Версаль. Мечта короля - Мэсси Элизабет

– Ваше величество, мы все горды ею, – ответил ему Бонтан.

Короля душили слезы, но он знал, что не позволит им пролиться. «Короли не плачут, что бы ни происходило на их глазах», – вспомнились ему слова матери. Он не заплачет. Он – король. «Король-солнце». Эти мысли придали Людовику решимости.

– Кто-то пытается через Генриетту уничтожить меня, – сказал он, резко отворачиваясь от окна.

– Но у них ничего не получится, – послышался голос Рогана.

– Если ты ищешь мадам де Монтеспан, ее здесь нет, – раздраженно бросил ему король.

Роган угрюмо кивнул:

– Когда я услышал печальную новость, я сразу принялся искать вас. Возле двери мадам де Монтеспан увидел вашего телохранителя, потому и зашел. Ваше величество, говорю вам как давний друг и ваш верный подданный: можете целиком располагать мною.

– Мой сын все еще во дворце?

– Да, – ответил Бонтан. – Теперь, когда дворец изолирован, дофин оказался запертым в своих покоях вместе с гувернанткой.

– Держите мальчика как можно дальше от моей спальни. Ему незачем видеть и слышать страдания Генриетты.

– Ваше величество, я знаю, чем занять дофина, – сказал Роган. – С вашего разрешения, я бы взял его на прогулку верхом. Гувернантка вряд ли учит его верховой езде, а дофин уже в таком возрасте, когда эти уроки просто необходимы. Да и свежий воздух с переменой обстановки – тоже.

– Ты прав, Роган. Верховая прогулка займет его тело и разум. Спасибо за прекрасное предложение.

Бонтан кивнул:

– Мы отправимся в леса. За безопасность дофина ручаюсь собственной головой. Вот только… – Роган растерянно улыбнулся. – Вы же запечатали дворец.

– Бонтан, обеспечьте Рогану и дофину беспрепятственный проход по дворцу, – приказал первому камердинеру король.

– Мадам, вы меня слышите?

Мадам де Монтеспан вытерла слезинку и подняла голову.

– Король ждет вас, – сказал ей Бонтан.

Атенаис поднялась со стула:

– Мне нужно немного успокоиться.

– Конечно, мадам. Я вас не тороплю.

Мадам де Монтеспан подошла к очагу, положила руки на мраморную доску и склонила голову. Ей не надо было успокаиваться. Маневр был задуман с целью подслушать разговор о состоянии Генриетты.

– Сейчас ее высочество отдыхает, – сказала Клодина, обращаясь к Филиппу. – Но перелом, к сожалению, еще не наступил.

– Мой брат всегда доверяет вашим словам.

– Признание короля – большая честь для меня.

– Вряд ли я даже отдаленно могу представить, каково сейчас Генриетте, – признался Филипп.

– Да, вашей супруге сейчас очень страшно. И всем, кто ее любит, тоже страшно.

– Мы все здесь подвержены болезни. Она может пустить корни в каждом из нас. Каждый может оказаться на месте Генриетты.

– Недуги воздействуют на разных людей по-разному. Кто-то легко поддается их натиску. Но есть и те, кто сразу бросается сражаться с болезнью.

Слезы, давно сдерживаемые Филиппом, все-таки прорвались наружу. Он отвернулся, спрятав лицо в ладонях.

Вполне успокоившаяся мадам де Монтеспан была готова покинуть королевскую спальню. Неожиданно к ней подошла вставшая с колен Мария Терезия.

– Позвольте присоединиться к вашей молитве, – сказала королева.

– Я не молюсь, – ответила Атенаис.

– А следовало бы. – Мария Терезия наклонилась к ней почти вплотную. – Уж поверьте моему слову.

– Ваше величество, меня смущает ваш тон.

– Дорогая, советую быть осторожной в своих желаниях. Те, кто слишком приближается к солнцу, обычно получают ожоги.

Костюм Рогана великолепно подходил для верховой езды и охоты. Осмотрев себя в зеркало, Роган остался доволен собой и своим портным. Расторопный слуга навел глянец на его сапоги. Перо на шляпе было наклонено под правильным углом, а шарф – завязан надлежащим образом. Оставалось лишь надеть перчатки. В этот момент кто-то заскребся с внешней стороны двери.

– Входи, – крикнул Роган.

Вошла горничная Мари. В руках она держала метлу, хотя явно не собиралась мести пол.

– За время моего отсутствия в комнате стало не чище, а грязнее, – упрекнул ее Роган.

– Где мои деньги?

– Я же говорил: ты все получишь в установленный срок.

– Я хочу получить их сейчас, – заявила Мари, сжимая палку метлы, словно копье.

Роган улыбнулся и вдруг схватил горничную за горло. Грубо прижав Мари к стене, он почти вплотную наклонился к ней, будто намеревался откусить часть лица. Глаза Рогана сердито блеснули, а губы изогнулись в зловещую усмешку.

– Я пока еще не убедился, что ты заработала эти деньги.

Мари шумно дышала и повизгивала. Роган лизнул ее в щеку, холодно усмехнулся, потом разжал руки. Возле двери он обернулся:

– Чтобы к моему возвращению все сверкало и блестело!

Пока слуги, повинуясь распоряжениям Клодины, меняли окровавленные простыни на чистые и приносили ей все, что требовалось для лечения Генриетты, Кольбер и Лувуа буквально зажали Маршаля в одном из углов Салона Войны. Оба были сильно взбудоражены.

– Ее высочество нельзя оставлять в спальне короля, – заявил Кольбер. – Нужно незамедлительно вынести ее оттуда. Что, если отрава распространится и на других?

– Отрава? – послышался голос короля.

Все трое ошеломленно повернулись к двери.

– Кольбер, это вы произнесли слово «отрава»? – спросил вошедший Людовик.

– Ваше величество, Кольбер всего лишь высказал предположение, – поспешил заявить Лувуа. – Полной уверенности нет ни у кого.

– Кольбер, это предположение или вы что-то знаете? – спросил Людовик.

– Откуда мне знать, ваше величество? Такими вещами занимается господин Маршаль. Я действительно высказал предположение. Но факты говорят сами за себя. Была раскрыта попытка покушения на жизнь ее высочества, чтобы сорвать ее поездку в Англию. Попытка могла повториться. Даже если нам удастся определить отраву, как мы найдем отравителя?

– Нужно устранить всех, кто вызывает подозрение, – ответил Маршаль.

Кольбер скривил губы:

– Мы с вами по-разному понимаем устранение подозреваемых.

– Это дела не меняет, – пожал плечами Фабьен. – Способ жестокий, но он принесет желаемые результаты.

– Если следовать вашей логике, мы должны допросить всех, кто сопровождал ее высочество в поездке. Даже тех, кто находился рядом с нею считаные минуты, – сказал король.

– Именно так, ваше величество, – невозмутимо ответил Фабьен.

Заметив у двери Бонтана, Людовик отошел к нему. Кольбер, Лувуа и Маршаль продолжали свой разговор, теперь уже вполголоса.

– Вы что, всерьез предлагаете допрашивать всех этих людей? – недоумевал Кольбер.

Лувуа кивнул:

– Я согласен с Маршалем. И при дворе, и в стране найдется немало тех, кто желал бы видеть на месте несчастной Генриетты его величество.

– Годится любой способ, позволяющий как можно быстрее узнать правду, – сказал Фабьен. – Я допрошу каждого, кто имел доступ к ее высочеству или готовил для нее пищу и напитки.

– Может, вы и короля Карла будете допрашивать? – хмуро спросил Кольбер.

– Английский король – не жена Цезаря и не может быть вне подозрений, – ответил Фабьен.

В Салон Войны стремительно ворвался Филипп. Изможденный, с нескрываемым отчаянием на лице. Министры поспешно отошли, чтобы не мешать братьям разговаривать, однако их уши жадно ловили каждое слово, а глаза вскользь следили за Филиппом и Людовиком.

– Это все ты! – обрушился на брата Филипп. Его голос, полный гнева, звучал хрипло и ниже обычного. – Ты виноват!

Людовик покачал головой:

– Брат, послушай…

– Это по твоей вине Генриетта сейчас мучается! Мы тебя предупреждали. Мы умоляли тебя, но ты ведь слушаешь только свой голос. Для тебя важно лишь твое стремление к славе. Сколько еще боли должны выдержать остальные, чтобы ты получил желаемое?

– Почему ты изливаешь свой гнев на меня? – резко спросил Людовик.

– Потому что ты это заслужил. Весь мир может давать тебе советы, но ты будешь слушать только те, что исходят из единственного источника.