Матабар VI (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой"

— В прошлый раз мы пропустили вступительную речь, — Борис, придерживая шляпу, задирал голову, чтобы увидеть балкон на уровне Библиотеки. Обычно именно с него вещал ректор Университета в своей ежегодной, приветственной речи.

— Не могу сказать, что сильно сожалею, — прошептала Елена, прижимаясь к мужу. Живот девушки постепенно округлялся, но она отказалась пропускать церемонию открытия и, тем более, первые дни лекций.

Пока Елена, без вреда плоду, сможет посещать занятия в Большом — она будет их посещать. Собственно, в этом не сомневались ни Борис, ни Ард, за которым друзья заехали утром.

Сразу после разговора с Тесс…

Несколькими днями ранее

Дверь открылась и на пороге показалась девушка. Небольшого роста, с четко очерченными гранями фигуры, которую не спрячешь даже под свободным платьем и свитером, под которым Тесс спасалась от вечернего холода предосенней Метрополии.

Арди втянул носом аромат цветов, распустившихся у ручья. Каким бы парфюмом люди ни пользовались, но под искусственным шлейфом чуткий нюх матабар всегда замечал и настоящий запах. Она, как и всегда, небрежно скинула туфли. Те шлепнулись на пол и слегка стукнулись каблуками о вручную обрезанный ковер, накрывавший часть прихожей. Уже старенький, застиранный, и почти такой же твердый, как доски, которые он спасал от слякоти и влаги.

Тесс выдохнула и, подняв туфли, убрала их на полку, а затем надела шуршащие, скользящие тапочки. Смешные такие. Красного цвета, с вышитым цветочком. Она рассказывала, что училась вышивать именно на них — на тапочках. Потом дарила подругам, многие из которых, выйдя замуж, теперь уже редко когда оказывались на «светских мероприятиях».

Рыжеволосая красавица щелкнула выключателем и скрипнули петли двери, ведущей в ванную. Сколько бы Арди не смазывал их, но те непрестанно намекали, а порой и открытым текстом заявляли, что требуют замены. И чем скорее, тем лучше. Послышалось утробное урчание водопровода и ненадолго запахло ржавчиной. Аркар все собирался заменить трубы горячей воды, но никак не мог найти надежного подрядчика.

Подождав, пока протечет грязная, рыжая муть, Тесс быстро приняла душ и переоделась в домашнее платье. Покрытое заплатками и, местами, почти насквозь протертое. Совсем не то, что ожидаешь увидеть на старшей дочери генерал-губернатора Шамтура, представительнице военной аристократии.

Она вышла в коридор и, на мгновение, замерла. Их взгляды пересеклись. Секундная пауза, сопровождаемая разве что хлесткими ударами ветра о вибрирующее окно.

Тесс улыбнулась. Тонко и легко. А еще в её глазах на миг отразилось облегчение, которое она поспешила спрятать.

— Я приготовил ужин, — Арди, словно в зеркале, отразил улыбку невесты. — Блинчики с клубникой.

— А где клубнику взял? — спросила девушка, опускаясь на стул. — Уже же не сезон.

— Аркар, — Арди невольно потер все еще зудящую скулу. — заморозил немного.

Тесс вооружилась вилкой, отрезала ножом кусочек завернутого конвертом блинчика, макнула в сметану и, откусив, зажмурилась от удовольствия.

— Не устаю мысленно благодарить твою матушку, за то, что она научила тебя готовить такое.

Ардан сидел напротив и думал о том, что сказал Милар. Тесс ничего не спрашивала и ничего не говорила сама. Ни единого слова о том, что ей пришлось, порой, по ночам просыпаться в холодном поту. Не из-за кошмара или чего-то такого, а просто потому, что разум, даже во сне, не мог унять волнения. Не говорила о том, что, иногда когда, наконец, потеряешься в собственных мыслях, внезапно услышишь в обычном шорохе звук знакомых шагов. Вскочишь на ноги, затаив дыхание повернешься ко входу, а там лишь пустота тишина.

И так изо дня в день.

Арди этого не слышал. Но видел. У собственной матушки, когда та ждала Гектора из очередного обхода Алькадских угодий. И, точно так же, Тесс наблюдала за Аделаидой, когда та, сперва, ждала мужа, порой с надеждой отодвигая от окна смятую занавеску, а потом еще и сыновей. И каждый раз никто не мог сказать точно — дождутся они или нет.

— Как съездил? — наконец, спустя несколько блинчиков и тихого, спокойного любования друг другом (и, скорее, умиротворения, от того, что драгоценный человек, наконец, оказался рядом).

«Склизли придет, Склизли заберет, и все забудут. Был ты, нет тебя, только Склизли знает, где искать, но не сыщет никто.»

«Дети! Здесь дети!»

- Нормально, — ответил Арди, стараясь не дать голосу дрогнуть. У него получилось. Но иначе и быть не могло. Он не мог позволить себе дать тому, что творилось за обшарпанным порогом, коснуться их дома и, что самое главное, Тесс. — Немного промок на обратном пути, а так, в целом, ничего.

— И как тебе Танцующий Полуостров?

Перед внутренним взором Арди пронеслись различные сцены. Вот Анита пыталась выкрасть его наработки; а вот Марьяна Сестрова действительно оказалась пешкой кукловодов, затем горящий монастырь, банки с формалином, детское лицо на голове чудовищного продукта экспериментов.

— Ты знаешь, надеюсь, что Лазурное Море окажется как-то поприятнее, — не так часто, общаясь с Тесс, Арди пользовался наукой Скасти, но сегодня был именно такой случай.

— Преувеличивают, да? — спросила девушка, явно намекая на рассказы о том, как хорошо в середине и конце лета на границе с Оликзасией.

— Еще как.

Тесс подняла на него взгляд ярких, зеленых глаз. Будто два изумруда, внутри которых отплясывал юный, горячий огонек.

Она все поняла. Без лишних слов, без ненужных вопросов. Поняла и на мгновение коснулась его руки. Арди вздрогнул, как если бы его обожгло пламенем, а затем едва сдержался, чтобы не схватить её на руки и не прижать к себе тесными объятьями.

— Как ваши репетиции, дорогая? — Ардан поспешил перевести тему. — Уже ждете открытия?

Тесс несколько секунд смотрела ему прямо в глаза, а после начала рассказ:

— Ой, ты даже не представляешь, мы столько репертуара пересмотрели! Несколько песен переделали, а Шилер, наш саксофонист, переписал аранжировку. Там еще такой смешной случай произошел. На арьерсцену занесли стойки для ударной установки и…

Она вернулась к блинчикам и, взахлеб рассказывала о тех двух с половиной неделях, которые они провели в разлуке. Правда теперь ела одной только вилкой. Отложив нож в сторону, она не отпускала его руку. Все говорила, говорила, и попутно поглаживала его большим пальцем по тыльной стороне ладони. А Арди смотрел в её глаза, слушал слова и чувствовал, как его сердце постепенно расслабляется, а мысли в голове стихают.

Ему было спокойно.

Он и сам не заметил, как они уже вместе вголос смеялись, подшучивали, делились какими-то сплетнями и, стоя у мойки на кухне, брызгались водой, моя посуду.

Когда-то он спросил у Аркара, что значит — быть с женщиной вместе. Может быть он сейчас видел перед собой ответ?

Настоящее время, Императорский Магический Университет

Горожане, открыв рты, запрокинув затылки почти до спины, наблюдали за искрящимися иллюзиями, сливавшимися с ночным небом. В их глазах отражались спустившиеся с черного покрова звезды, пустившиеся водить хороводы вокруг шпилей дворцов и небоскребов.

Но вот и они начали постепенно тускнеть, пока иллюзии не пропали вовсе. Взгляды тысяч людей скрестились на одной единственной точке — балконе, где медленно открывались тяжелые створки, в обычное время неотличимые от внешних стен.

— Рада приветствовать вас, гости и коллеги! — поприветствовала толпу ректор.

Арди помнил её по похоронам лорда Аверского. Пожилая, низенькая, немного тучная женщина с тремя подбородками, что её, к немыслимому удивлению, нисколько не портило. Все компенсировал взгляд умных глаз, буквально искрящихся интеллектом, а еще наличие, опять же, погон с шестью звездами. Дважды девяти, дважды восьми, пяти и четырех лучей.