Центурион - Скэрроу Саймон

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88

Ответа не послышалось, во всяком случае поначалу. Артакс лишь затравленно, исподлобья поводил глазами. Вот один из его воинов, оглянувшись, стал нерешительно клонить копье книзу.

— Врешь, тля! — ощерясь, вдруг исступленно выкрикнул Артакс. Глаза его блеснули черной молнией. — Не видать тебе победы! Смерть псам!

Он выхватил копье у ближнего из телохранителей и швырнул его в сторону Катона. Бросил он его наобум, но с такой силой, что стоявший рядом со своим префектом ауксилиарий, не успев отскочить, оказался пронзен им насквозь. Острие вышло со стороны спины в фонтане крови и брызнувшей наружу плоти. Конвульсивно дернув руками, он со стуком выронил свой щит и меч, а упав, успел лишь раз дрыгнуть ногами. Из горла у него, пенясь, хлестнула кровь.

— Бей тварей! — срывающимся от ярости голосом провопил один из солдат. — Насмерть бей!

Прежде чем Катон успел воспрепятствовать, ауксилиарии с бешеным ревом метнулись на телохранителей. Копья с треском отлетали от массивных римских щитов. Тем не менее те, у кого удары были помощней, умудрялись пробивать их насквозь; один повстанец даже неглубоко ранил ауксилиария в плечо. Тут за дело взялись еще и их подоспевшие с другой стороны товарищи из смежной когорты. Пользуясь тем, что щиты у них крупнее, да и числом их больше, они стали теснить приросшего к месту врага. Копья телохранителей продолжали мелькать у ауксилиариев поверх щитов, вскользь бить по округлым шлемам, отскакивать от панцирей. Одновременно римляне, поднимая щиты и пригнувшись за ними, нажимали на врага со всех сторон. В ближнем бою у их коротких мечей было преимущество, и как только меж щитов неприятеля возникала щель, они тут же секли обнажавшиеся за ними конечности. Кое-кто рубил по древкам мелькающих сверху копий, а то и вышибал их у повстанцев из рук.

Надсадное ворчанье и прихрюкиванье с обеих сторон, яростные вопли и победно брошенные ругательства, стоны и крики раненых раздавались так близко и явственно, что невольно закрадывалась мысль: ты буквально вбираешь в себя последние выдохи умирающих (обдавшая суеверным холодком мысль, которую Катон поспешил с себя стряхнуть). Он упорно проталкивался сквозь людей в порыве пробиться к вражескому стягу и князю Артаксу. Видно было, как князь, крича что-то дерзкое, потрясает в воздухе мечом и все понукает, подгоняет своих людей. Но они один за другим падали, и их своими шипастыми калигами попирали ауксилиарии. Прежде чем до Артакса успел добраться Катон, один из солдат его когорты, убив стоявшего перед князем воина, изловчился проскочить в тесный круг уцелевших покуда повстанцев.

Артакс оказался прямо перед простым римским солдатом, который накинулся на особу царской крови, сразив вначале ударом знаменосца. Стяг полетел наземь, а следом за ним, запнувшись, и Артакс, которого солдат взмахом меча загнал в положение, из которого отступать уже некуда. Артакс вскинул навстречу свой клинок, чтобы заблокировать удар по голове, но ауксилиарий в последнее мгновение сменил цель и кончиком меча рассек князю руку над запястьем, раздробив кости и перерубив сухожилия. Артакс с воплем выронил меч из утративших чувствительность пальцев. Ауксилиарий шагнул к нему и замахнулся, собираясь прикончить.

— Стой! — рявкнул Катон, кидаясь к солдату сзади. Щитом он успел отбить его от Артакса как раз в момент удара, так что клинок без урона воткнулся в песок. — Не тронь его!

Обернувшись, Катон прокричал на греческом:

— Сдавайтесь! Князь повержен! Сдавайтесь все!

К Катону подскочил один из оставшихся телохранителей, но не набросился, а, постояв в нерешительности, бросил на песок свой меч. За ним последовали другие, но не раньше чем одного из них, заартачившегося, приткнул ауксилиарий, все еще горящий пылом битвы.

— Вторая Иллирийская! — строго окрикнул Катон. — А ну стоять! Ни с места!

Его люди отошли на несколько шагов и опустили мечи. Лишь тогда уцелевшие телохранители начали осторожно складывать наземь оружие и отходить в сумрачном ожидании пленения. Страх и горечь поражения читались на их лицах. Катон, слегка расслабившись, поставил свой щит на землю. У него в ногах сидел Артакс, нянча у груди изувеченную руку и с горестным покачиванием постанывая сквозь стиснутые зубы. Катон глубоко-глубоко, до боли в груди вздохнул. Его вдруг разом охватила неимоверная усталость, от которой саднило не только тело, но и душу. Подумать только, каким тяготам он подвергал себя все эти дни. Но теперь все позади. Атака колонны повстанцев, битва с парфянами, восстание. Все. Словно в доказательство он поглядел сверху вниз на Артакса, утомленно кивнув самому себе. Затем взгляд его упал на ярко-красный змеистый стяг. Катон нагнулся и поднял его. Найдя глазами ауксилиария, что срезал Артакса, он подозвал его и протянул стяг ему.

— На, это твое… Ты добыл его, солдат.

Ауксилиарий с польщенной улыбкой принял древко.

— Благодарю, господин префект. Сила и честь.

— Катон! Катон! Где ты, дружище?

Обернувшись на взволнованный голос Макрона, Катон увидел, что легионеры успели разделаться с головой Артаксовой колонны и теперь приближаются к изрядно потрепанным, окровавленным людям Второй Иллирийской, скопившимся вокруг неприятельского стяга. Вокруг густо лежали тела и повстанцев, и римлян, поодиночке и грудами, а в сторонке стояла горстка пленников, подавленно озирая сцену побоища.

— Клянусь богами, — бормотал Макрон, пробираясь через трупы к Катону, — ну и резня… Как ты, друг мой? В порядке ль, жив-здоров?

Видя на лице друга обеспокоенность, Катон только тут понял, что и шлем, и лицо его перепачканы кровью.

— В полном порядке, мой господин. И жив, и здоров.

— Ай хорошо, ай отрадно. — Макрон приятельски ударил его по плечу. — Славная работа. А это, я понимаю, наш досточтимый Артакс?

— Он самый. Надо бы, чтобы кто-нибудь занялся его рукой.

— Ты думаешь, имеет смысл? — пожал плечами Макрон. — Мне кажется, нет. Сомневаюсь, что он переживет встречу со своим горячо любящим отцом.

— Едва ли, — согласился Катон. — Но это их дело. А мы, если доставим его к Вабату живым, можем добиться от венценосца каких-нибудь благ. И теперь, когда устранена парфянская угроза…

Он, обернувшись, оглядел поле битвы. С окончанием сражения, когда начала оседать пыль, становился виден масштаб потерь врага. Парфянское войско было разгромлено наголову; сейчас его разрозненные остатки безжалостно преследовала кавалерия Лонгина и кое-кто из пехотинцев. Большинство уцелевших парфян бежало в теснины и овражки пересеченной местности, пытаясь хотя бы там укрыться от воодушевленных победой римских солдат.

— А что, — заметил Макрон со смешком, глядя, как друг озирает поле боя, — получается, сработала твоя затея.

Катон обернулся и поначалу робко, а затем уже и открыто рассмеявшись, признал:

— Похоже, что да.

Вокруг Катона и его людей постепенно собиралась когорта Макрона, восторженно оглядывая работу, проделанную ауксилиариями. Вот чей-то голос из их рядов задорно крикнул:

— А ну, ребята! Второй Иллирийской слава!

Легионеры моментально подхватили призыв одобрительным ревом, и лица ауксилиариев после секундного удивления расплылись в радостных улыбках. С торжествующими криками они бросились тискаться с легионерами.

Сзади послышался стук копыт; обернувшись, Макрон с Катоном увидели подъезжающий отряд Балта. Князь широко улыбался, а при виде полоненного стяга глаза у него восторженно сверкнули. Остановив коня, он соскочил с седла и через тела пошагал к римским офицерам.

— Друзья мои, приятели! Вот это победа так победа. Парфия повержена — да что там, посрамлена! Это я вам говорю. Вы, часом, братца моего не видели? Может, кто-то отыскал его труп?

Макрон, посторонившись, указал в сторону Артакса:

— А вон он сидит. Живой, хотя, может, и не вполне здоровый.

При виде брата — бледного, полулежащего, с безжизненной кистью у груди — улыбка сошла у Балта с лица.

— Ты… Все еще живой?

Артакс, приоткрыв глаза, поднял на брата изнеможенное лицо, которое тем не менее кривилось дерзкой ухмылкой.

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88