Повелитель Вселенной - Сарджент Памела

— Ты честно признался во всем, — сказал Тэмуджин. — Другой бы попытался утаить нанесенный мне вред, а ты признался. Я не стану наказывать человека за честность, так что присягу я твою приму. — Страж Чиркудая развязал ему руки. — Думаю, ты заслуживаешь также нового имени. Отныне ты будешь Джэбэ, Стрела, поскольку такое имя подсказало твое оружие.

Тайчиут растирал запястья.

— А я обещаю пускать свои стрелы в твоих врагов, а не в тебя.

Хан махнул рукой Джэлмэ.

— Отдай этим людям их оружие и охраняй эту госпожу и ее семью. — Он встал. — Я должен посмотреть наших пленных. Жены и дети этих людей будут возвращены им. — Он взглянул на Хадаган. — Я обещал тебе быть милосердным, но вожди и их сыновья должны умереть. Я могу пощадить только простых людей, они были обязаны следовать за вождями.

— Понимаю, — сказала она.

Роду тайчиутов больше не существовать. Сторонники рода перейдут к Тэмуджину.

Хану подвели коня. Тэмуджин сел и уехал. Стража окружала его стеной. Пленные были всего лишь баранами, ожидающими решения своей судьбы хозяином. Необъятность серого неба и незначительность происходящего на земле вдруг наполнили ее ужасом. Для Тэнгри они были лишь крошечными насекомыми, ползущими по земле в поисках убежища.

Отец взял ее за руку. Они с отцом и братьями сбились у костра, радуясь жизни и оплакивая погибших.

70

— Орда хана, — сказал ближайший к Хадаган всадник, указывая на стан — ставку Тэмуджина — и на большой шатер, стоявший в северной части его личного кольца. По пути сюда встретились несколько больших стад. Еще победа-другая, и богатство Тэмуджина сможет соперничать с богатством его союзников-кэрэитов.

Для нее поставили большую юрту, а рядом — три маленьких для служанок, что будут готовить, шить и пасти скот, который ей выделил Тэмуджин. Хадаган ожидала, что его жены посетят ее, но вместо этого его старшая жена Бортэ прислала служанку с посланием. Хатун приветствовала ее, выражала сожаление по поводу ее страданий и сообщала, что не навестит ее, пока печаль Хадаган не пройдет.

Через шесть дней после ее приезда хан вернулся в стан и пригласил своих полководцев на пир. Вместе с тремя женами Тэмуджина Хадаган пригласили в большой шатер и усадили всех вместе. Две младшие жены шептались, не стараясь скрыть удивления, что их супруг не выбрал красавицы из добычи, взятой у тайчиутов. Лишь строгий взгляд Бортэ заставил их замолчать.

Мужчины говорили о тех, кто сдался, чтобы присоединиться к Тэмуджину. Среди них был бааринец с двумя сыновьями, вассалы Таргутая, схватившие вождя тайчиутов. Тэмуджин молчал, пока его полководец Борчу рассказывал подробности. Три бааринца по дороге к хану передумали выдавать ему свою добычу, освободили Таргутая и признались в этом Тэмуджину.

— И как их казнили? — спросила жена по имени Дохон.

Нойон Борчу рассмеялся.

— Казнили? Тэмуджин вознаградил их за это. Они сказали, что не могут выдать человека, которому они присягали, и хан похвалил их за правильный поступок — даже назначил тут же одного из молодых людей сотником. — Он снова засмеялся. — Они рассказывали нам, что посадили Таргутая в кибитку — старый негодяй так растолстел, что не мог сесть на лошадь. В одиночку ему долго не прожить.

Хан улыбался, по-видимому, довольный судьбой старого врага. Таргутай еще поживет немного, сознавая, что потерял все. Победа Тэмуджина была достаточной местью.

Тэмуджин не приходил в юрту к Хадаган, пока не провел по одной ночи с каждой из жен.

— Сегодня я был милосердным, — сказал он за ужином. — Этот несчастный муж моей сестры наконец объявился. Он говорит теперь, что хотел только обуздать меня, а не закопать в землю, и пришел с повинной головой.

— И ты простил его? — спросила Хадаган.

— Частично ради сестры, которая просила за него. К тому же Чохос-хаан и его люди пригодятся.

Отослав служанок, она подала ему еще кумыса и удалилась в глубь юрты, довольная, что тут полутьма. Он сел рядом, прежде чем она успела спрятаться под одеялом. Он стянул с нее сорочку, и она легла в постель, надеясь не слишком разочаровать его. Тоган говорил ей, что тело у нее все еще совсем девичье. К горлу подкатил комок при мысли о покойном муже.

Сильные руки Тэмуджина ласкали ее, и все же что-то жестокое и требовательное было в том, как он касался ее и заставлял разделять удовольствие. Он расположит ее к себе, заставит забыть все и полюбить его. Она содрогалась под ним, и слезы текли из глаз.

Бортэ-хатун пригласила Хадаган к себе в юрту через два дня. Ночью прошел небольшой снежок. Между юртами двигались люди, укладывая сундуки в повозки и кибитки. Завтра они собирались перекочевать поближе к зимним стойбищам.

Хадаган прошла мимо стражи и поднялась по деревянным ступеням в большой шатер, удивляясь, зачем хатун хочет видеть ее. Наверно, чтобы утвердиться, дать понять, что, как первая жена Тэмуджина, она ожидает покорности.

Бортэ-хатун и ее служанки были в восточной части шатра и упаковывали одежду и посуду в сундуки. Не успела Хадаган произнести приветствие, как Бортэ поспешила к ней и взяла ее за руки.

— Добро пожаловать, Хадаган-уджин. Прости, что оторвала тебя от работы, но если мы не поговорим сегодня, другой случай у нас будет не скоро из-за всей этой работы.

Хадаган склонила голову и полезла за пазуху.

— Пожалуйста, прими этот бедный подарок.

Она вручила Бортэ большой синий платок.

— Красивый, спасибо тебе за него.

Хатун провела ее к очагу и усадила на подушку. Служанка принесла в нескольких кубках кумыс. Бортэ мановением руки отпустила служанку и села.

— Я хотела поговорить наедине с женщиной, семья которой с риском для жизни помогла Тэмуджину. Без тебя он никогда не женился бы на мне.

Хадаган пришлось улыбнуться.

— Хатун, я вижу, какая ты теперь. Если у тебя в девушках было хоть немного такой красоты, твой отец мог, наверно, составить целое войско из твоих поклонников.

Бортэ покраснела.

— Когда мы поженились, — сказала она, — Тэмуджин рассказал мне о девушке и семье, которые были добры к нему. Я была благодарна, что он просил моей руки, а не ее. — Большие карие глаза Бортэ потеплели. — Он будет всегда почитать тебя, как и я, за то, что ты сделала. У моего мужа много верных товарищей, но лишь немногие знают его с детства и заботились о нем, когда он был ничем. Ты одна из них.

— Теперь другие любят его.

— И все же я думаю, что ты любишь его и, может быть, искреннее, чем другие.

— Да. — Хадаган на мгновение закрыла глаза, она не ожидала, что разговор примет такой оборот. — Несмотря на все, что случилось, я могу любить его.

Бортэ коснулась ее рукава.

— Я знаю, что ты потеряла. То, что ты можешь простить моего мужа, говорит о твоей большой душе.

— Ты льстишь мне, благородная госпожа, — сказала Хадаган. — Тэмуджин сделал все, что мог, для меня, и было бы глупо отказываться от его даров. Мой покойный муж был хорошим человеком, и я была счастлива в замужестве, но Тэмуджин покорил мое сердце давно. Наверно, поэтому легче простить его.

— Нашему мужу нужна твоя любовь, — сказала Бортэ, — и мне тоже. Другие его жены… — Она вздохнула. — Дохон хочет целиком завладеть им и подкупает шаманов, чтобы они своими заклинаниями помогли ей родить сына — она потеряла первую дочь, и у нее еще всего одна. Джэрэн очень боится его, и я понимаю, почему, хотя и жалею, что понимаю. — Хатун задумалась. — Мне часто хотелось, чтобы Тэмуджин нашел жену, которая тоже могла бы стать настоящей подругой. Добрая матушка Тэмуджина и жены его братьев не часто жалуют в наш стан, а женщины его полководцев видят во мне ту, которой надо льстить. У меня есть служанки, которым я могу доверять, но они осторожничают в разговорах со мной.

— Понимаю, — сказала Хадаган. — Ты ищешь подругу, которая бы не искала выгоды, которой не нужно бояться тебя или ревновать.