Мой случайный муж - Градцева Анастасия

– Купаться в одежде – еще одна рекомендация твоего косметолога?

– Вообще-то у меня туда косметичка упала, – мрачно говорю я. – Я хотела ее достать и ударилась ногой об камень. Все. Конец истории. Можешь смеяться. Шутки про то, что я теперь буду мыться хозяйственным мылом, тоже можешь сюда шутить.

Но он не смеется, а опускается на корточки, обхватывает горячими пальцами мою стопу и внимательно рассматривает.

– На перелом не похоже, скорее ушиб. Наступать на нее можешь?

– Если бы могла, я бы тебя не звала.

– Ты меня и не звала вообще-то, – замечает он. – Ты кричала «Эй».

– И кому я, по-твоему, могла это кричать?

– Кому угодно. В следующий раз, принцесса, если решишь звать именно меня, используй мое имя. Так будет надёжнее.

С этими словами он подхватывает меня на руки, и вопрос про то, как собственно его зовут, вылетает у меня из головы. Потому что меня прижимают к голой, горячей, терпко пахнущей мужской груди, и это неловко. Как минимум.

– Ты не мог бы одеться перед тем, как хватать меня на руки? – выпаливаю я.

– В смокинг? – иронично уточняет он, зашагав к дому. – Подожди, схожу поищу. Может, завалялся в сарае.

Я закатываю глаза, но ничего не говорю. А то еще бросит меня в лесу, кто его знает.

Собака встречает нас осуждающим лаем, но на этот раз я не боюсь. Я на руках ее хозяина, что она мне сделает?

Он сгружает меня в доме, около чемодана, и коротко сообщает:

– Переодевайся. Я выйду. Потом тебе ногу намажем.

– Чем? – ехидно спрашиваю я. – Мазью из трав? Медвежьим жиром?

– Вообще-то я планировал диклофенаком, – с каменной мордой говорит он. – Но если ты настаиваешь…

– Диклофенак подойдет, – поспешно перебиваю я.

Он коротко ухмыляется и выходит во двор, хлопнув дверью.

Я открываю чемодан и быстро перебираю свои вещи. Юбки, платья, купальники, шелковые брюки… О, шорты! Правда, белые, но какой у меня выбор? Надеваю их вместе с алым топом, накидываю вязаный кардиган и осторожно делаю пару шагов. В целом по ровному полу, где нет иголок, кочек и мерзких шишек, идти вполне можно.

Аккуратно открываю дверь так, что она даже не скрипит, бесшумно выхожу на крыльцо и останавливаюсь, оглядывая двор.

Пес Джек что-то зарывает в углу – возможно, останки моего почившего ремня Гуччи, а вот мой муж… Мой муж колет дрова, стоя ко мне спиной. Все еще голый до пояса.

И черт возьми, он, конечно, меня бесит и все такое, но на это зрелище можно смело продавать билеты.

Глава 7.

Я, затаив дыхание, смотрю, как сильные мышцы красиво перекатываются под кожей, а на руках вздуваются бицепсы каждый раз, когда он поднимает над головой топор.

Примитивно, да.

Но завораживает.

Я бы еще смотрела и смотрела, но вдруг чертова собака поднимает свою лобастую голову и рычит в мою сторону. Боится, что я ремень обратно заберу?

Мой муж сразу же оборачивается и на мгновение замирает, увидев меня. Потом его брови угрожающе сдвигаются.

– Нормальной одежды у тебя не было? – спрашивает он грубо.

– А с этой что не так? – искренне не понимаю я. – Это единственные шорты, которые у меня с собой есть. В чем проблема?

– В их длине.

Я тут же перевожу взгляд на свои ноги. Ну да, толстоваты.

Наверное, с моей стороны было слишком оптимистично покупать такие короткие шорты, не похудев еще на парочку килограмм как минимум.

Но это не его дело! Будет он мне еще замечания делать!

Я и без него все прекрасно знаю про свою фигуру.

– Не нравится – не смотри, – с вызовом говорю я.

Учитывая, что я еще и без макияжа, смотреть тут и правда не на что.

– Принцесса, я могу хоть глаза закрыть, мне в целом пофиг, – бросает он, снова отвернувшись к своим дровам. – Но комары тебя от этого меньше жрать не перестанут. Ты в этих шортах считай что шведский стол для них. Потом же сама будешь чесаться и жаловаться.

Джек гулко рявкает, как будто подтверждая этим слова хозяина.

– Эта ваша природа мне все меньше и меньше нравится, – бурчу я, запахивая кардиган. – Поняла, буду в доме сидеть.

– Надо же, – скалится он. – Неужели ты умеешь быть послушной девочкой?

Я показываю ему средний палец и хлопаю дверью максимально громко, как могу.

В доме делать нечего.

Я закрываю чемодан и ставлю его в коридоре, потом, поразмыслив, вешаю на него промокшие в ручье брюки и блузку, а мокрое белье безжалостно выбрасываю в стоящее на кухне мусорное ведро. Я не настолько опустилась, чтобы в чужом доме свои трусы развешивать.

На этом дела заканчиваются.

Можно было бы выпить кофе, но я понятия не имею, как его делать без кофемашины и вообще без электричества.

Можно было бы подняться на второй этаж и посмотреть, что там, но за окнами уже темнеет, и мне банально страшно одной подниматься по неосвещенной лестнице.

Поэтому я просто сижу на табуретке и смотрю в окно, выходящее куда-то на лес, пока в дом не заходит мой муж.

– Я в баню пошел, – сообщает он, скользнув по мне взглядом.

– Очень рада за тебя, – ядовито отзываюсь я.

– Точно не хочешь? – помедлив, спрашивает он. – Там пока не так жарко.

– Обойдусь, у меня есть пачка влажных салфеток.

– Как знаешь.

Перед уходом муж вручает мне фонарик, и это, пожалуй, лучший его поступок за сегодня. Луч света в руке успокаивает, и даже то, что какие-то кровососущие твари все же цапнули меня за нежные места под коленками, не портит настроения.

Когда из бани возвращается муж, распаренный, красный и излучающий жар, как печка, он сразу же зажигает свечи. На кухне становится уютно, я устраиваюсь на табуретке, обхватив руками колени, и лениво смотрю на дрожащие огоньки и на тени, которые они отбрасывают на бревенчатые стены.

Когда я последний раз видела живой огонь? Дома у нас тоже всегда стояли на столе свечи, но исключительно электрические. Родители тщательно следили за пожарной безопасностью.

– Не боишься, что дом сгорит? – спрашиваю я. – Огонь – это вообще-то опасно.

– А уезжать с незнакомым мужиком непонятно куда – не опасно? – хмыкает он.

Я пожимаю плечами.

Язвить и огрызаться в ответ не хочется. Хочется вот так сидеть, бессмысленно пялиться на желто-оранжевое пламя и ни о чем не думать.

Так я и делаю.

Он в это время подходит к печке, возится с щепками и что-то там делает, бренча посудой, а потом ставит передо мной на стол кружку горячего кофе.

– Спасибо, – вырывается у меня.

Я сначала жадно принюхиваюсь к острому бодрящему запаху, а потом делаю большой глоток. Кофе обжигает небо, но это все равно кайф. Я даже мычу от удовольствия.

После кофе на столе появляется нарезанный крупными ломтями хлеб, брусок желтого масла и какая-то странная колбаса. Судя по всему, самодельная.

– Будешь бутерброд?

Я быстро оцениваю калорийность этого ужина. Масло сразу нет, это сплошной жир, а в колбасе явно видны куски сала – значит, тоже мимо. К тому же неизвестно, из чего или кого она сделана.

– Спасибо. Можно мне только кусочек хлеба, пожалуйста.

– А остальное?!

– Не хочу. Я такое не ем.

Он обжигает меня слегка презрительным взглядом.

– Дело твое, принцесса.

В полной тишине мы ужинаем. Он отрезает ножом толстые куски остро пахнущей мясом и пряностями колбасы, укладывает их на такие же толстые куски масла, а я пью кофе с хлебом, который на вкус почему-то напоминает пирожное. У него нежный мякиш, вкусная хрустящая корочка, и я с трудом удерживаюсь, чтобы не взять третий кусок, потому что первые два исчезают незаметно.

Зубы я чищу на улице (хорошо, что щетка и паста были в отдельном футляре!) при свете фонарика у какого-то странного умывальника. Туда сначала надо налить воду из ведра, а потом нажимать снизу на металлическую фигню, чтобы она лилась.

– Какое извращение, – бормочу я, отплёвываясь зубной пастой. – Как так можно жить?

– Завтра домой уедешь.