Высшая для Демонов. Узы Тьмы (СИ) - Максименко Анастасия

— О, чувства вы не ранили, Магистр, — насмешливо улыбнулась она. — Только гордость.

Алистер и Айданир смешливо фыркнули, а Флагмер, широко улыбнувшись, чем снова удивил демонессу, деланно виновато произнес, шутовски поклонившись:

— Прошу прощения у вашей гордости, леди эс Дрегомор.

— Она подумает, — в тон ему ответила Эри и серьезно добавила: — Магистры, я все же вынуждена настаивать на клятве.

Она посмотрела поочередно на мужчин, твердо и серьезно, на сколько это было возможно, отражая в этом взгляде максимум своих намерений и того, что она не отступит. Не может отступить. Иначе сделает только хуже.

Демоны, переглянувшись, синхронно кивнули, отчего рыжая едва радостно не захлопала в ладошки. Но сдержалась. Только благодарно улыбнулась.

Согласились! И даже обошлось без очередной попытки убийства.

— Я буду первым, — важно сказал Стартен, вставая напротив рыжей.

Остальные были не против, только напряженно замерли, впившись взглядами в спину и лицо Магистра.

— Я, Алистер эст Ридикс-Стартен, сын лорда Стартена в чьих жилах течет кровь Темного бога-отца. Клянусь свой магией ни словом, ни делом, не разглашать того, что услышу в этих стенах от леди Эриэн эс Дрегомор, если слово ее будет правдиво о моей жене Вивьесин, пока моя жена сама того не пожелает. Слово мое крепко.

Как только с губ демона сорвалось последнее слово, на его запястье вспыхнуло красное марево, через долю секунды ставшее печатью.

О, неужели Арос услышал? Или это действие самой магии?

Эриэн вздрогнула от потяжелевших, направленных на нее взглядов и сглотнула, мигом забывая о магии клятвы, дословно вспоминая то, что произнес Магистр Стартен, и сглотнула еще раз, похолодев.

«Если ее слово будет правдиво. Если ее слово… Правдиво».

Твою же, тьму!

Попалась!

Если она скажет, хоть одно неверное, ложное слово, клятва не сработает. И демоны могут творить с ее сестрой то, что посчитают нужным и с ней тоже.

Арос! Как же не хватает Темного! Где он, когда так нужен?! Почему ушел вместе с ней?!

«Не ушел», — неожиданно шелестнул едва различаемый голос Дарана.

По спине Эриэн скатилась холодная капля пота. Она подняла глаза, настороженно посмотрев на мужчин, но они не замечали ее взглядов, их взоры были обращены на Флагмера, в этот момент дававшего клятву.

Но из-за волнения она не услышала ни слова. Надеясь, что не ослышалась, и с ней действительно говорил сам Темный.

«Дар?» — тихо и отчаянно прошептала она, боясь даже мысленно обращаться к Темному громко.

«Я, Эри. А ты ожидала услышать кого-то другого?» — насмешливо и так как мог говорить только Темный, ответил Даран.

Сколько сил стоило девушке не заверещать от радости, знает только сам Арос и Темный.

«Все вопросы потом, рыжая, — не дав ей вставить и слово, серьезно шепнул Темный. — Сейчас слушай Магистров. Рейда ты уже прослушала, но он дал клятву слово в слово, как и Алистер, остался Саттранен».

Эри моргнула и посмотрела на вставшего перед ней беловолосого демона, краем глаза замечая печать на запястье Рейденира. Темную печать клятвы, на сколько она успела заметить, рисунок был идентичен, отличаясь между собой только цветом.

— … Магистр Айданир эс Даран-Саттранен…

Что?

«Весело да? — фыркнул Темный. — Чему удивляешься, не знала?».

Эри не стала ничего отвечать, лишь едва заметно мотнула головой.

«Да-да, он сам часть Изначальной магии», — туманно пробормотал Темный.

— … ее будет правдиво, о моей жене Вивьесин, пока моя жена сама того не пожелает. Слово мое крепко.

— Клятвы прозвучали, девочка, — хищно оскалился Рейд, усаживаясь напротив нее. — Твоя очередь говорить.

«Дар…» — пискнула она.

«Говори им только правду, — серьезно откликнулся демон в ее голове. — Иначе печать рассыплется. Хитрые, — восхищенно пробормотал Темный».

И Эри была вынужденно с ним согласиться. Да. Слишком хитрые. И очень опасные.

Передернув плечами, она бесцеремонно налила себе сразу два стакана с водой и, отпив один, а второй установив на тумбочке, тихо начала свой рассказ.

Начиная с появления Вивьен в ее жизни и склоняя голову все ниже, при каждом возмущенном, яростном и остервенелом рыке Магистров.

Бедная Ви, — закончив свой рассказ, тоскливо подумала Эриэн, боясь поднять голову.

Ей совсем не хотелось смотреть на уж слишком притихших мужчин.

Как там говорила ее несчастная сестренка?

Ой-е.

Глава 83

Вивьесин эс Дрегомор.

С того злополучного бала и попытки переворота высшими, прошла ровно неделя. За это время мое состояние скатилось в депрессию, ну это я так ее охарактеризовала.

Депрессия — звучит гордо. Лучше, чем истерика, да.

По правде говоря, это мудреное слово, не так давно вычитала в одном любовном романе… Но это не важно.

Первые два дня мне не хотелось никого видеть и слышать. Даже Илу. Эгоистично. Знаю. Но мне было попросту тошно. А еще страшно. Страшно увидеть жалостливые или наоборот презрительные лица тех, кто успел запасть в душу, стать если не братьями, то хорошими друзьями, теми с кем хотелось делиться не только секретами, но и чем-то больше.

И только мое внутреннее «я» периодически лениво пинало укорами, при упоминании того самого якобы деления с принцами и метоморфом теми самыми секретами. Ведь на самом деле, я с первого дня появления в Нагшироне этого не сделала. Не поделилась ни секретами в отношении себя, ни слова не сказала о магии.

Да и они сами, принцы эти, и даже гадский метаморф Рэй, не спешили меня навестить. Как и Император, вместе с пакостным мастером Кровером. И самое интересное, узнав о моей магии, не спешили наложить шероншек. Не то чтобы это было странно. Но вселяло некоторое беспокойство, которое и глушила та самая мудреная депрессия.

Не заходят? И ладно! Я сама их видеть не хочу. Не накладывают шероншек? Ну и отлично! С магией-то лучше, чем без нее, верно? Вот и я так думаю.

Но мысли о Рэе и его состоянии, нет-нет, да проскальзывали и даже пытались укорить, но я огрызалась в ответ сама с собой, лениво и с тоской уставившись в потолок, оправдываясь тем, что метаморф если оправился, мог бы и сам зайти, а если нет, то и мне нечего делать в его покоях.

А принцы, что ж, значит так посчитали нужным. Значит, считают виноватой и таким образом наказывают.

Хотя куда тут еще больше наказывать?! Сильнее чем я сама себя наказала, никто бы не смог.

Так же, к своему огромному стыду, за эти два дня мысленных мучений и самоосуждения, даже в купальне не была.

Да-да. Совсем стыд потеряла.

И если бы не добрая нора, опасливо три раза в день проталкивающая в узкую щелочку двери тарелку с едой, под мой грозный рык: «Пошли вон!» и «Не хочу никого видеть!», а также звон разбитого стекла о ту самую дверь, то даже бы и не ела.

Единственное, что хоть немного отвлекало меня от самобичевания — хождение по туалетным делам. Увы, тут приходилось, пыхтеть, кряхтеть и таки дуть в ванную комнату для удовлетворения мирских потребностей.

Но на третий день, терпение Илы закончилось. И в то утро третьего дня, она уже не обращала внимания на мои рыки, битье посуды, угрозы и таки вытащила меня из такого уютного кокона-одеяла. Где не было проблем, горестей…

Но был ошейник. Что б его. На что и не поленилась тыкнуть, наступая на больную мозоль, эта бесстрашная во всех отношениях нора. Грубо сказав, чтобы я наконец взяла себя в руки и если не сама пытаюсь снять драрховый артефакт, то нашла бы того, кто это смог сделать.

Но, к сожалению, тот, кто мог бы его снять, уничтожен, как и вся его драрховая семейка.

И я заплакала. Горестно, тоскливо и жалостно с подвываниями, проклиная всех высших на свете и саму себя. Ила не оттолкнула. Наоборот уселась рядом со мной и долго гладила как маленького ребенка по волосам, шепча ласковые слова и успокаивая, принося этим некое облегчение, благодарность и тепло.