И стихия сдалась. Превратилась в рыжего котёнка и затарахтела, завалившись кверху пузом, признавая во мне свою хозяйку.

Я вытерла со лба пот и устало зашагала в сторону переживающих за меня зрителей — Леля, Ляльку и Эрис.

— Получилось! — захлопала в ладоши Лялька, подхватывая на руки своего, измученного противостоянием, родственника в образе кошака.

— А я нисколько и не сомневался! — вторил подружке Лель, косясь на стихию.

А Эрис просто притянула меня к себе за плечи и звонко чмокнула в лоб:

— Молодец! Пошли обедать! Смотри, где уже солнце! — показала она рукой на стоявшее в зените светило.

***

Пульетт прибыл на место ранним утром следующего дня. Тряская дорога вконец испортила его настроение и из кареты он вышел чернее тучи. Хорошо, хоть погода стояла на редкость тихая и солнечная, что в этих краях казалось благословением свыше. Всё же близость штормового моря накладывало на местный климат определенный отпечаток.

Граф огляделся и поморщился. Нищета. До ближайшего провинциального городка вёрст сорок по просёлочным, разбитым дорогам. Кузен не очень–то заботится о подъездных путях к владениям своих вассалов, считая это их прямыми обязанностями. Хотят не пачкать ноги в навозе, пусть строят дороги! — Вот принцип короля.

Поэтому маленькие деревеньки весной и осенью постоянно утопали в слякоти, не помогала даже магия. Не очень–то стремились стихийники поступать на королевскую службу, зная, что бо́льшая часть заработанных грошей осядет в карманах местных графьёв и баронов. И не пожалуешься. Король далеко, а местные бувы вот они, рядом. А кто у власти, тот у сласти — эту формулу маги уяснили давно.

Пульетт это всё прекрасно знал, ведь именно он инспектировал эти края и в его карманах осела приличная сумма откупных.

Пока граф оглядывал пустынный берег и несколько хлипких домиков, притулившихся друг к другу в отчаянной попытке укрыться от пронизывающего ветра, вдалеке показалась темная точка. Она быстро приближалась и вскоре Пульетт с удивлением распознал дорожную карету, запряженную четверкой великолепных скакунов королевства Морвела.

— А этому что здесь нужно? — подумал граф, прищурившись и ожидая, когда экипаж подъедет ближе. Свидетели ему нужны не были, но со столь высоким гостем приходилось считаться и Пульетт мысленно уже выстраивал диалог, чтобы объяснить здесь свое появление. Но ему вторично пришлось удивиться, когда из кареты вышли особы совсем не королевских кровей. Он вспомнил фамилию — Ламберт, муж с женой.

Натянув на лицо фальшивую улыбку, граф Ла' Вирт направился к приезжим, отдать дань вежливости (всё же они были представлены друг другу во время его визита в Морвел) и аккуратно навести справки о цели прибытия.

— Обворожительная Анастасья! Граф! Позвольте засвидетельствовать Вам своё почтение! — Пульетт был сама любезность. — Какими судьбами в наших краях?

— Доброе утро, граф! — Андрэ слегка склонил голову, а Настя чуть присела, обозначив легкий книксен. — Нас пригласили. Сообщили о сестре. Сказали, что она где-то здесь. — Не стал лукавить Андрэ.

У Пульетта ещё на несколько пунктов упало настроение и на вопрос Насти:

— А Вы, граф, какими судьбами здесь? — буркнул. — Дела, знаете ли! Если позволите, я откланяюсь. Нужно определиться с постоем. Надеюсь, что долго здесь не задержусь, но остановиться всё же где–то надо! — И обозначив поклон головой, он уже намеревался отойти.

— Не спешите, граф! — остановил его Андрэ.— Я уверен, что с постоем проблем не будет. Давайте подождем нашего знакомого и он всё уладит! — загадочно улыбнувшись, он повернулся в сторону восходящего солнца.

Пульетт пожал плечами и сделав знак своему рабу, чтобы тот отправился за пропитанием для тварей и узнал у местных жителей есть ли что–нибудь из рыбы или мяса, прислонился к карете Ламберт и повернулся в ту же сторону. Но смотрел он вдоль берега. И когда с неба, в двух шагах от него, опустился восхитительно прекрасный, огнегривый зверь с не менее прекрасным золотокрылым ангелом, у Пульетта подкосились ноги и он рухнул на колени.

"Светлоликий! С каких пор ничтожный графишка водит дружбу со Светлоликим? Он, Пульетт, не смеет даже заикнуться, что знаком с одной Божественной сущностью и трясётся от страха при упоминании о ней! А тут, дружба! Он же не слепой и видит, что никакого пиетета Ламберт не испытывает к ангелу!" — Ла' Вирта разрывали противоречивые чувства, а от пронзительного взгляда, коим его одарило это существо, у мужчины чуть душа не выскочила через пятку. Но граф всё же справился и с удивлением, и с завистью, и со страхом. С независимым видом поднялся на ноги и поклонился:

— Благодарю за честь, Светлоликий!

Рафаэлл же, мягко спрыгнув с амистра, подошёл к чете Ламберт.

— Вы что—нибудь чувствуете?

Настя отрицательно покачала головой:

— Мы не можем её чувствовать, потому что не кровные родственники. Но всё равно будем здесь, на всякий случай. Вдруг понадобимся...— У неё задрожали губы и на глаза навернулись слёзы.

Андрэ обнял жену, притянув её к своей груди:

— Всё будет хорошо! Дари'эн уже столько раз влипала в истории и справлялась! Она сильная! — стал успокаивать он Анастасью.

— Тогда вам нужно отдохнуть.— Рафаэлл отошёл от экипажа, выбрал небольшой, ровный кусочек твердой почвы и закрыв глаза, вскинул руки вверх. Будто обращаясь к небу в просьбе, беззвучно начал шевелить губами. Затем опустил руки, ладонями вниз, до уровня груди и плавно развел в стороны. Вслед за его движениями в воздухе появилась тёмная взвесь, похожая на мокрый песок. Она увеличивалась, уплотнялась, превращаясь в серый прямоугольный камень, который опустился на землю. Рядом с ним приземлился другой, третий, четвертый... Они ложились по периметру образованного квадрата, укладывались друг на друга так плотно, что не оставалось даже швов. И вот уже через несколько минут людям стало понятно, что на их глазах из ничего строится добротный дом. Быстро выросли стены, появились окна, дверь, крыша. И вот, ровная дорожка протянулась к крыльцу, а из торчащей трубы повалил дымок.

— Прошу! — Рафаэлл улыбался, наблюдая за вытянутыми от удивления лицами мужчин и Насти.— Леди, то есть, бавы— первые! — пригласил он девушку. И Настя бесстрашно шагнула на дорожку, направляясь к невысоким ступеням крыльца.

Не успели гости освоиться на новом месте, разместившись в отдельных покоях, как на берегу появились новые действующие лица, от которых у Пульетта на голове зашевелились волосы. Даже сдержанный граф Ламберт немного побледнел и вскинул вопросительный взгляд на Светлоликого.