Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
— Я понял. Сколько вы хотите? — спросил Карл.
— Что ж, мирное урегулирование должно включить несколько видов компенсаций. Одни из них относительно легко рассчитать, другие — нет. Давайте начнем с финансового бремени, которое легло на семью в связи с необходимостью заботиться о ребенке. Сейчас они тратят около шестисот долларов в месяц на еду, лекарства и подгузники. Не такие уж большие деньги, но это намного больше, чем может позволить себе эта семья. Мальчику нужна сиделка на неполный рабочий день и специалист по реабилитации на постоянной основе, который хотя бы попытается восстановить его мышечный тонус и «перепрограммировать» мозг.
— Сколько он еще проживет? — спросил Уайят Вителли.
— Никто не знает. Это как движущаяся мишень. Я не указывал это в своем отчете, потому что один врач говорит год-два, но неофициально, а другой заявляет, что он может прожить еще долго и даже повзрослеть. Я разговаривал со всеми врачами, и ни один не считает разумным прогнозировать, сколько ему осталось. Проводя с ним время последние шесть месяцев, я наблюдал заметное улучшение отдельных функций, но очень незначительное. Думаю, при переговорах нам нужно исходить из того, что ему осталось еще двадцать лет.
Все трое мужчин кивнули.
— Родители Туйи зарабатывают не много денег. Они живут в маленькой дешевой квартире вместе с двумя старшими дочерями. Семья нуждается в просторном доме со спальней, оборудованной в соответствии с особыми потребностями Туйи. Ничего особенного, это простые люди, но у них есть мечты. — С этими словами Дэвид подтолкнул в центр стола три экземпляра Приложения 2, которые мгновенно разобрали. Дэвид глубоко вздохнул и продолжил: — Это наше предложение о мирном урегулировании. Во-первых, здесь заявлены конкретные убытки. Под номером один указаны убытки, которые я упомянул, плюс оплата услуг сиделки на неполный рабочий день в размере тридцати тысяч долларов в год, плюс потерянный заработок матери в размере двадцати пяти тысяч долларов в год, потому что она хотела бы бросить работу и сидеть дома с мальчиком. Я также включил стоимость новой машины, которая понадобится им, чтобы ежедневно возить ребенка в реабилитационный центр и забирать оттуда. Я округлил сумму до ста тысяч долларов в год и умножил на двадцать лет. Таким образом, получилось два миллиона. По сегодняшним ценам страховой аннуитет [33]можно купить за один миллион четыреста тысяч. По реабилитационному центру пока непонятно, поскольку я точно не знаю, насколько это затянется. Пока он обходится в пятьдесят тысяч в год. С учетом двадцати лет аннуитет обойдется вам в семьсот тысяч долларов. Дальше возникает вопрос о новом доме в приличном районе с хорошими школами — еще пятьсот тысяч. Потом необходимо разобраться с детской больницей «Лейкшор». Их доктора спасли ему жизнь, причем бесплатно, по крайней мере для семьи, но, думаю, их расходы должны быть возмещены. В больнице неохотно согласились предоставить мне приблизительный расчет, но я все-таки добился, чтобы они назвали сумму: это шестьсот тысяч.
Дэвид приближался к 3,2 миллиона, и ни один из трех топ-менеджеров пока не достал ручку из кармана. Никто не хмурился, никто не качал головой, ничто не говорило о том, что они считают его сумасшедшим.
— Теперь перейдем к общим моментам. Я решил учесть тот факт, что ребенок, по сути, лишился радости жизни, а также тяжелейшее эмоциональное состояние всей семьи. Я знаю, что эти области несколько туманны, но по законодательству Иллинойса, например, такой ущерб тоже подлежит компенсации. Я оценил его в миллион восемьсот тысяч долларов.
Дэвид сцепил руки и подождал ответа. Похоже, никто не удивился.
— Красивая сумма в пять миллионов, — заключил Карл Лапорте.
— Как насчет адвокатского гонорара? — поинтересовался Дилан Котт.
— Боже, об этом я чуть не забыл, — сказал Дэвид, и все заулыбались. — Мой гонорар не входит в сумму, причитающуюся семье. Он должен быть выплачен дополнительно. Тридцать процентов от того, что у нас получилось, другими словами, полтора миллиона.
— Хорошенькая зарплата, — сказал Дилан.
Дэвид едва не заикнулся о миллионах, которые каждый из них троих заработал в прошлом году в виде зарплаты и опционов на акции, но удержался.
— Хотел бы я, чтобы эти деньги достались мне одному, но так не получится.
— Шесть с половиной миллионов долларов, — произнес Карл, откладывая отчет и потягиваясь.
— Вы же сами, похоже, намереваетесь поступить правильно, — заметил Дэвид. — К тому же вам не нужна неблагоприятная огласка, и вы не хотите нарваться на враждебно настроенных присяжных.
— Имидж очень важен нам, — подтвердил Карл. — Мы не загрязняем реки и не производим дешевые пистолеты, не занимаемся махинациями на страховках и не жульничаем, продвигая в правительстве плохие контракты. Мы делаем игрушки для детей. Проще некуда. Если мы заработаем репутацию производителя игрушек, которые вредят детям, нам конец.
— Могу я поинтересоваться, где вы обнаружили эти товары? — спросил Дилан.
Дэвид рассказал о том, как Сои Хаинг купил первый набор «страшных клыков» год назад, а потом о своих поисках по всему Чикаго. Карл поведал, как компания сама разыскивала игрушку, и признался, что «Сонеста геймз» уже заключила мировые соглашения по двум другим подобным делам за последние восемнадцать месяцев. Они надеялись, что все образцы, содержащие свинец, изъяты с рынка и уничтожены, но не знали этого наверняка. Они воевали с несколькими фабриками в Китае и перенесли большую часть производства в другие страны. Приобретение «Гандерсон тойз» было ошибкой, которая обошлась очень дорого. Последовали другие истории: обеим сторонам нужно было отвлечься, чтобы обдумать предложение о мирном урегулировании, лежащее на столе.
Через час Дэвида попросили удалиться. Они хотели посоветоваться.
Дэвид выпил чашку кофе со своими клиентами, и через пятнадцать минут та же ассистентка пригласила его вернуться в конференц-зал. Она закрыла за ним дверь, и Дэвид приготовился либо закрыть сделку, либо уйти.
Когда все расселись, Карл Лапорте проговорил:
— Мы были готовы выписать чек на пять миллионов долларов и закрыть это дело, Дэвид, но вы просите намного больше.
— Мы не согласимся на пять миллионов, потому что это дело стоит гораздо больше. Наше условие — шесть с половиной миллионов — и точка. Завтра я подам иск.
— На рассмотрение иска уйдут годы. Разве ваши клиенты могут ждать? — спросил Дилан.
— Некоторые федеральные судьи используют местное Правило 83:19, известное среди юристов как «ракетный список дел к слушанию», и, поверьте мне, это работает. Я представлю это дело присяжным через год. Последнее дело было гораздо сложнее, и суд начался через десять месяцев после подачи иска. Мои клиенты продержатся до того момента, как присяжные вынесут вердикт.
— Вы ведь не выиграли тот суд, правда? — спросил Карл, изогнув бровь, как будто знал все о процессе Клопека.
— Нет, не выиграл, зато многое узнал. У меня был слабый набор фактов. Теперь же я владею всеми необходимыми фактами. К тому времени как присяжные все услышат, шесть с половиной миллионов покажутся вам очень выгодным предложением.
— Мы готовы предложить пять миллионов.
Дэвид, с трудом сглотнув, метнул свирепый взгляд на Карла Лапорте.
— Вы не слышите меня, Карл. Сейчас это шесть с половиной миллионов и гораздо больше через год.
— Вы отказываетесь от пяти миллионов долларов для этих бедных бирманских иммигрантов?
— Я только что отказался и не настроен это обсуждать. Ваша компания хорошо застрахована. И эти шесть с половиной миллионов не последние ваши деньги.
— Возможно, но страхование обходится недешево.
— Я не торгуюсь, Карл. Мы договорились или нет?
Карл обменялся взглядами с Диланом Коттом и Уайятом Вителли. Потом, пожав плечами, улыбнулся и протянул Дэвиду руку:
— Договорились.
