Опасные видения - Коллективные сборники

Предисловие подходит к концу. Хвала звездам. В ходе рождения книги было еще множество невероятных происшествий, о которых здесь не сказано. Рассказ Томаса Пинчона. Эпизод с Хайнлайном. Дело Ломера. Происшествие с Тремя Рассказами Браннера. Срочный рейс в Нью-Йорк, чтобы договориться об иллюстрациях Диллона. Послесловие Кингсли Эмиса. Нищета, страдание, ненависть!

Всего пара слов о сути книги напоследок. Во-первых, она задумывалась как выставка новых литературных стилей, смелых экспериментов, непопулярных идей. Думаю, к этому определению подходят все рассказы, за одним-двумя исключениями. Не ожидайте ничего, будьте открыты ко всему, что пытаются сделать авторы, и наслаждайтесь.

Здесь нет многих авторов, знакомых читателям спекулятивной литературы. Антология и не задумывалась всеохватной. Одни исключались из-за самой сути их творчества – они сказали все, что имели сказать, уже давным-давно. Другие обнаружили, что не могут предложить ничего скандального или дерзкого. Кто-то просто не заинтересовался проектом. Но – за одним исключением – редактор никогда не отказывал из-за своих предубеждений. Поэтому вы найдете новых молодых писателей, таких как Сэмюэл Дилэни, бок о бок с известными мастерами, такими как Деймон Найт. Вы найдете гостей из других сфер, например Говарда Родмана с телевидения, плечом к плечу с ветеранами НФ-войн, например очаровательной (но в данном случае пугающей) Мириам Аллен Дефорд. Найдете традиционалистов вроде Пола Андерсона впритирку с дикими экспериментаторами, типа Филипа Хосе Фармера. Я просил только новое и нестандартное, но иногда рассказ был настолько… настолько рассказ (как кресло может быть очень креслом), что его просто нельзя не включить.

И наконец, составлять эту книгу для меня честь. После такого напора напыщенности это признание уже может показаться читателю ложной робкой скромностью в стиле Джека Пара [27]. Могу предложить вам лишь уверение редактора: «честь» – это даже слабо сказано. Видеть, как рос этот очень живой и завораживающий сборник, было все равно что подглядывать в скважину не просто будущего, но будущего всей спекулятивной литературы.

И подглядев, как эти тридцать два предсказателя повествуют свои истории завтрашнего дня, редактор пришел к выводу: все те чудеса и богатства, какие он ожидал от жанра, когда только начинал обучаться ремеслу, и в самом деле существуют. А если сомневаетесь, переходите к самим рассказам. Еще ни один не был в печати и как минимум в следующий год больше нигде не выйдет, поэтому вы совершили мудрую покупку – и заодно вознаградили тех, кто принес вам эти опасные видения.

Спасибо за внимание.

Харлан ЭллисонГолливудЯнварь 1967 года

Опасные видения

«Вечерняя молитва»

Предисловие

Я выбрал Лестера дель Рея, чтобы возглавить парад выдающихся авторов этой антологии, по нескольким причинам.

Во-первых, потому что… Нет, давайте сначала вторую причину, потому что первая – исключительно личная.

Во-вторых, потому что почетный гость 25-й ежегодной Всемирной конвенции научной фантастики, которая на момент выхода книги проходит в Нью-Йорке, – это Лестер дель Рей. Положение Лестера на конвенции и почесть поменьше – открывать этот сборник – это лишь капли той славы, что он заслуживает, давно просроченный долг. Лестер – из немногих «титанов» жанра, чья репутация покоится не на одном-двух блестящих рассказах двадцатипятилетней давности, а на огромном корпусе работ, что прирастает в многогранности и оригинальности с каждым новым прибавлением. Немногие оказали такое определяющее влияние на жанр, как дель Рей. А значит, нам его еще славить и славить.

Но первая причина – чисто личная. Во многом именно благодаря Лестеру я стал профессиональным писателем (я подвергаю его необязательной демонизации; заверяю, все прошло без его любезного участия; Лестер ни о чем и не подозревал). Когда я приехал в Нью-Йорк в 1955 году, сразу после отчисления из Университета Огайо, он и его очаровательная жена Эви приняли меня у себя дома в Ред-Банке, штат Нью-Джерси, и там-то, под садистским кнутом как будто неустанного попечительства Лестера (этакая образовательная «смерть от тысячи злодейских порезов», которая, заверял меня Лестер, обязательно разовьет мой талант, закалит характер и укрепит организм), я и начал постигать азы мастерства. Ведь мне кажется – даже сейчас, по размышлении десять лет спустя, – что из всех писателей в этом жанре лишь горстка, и из этой горстки прежде всего Лестер, может объяснить, что это такое: «хорошо писать». Он – живое и брыкающееся опровержение поклепа, будто учат те, кто не может сделать сам. Его навыки редактора, составителя антологий, критика и учителя коренятся непосредственно в его писательской мускулатуре.

О Лестере нелестно говорят, что, когда его похоронят, он будет спорить с червями из-за прав на его тело. Любой, с кем дель Рей снисходил до спора, здесь с пониманием кивнет. И я подчеркиваю – «снисходил», ведь Лестер – честнейший из людей: он не выложится в диспуте на полную силу, если шансы неравны: как минимум семь к одному. Я ни разу не видел, чтобы он проигрывал в споре. Неважно, что за тема, неважно, если вы в ней – единственный в мире специалист: у дель Рея такой неистощимый и внушительный арсенал фактов и теорий, что ваше поражение неизбежно. Я видел, как перед дель Реем пасуют сильнейшие. А уж склочников и балаболов он буквально раздевает догола и отправляет с визгом в туалет. Ростом Лестер где-то около метр семьдесят, с тонкими «младенческими волосами», которые ему трудно причесывать, носит очки лишь немногим толще донышка бутылки «Доктор Пеппер» и движим какой-то сверхъестественной силой, которую стоило бы изучить производителям кардиостимуляторов.

Лестер дель Рей родился Р. Альварезом дель Реем в 1915 году на арендованной ферме в Миннесоте. Почти всю жизнь провел в городах восточных штатов, хотя близкие знакомые порой слышат его рассказы об отце – яром эволюционисте из глухомани Среднего Запада. Лестер поработал агентом, пишущим учителем и агрономом, но уклоняется о вопросах об (очевидно) бесконечной череде поденных работ, которыми занимался до того, как тридцать лет назад стать писателем на полную ставку. Лестер – один из редких писателей, кто умеет неустанно говорить, но это не мешает ему писать. Последние тридцать лет он почти без умолку проговорил на мужских посиделках, лекциях, кафедрах, писательских конференциях, телевидении и наговорил свыше двух тысяч часов на манхэттенской передаче Лонга Джона Небела, где неизменно играет роль Голоса Разума. Его первый рассказ – «Преданный, как собака» – продан Astounding Science Fiction в 1937 году. Его книги слишком многочисленны, чтобы перечислять, – главным образом потому, что он пишет под десятью тысячами псевдонимов и с коварством пантеры прячет плохие произведения под вымышленными именами.

Что любопытно, этот первый рассказ в сборнике – одновременно последний полученный. Лестер – в первом десятке писателей, кого я зазвал на проект, и он спешил заверить, что пришлет рассказ в ближайшие недели. Год спустя, почти день в день, я встретился с ним на Фантастической конвенции в Кливленде и предъявил обвинение в пустозвонстве. А он заверил, что отправил рассказ уже месяцы назад, ничего не услышал в ответ и потому решил, что я его не принял. И вот такое – от профессионала с привычкой (привитой десяток лет назад и мне) слать рукопись, пока ее хоть кто-нибудь не купит. Писать в стол – это мастурбация, учит нас дель Рей. Когда я вернулся с конвента в Лос-Анджелес, пришла «Вечерня» с бледной припиской от дель Рея, будто он только хочет доказать, что рассказ правда давно написан. Приложил он, как я просил, и послесловие. Среди наворотов, что я задумал для антологии, – заключительные комментарии авторов об их отношении к тексту или мнение, почему именно этот рассказ является «опасным» видением, или их мысли о фантастике, или о читателях, или о своем месте во Вселенной… другими словами, все, что им хочется высказать, чтобы мы здесь установили столь редкую связь писателя и читателя. Вы найдете послесловия после каждого рассказа, но комментарии Лестера на тему самого послесловия кажутся особенно уместными для начала, поскольку выражают отношение многих собранных авторов. Он сказал: