Стажировка богини. Дилогия (СИ) - Романец Милисса

Пока не вскрылось, что само его существование для неё — проблема. Он ничего не мог поделать с её решениями, реакциями и чувствами, оставалось только принять и научиться с этим жить. Эта тактика, в конце концов, себя оправдала.

Последний из сотворённых Альфэй миров остался в памяти как мечта, время, когда они встали вровень, и Альфэй наконец приняла это.

Жаль, что сам Сибилл так и не стал для неё кем-то достойным жизни.

Стоило Верховным богам Небес отдать приказ, и Альфэй тут же согласилась изловить его, как опасную тварь, которой он всегда для неё и оставался. От близости опасного артефакта холодело в груди, а во рту копилась горькая слюна.

Разумеется, он не собирался сдаваться на милость светлым богам. Да и обратного пути не было. С самого начала исход для него предрешён, и не видеть это может только Альфэй, которая верит в какие-то свои иллюзии относительно Небес и светлых богов. Сибилл это слишком хорошо видел и понимал. Ему самому дорого обходились иллюзии, а их сладкий яд оборачивался горечью самых страшных поражений.

И всё же на слёзы любимой смотреть оказалось невыносимо больно, собственные терзания и страхи отошли на задний план.

Что такого в этих светлых богах, из-за чего она продолжала раз за разом их выбирать? В воспоминаниях жертв Лабиринта кошмаров Сибилл не нашёл ни тёплого отношения, ни хотя бы сострадания. Так какой смысл переживать за тех, кто тебя и за человека не считает? Тех, кто не видит тебя достойной и равной личностью? С человечностью и милосердием у этих светлых богов, по наблюдениям Сибилла, не срослось. На их фоне Альфэй казалась особенно прекрасной и достойной лучшей участи, чем быть использованной и выброшенной Небесами.

Её агония усилила желание поскорее разобраться со всем. И вместо того чтобы раскаяться в содеянном, Сибилл только больше укрепился в решимости покончить с богами, которые заставили её страдать. Если Небеса не оценили его богиню и послали в самое пекло сражаться с тварью, от имени которой дрожат сильнейшие, отвергли и растоптали мечты, то он заберёт и присвоит Альфэй себе.

Главное — как-то убедить любимую, что с ним ей будет лучше, чем с кем-либо другим. Правда, в Лабиринте кошмаров эта задача казалась едва ли выполнимой.

Плохим признаком стало безмолвное исчезновение Альфэй из его объятий. Она даже не попробовала с ним поговорить! История повторялась.

Горечь и отчаяние раздирали душу на части. Грядущее всё больше пугало.

Из-за раздрая в чувствах Сибилл был невнимателен. Вместо того чтобы уйти к учителю Хоу, он попал в сон старшей богини До, которая стояла на том самом месте с цветущими вишнями, где они впервые встретились.

— Я тебя давно жду здесь. Чаще во снах… Мне было видение, что встречу тёмного бога в саду вечноцветущей вишни, — произнесла она, не оглядываясь.

— Помню. Ты уже говорила это, — кивнул Сибилл.

— Уже⁈ — она резко обернулась и впилась взглядом в его лицо. — Мы встретились однажды наяву. Всё верно… Ты тот, кто мне поможет. Но сначала помощь потребуется тебе самому.

— Да… — Сибилл замялся, не зная, как выразить свои сомнения и затруднения.

— Женщины непоследовательны и непостоянны. Они живут, руководствуясь чувствами и эмоциями. Оттого их самообман так силён, потому что питается самым сильным топливом: любовью, состраданием, жертвенностью. Взывать к разуму почти бесполезно. В противоречии головы и сердца редкая женщина выберет голову. А если и выберет, то пожалеет об этом. Вся её суть в сердце. Тот, кто владеет сердцем женщины, владеет её мыслями и душой.

— Кажется, я знал это с самого начала, — невесело усмехнулся Сибилл.

Он задрал голову вверх и очень надеялся, что по щеке, нежно касаясь, скользнули лепестки вишни, а не слёзы.

— Разумеется, знал. Я только напомнила, — отвернулась от него богиня До. — Когда кто-то любит всех, никого не выделяя и не отличая родных от встречных, тот не любит никого. Выбирать может только зрелая личность. Любовь же женщины к мужчине двулика. С одной стороны, она любит опасного, сильного незнакомца, от которого хочет зачать. С другой — желает надёжного, нежного, близкого и родного партнёра для воспитания детей. Обычно эти качества не встречаются в одном человеке или боге, но именно их женщина оценивает на бессознательном уровне. Сейчас не пытайся решить эту головоломку. Сосредоточься на необходимом.

Сибилл и сам понимал, что изменить отношение к себе и чувства Альфэй не получится. Точно не сейчас. И, быть может, никогда.

Он ещё долго стоял, вдыхая горько-сладкий аромат и успокаивая чувства, прежде чем переместиться.

Занятия с учителем Хоу не заладились. У Сибилла никак не получалось сосредоточиться.

— Да что с тобой такое⁈ — зло спросил учитель.

— Фэй… Теперь она возненавидит меня, — скрывать причину своей невнимательности оснований не было.

— Отлично. Используй это. Она — марионетка, расходный материал в руках старших богов. Ей в любом случае придётся выбрать: с тобой она или против тебя. Лучше сразу узнать, что любимая считает тебя монстром, чем через вечность безоблачного счастья, которая однажды становится невыносимым кошмаром существования. Потому что богу не так-то просто свести счёты с жизнью. Знаю я одного затейника, который создаёт миры-убийцы богов. Старается ради себя, но вот в чём забава: ему исключительно не везёт… Как и другим богам, которым не посчастливится попасть в его миры.

— Получается, он светлый.

— У тёмных из-за нашей специфики куда меньше иллюзий и высокомерия. Это светлые сотворяют миры, подчиняют чужие и переделывают их под себя. Привыкли подсуживать и подыгрывать самим себе. Тёмные боги не сотворяют и не меняют миры, мы разрушаем и свидетельствуем конец — завершение жизни. В нас куда больше смирения, доверия вселенной и жизни в целом. Сталкиваясь со смертью, ты точно знаешь, когда и чему время, когда жить, а когда умирать.

Эти слова учителя заставили задуматься. Сибилл уже взаимодействовал с душами, и каждый раз это был волнующий опыт, словно только для этого он и был создан. Момент соприкосновения с сокровенной истиной бытия.

— Неужели тёмные боги на самом деле повелевают душами? — ему казалось, что он такой же, как эти души, и разницы между ними нет никакой.

— Души сами по себе слишком беззащитны без телесной оболочки. Создать или сотворить в одиночку душу не в твоих силах, но с уже существующей можешь сделать всё, что захочешь: переселить, призвать, разрушить…

— Р-разрушить? — одна мысль об этом заставила содрогнуться.

— О! Слетевший с катушек тёмный бог — то ещё зрелище и опыт, — зло оскалился учитель Хоу. — Довольно редкое явление, но и такое случается. Держись от таких подальше. Сил у них полно, а контроля и осознанности нет. Разрушение или пожирание душ не самым лучшим образом сказывается на тёмном боге. В любой способности есть свои ограничения. Но светлые в такие тонкости не вникают. Их пугает сам факт того, с чем они совладать не могут. Страшит окончательная смерть. К бессмертию и всемогуществу, знаешь ли, привыкаешь. Иной раз за них готовы отдать всё: близких, разум, то, что было когда-то дорого. Вот только стоит ли такое существование этих жертв? Каждый решает сам.

— Я тоже смогу призвать любую душу?

— Ты уже их призываешь. Чувствую, что при тебе как минимум одна, но очень сильная.

— Аи, — выдохнул Сибилл догадку. Он уже знал это, но не хотел признавать.

Подруга появилась рядом, когда о ней заговорили, и настороженно принюхалась к учителю Хоу.

— Ну и откормил ты её. Интересно… Тёмные боги не могут пожирать души без ущерба собственной душе и ментальному здоровью, но ты, похоже, обошёл этот запрет, — задумавшись, учитель Хоу провёл рукой по своим коротким волосам, отчего те заискрили электрическими разрядами.

— Что? Я никогда не ел чужие души! — предположение казалось чудовищным.

— Ты нет, а эта душа разожралась на славу, такая сама по себе младшего бога завалит, не сильно напрягаясь. Самое интересное, что на неё не действуют ограничения и негативные последствия, возможно, потому что изначально она была зверем. Звери не видят ничего страшного в том, чтобы пожрать живое существо или сущность. В отличие от разумных. Мы сами себе — судьи и палачи.