Империя. Роман об имперском Риме - Сейлор Стивен
Прервавшись, Эпафродит издал звук, будто сейчас его вырвет.
– Даже Марциал ни разу не унизился до подобного кошмара, хотя опасно близок к тому.
– Удивительно, – сказал Луций, – что столь злонравный человек, как Домициан, воспылал страстью к безобидному калеке-отроку. Эарин для него вроде домашней собачонки.
– «Эарин» по-гречески означает «весенняя пора». Домициану почти сорок. Стаций утверждает, что евнух возвращает императору молодость, хотя, по мне, лишь напоминает о ней. Но обрати внимание, Луций: говорят, императрица отлично знает о страсти Домициана и тоже без ума от Эарина. Почему бы и нет? Ей же лучше, если Домициан увивается за евнухом, а не за женой какого-нибудь сенатора или, еще того хуже, незамужней девицей детородного возраста, которая склонит его к разводу. Супруга должна быть в состоянии родить Домициану нового наследника взамен умершего, но, пока император рас ходует семя на евнуха, она в безопасности. В продлении динас тии мальчик ей не соперник. Эарин не собачонка, как ты выра зился; он больше: очаровательное существо, и чета наслаждается его обществом.
– Как же понимать Домициана? – недоуменно произнес Луций. – С одной стороны, он одержим бюрократическими дрязгами, а с другой – смертельным страхом заговоров и колдовства. Когда-то распутничал вовсю, а теперь сошелся с евнухом, но полон решимости карать других за «постельную борьбу». И такой правитель определяет все грани нашей жизни. Он – самый воздух, которым мы дышим.
– Довольно об императоре, – вздохнул Эпафродит. – Как поживаешь ты, Луций?
– В моем мирке ничего не меняется, – пожал плечами тот.
– То есть ты продолжаешь с встречаться с ней?
Луций улыбнулся:
– Мы уподобились старой чете, если можно представить супругов, которые поженились тайно и видятся несколько раз в году. Страсть сохранилась, но кипит ровнее, на малом огне.
– Как пламя Весты?
– Если угодно. Теперь, когда она стала вирго максима, у нее еще меньше времени для свиданий.
– В столь юном возрасте! Сколько ей?
– Тридцать два. И она прекраснее прежнего.
– Женатый такого не скажет, – рассмеялся Эпафродит. – Ты изъясняешься, как влюбленный.
– Мне очень повезло узнать столь прекрасную женщину. Да не смотри на меня так, Эпафродит! Не надо снова поучать меня и твердить о риске. Когда Фортуна свела меня с нею, я был благословлен, а не проклят. Такой любви я не обрел бы нигде.
– Воистину речи влюбленного. Чем ты занимаешься в оставшееся время?
– Если не охочусь в своих угодьях, наслаждаясь свежим воздухом и трепетом погони, то обращаюсь к делам финансовым. Почтенному патрицию не подобает опускаться до мелкого землевладения и торговли: тучное хозяйство или государственная служба подошли бы лучше, но ты и сам знаешь, что я никогда не искал должностей. Главную часть работы выполняет Илларион. Ему очень нравится переносить цифры из столбика в столбик, диктовать письма купцам и давать указания законникам.
– Значит, ты по-прежнему чураешься политики и государственной службы?
– Разумеется! Я больше, чем когда-либо, уверен, что для римского гражданина разумнее всего не привлекать к себе внимания. До сих пор мне удавалось держаться вне поля зрения императора. Я намерен и впредь действовать так же. – Едва договорив, Луций понял, что испытывает Фатум. Он сунул руку за пазуху и тронул фасинум.
Эпафродит открыл было рот, чтобы ответить, но передумал.
– Что такое? – спросил Луций.
– Интересно, слышал ли ты о Катулле.
Луций протяжно выдохнул:
– Об императорском прихвостне, расследовавшем дело весталок?
– И многие другие вопросы в последние годы. Похоже, у него особый дар: умение вызнать любое тайное деяние или неосторожное слово и погубить любого смертного. До чего же его ценил Домициан! Однако недавно Катулла постигла напасть. Он тяжело заболел и чуть не умер от лихорадки. И хоть выздоровел и встал на ноги, но полностью ослеп.
Луций вспомнил слова Корнелии: «Весь холодный как лед – кроме глаз. Мне почудилось, будто он испепелит меня взглядом».
– Отличная новость! – заметил он, хотя лицом остался мрачен. – Катулл – и вдруг слеп! Что ж ты сразу не сказал?
Эпафродит поджал губы.
– Эпиктет говорит, что радоваться чужому горю – не меньший грех, чем высокомерие, и навлекает гнев богов.
– В самом деле? Весь Рим глазеет и аплодирует, когда люди тысячами гибнут на арене или когда пленных душат по завершении триумфа, и боги, похоже, все это одобряют. Почему бы и мне не испытать толику удовлетворения от краха чудовища вроде Катулла?
– Вряд ли слепота его обезвредит. Домициан по-прежнему числит Катулла среди ближайших советников. Говорят, вследствие недуга он стал еще опаснее.
Луций вновь испытал суеверный озноб. Он уже потянулся к фасинуму, когда в замке лязгнул ключ. Калитка отворилась, и в склеп заглянул служитель.
– Через минуту запущу народ, – сообщил он. – Воздайте последние почести.
Друзья вернулись к саркофагу. Пока Эпафродит безмолвствовал со сложенными ладонями и потупленным взором, Луций возжег фимиам и положил на алтарь цветок, который дала ему девушка. Молясь, он думал не о Нероне, а о своем отце и Споре.
Затем оба направились к калитке. Служитель прикрикнул на толпу, чтобы расступилась. Когда Луций начал протискивать ся через толпу, окруженный благоуханием цветов, его схватили за руку.
Это оказалась рыжеволосая девушка.
– Не забудь! – выкрикнула она. – Нерон идет и явится со дня на день. О да, теперь уже со дня на день!
91 год от Р. Х.
– Хорошо отдохнули на природе?
– Неплохо, Илларион.
– Охота удалась?
– Как обычно в такое время года. Много не настреляешь, только олени да кролики. Но все равно красота.
– А нынешним сном допоздна доволен?
– Премного. За городом я исправно вставал на заре, но обратный путь меня утомил. Славно, что в городе можно без потерь проспать до полудня.
– А как сходил в бани?
– Замечательно. Днем там приятнее, чем утром, особенно в термах Тита. Народу меньше, покоя больше. На галерее я битый час играл с незнакомцем в какую-то дурацкую настольную игру, а напоследок окунулся в горячую воду. Я свеж, чист и полон сил для дневных забот.
– Увы, дня-то осталось мало. Солнце садится рано. Впрочем, в кабинете еще можно урвать часок света. Я рассчитывал, что мы вместе изучим отчеты с зернохранилищ за пределами Александрии. Хочу обратить твое внимание на кое-какие неувязки…
– Не сейчас, Илларион.
– Много времени не потребуется.
– Я ухожу.
– Можно узнать куда?
– Нельзя.
– Тогда посидим вечером, с лампой? – Вольноотпущенник уныло помахал свитком.
– Вряд ли, Илларион. Я могу вернуться очень поздно.
– Понимаю.
Илларион оглядел наряд Луция. Вместо тоги хозяин сегодня надел достаточно короткую яркую тунику, открывающую крепкие ноги, и подпоясался кожаным ремнем с серебряными вставками. В свои сорок четыре Луций был по-прежнему подтянут благодаря недавнему отдыху, когда он дни напролет ездил верхом и охотился, питаясь лишь тем, что удавалось добыть. Илларион покачал головой. Ясно, что хозяин собрался на встречу с ней – женщиной, существования которой Луций ни разу не признал и чью личность мудрый прислужник не пытался установить. Порой Иллариону бывало жаль сына старого хозяина. Сам он лишь вольноотпущенник, однако нашел подходящую пару и обзавелся замечательными детьми.
Готовясь покинуть дом – без сопровождения, как обычно, отправляясь на встречу с тайной возлюбленной, – Луций насвистывал старинную охотничью песню. Илларион поспешил прочь по своим делам.
Похожие книги на "Империя. Роман об имперском Риме", Сейлор Стивен
Сейлор Стивен читать все книги автора по порядку
Сейлор Стивен - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.