Потрошитель - Гоулмон Дэвид Линн

Сара смотрела на Джека, а он смотрел на нее. Она взяла его за руку и улыбнулась.

– Ты не спешил уходить из дома Алисы, – сказала она.

– Ты же меня знаешь, я должен был закончить окраску, иначе Алиса пришла бы в бешенство.

Сара покачала головой. Потом вдруг посерьезнела.

– Джек?

– Да, мелкая?

– Что будет с полковником Фарбо?

– Решать это не мне, но, думаю, он должен предстать перед судом за убийство наших людей и, возможно, многих других.

Сара закусила нижнюю губу.

– Ты веришь, что он убивал людей из нашей группы или невиновных откуда бы ни было еще? – спросила она, пристально глядя на него. – Ты вправду думаешь, что он способен на хладнокровные убийства?

– Не похоже на его стиль, да? Но меня не было здесь в скверные старые дни. Я просто не знаю, – добавил он. – А в глубине души? Да, я верю, что раньше Анри хладнокровно убивал!

Джек пристально смотрел на Сару. Он знал, что она чувствует себя в долгу перед французом, так как тот не раздумывая прилетел за ней в Мексику. Но Коллинз знал и то, что есть кое-что еще, чего он никак не мог уразуметь. Того, что побудило Анри, видимо. Он увидел печаль в ее глазах, когда заговорил об участи Анри.

– Послушай, я думаю…

Раздался стук в дверь. Сара поднялась, заколебалась, потом посмотрела на Джека.

– Я люблю тебя.

Коллинз ничего не сказал – только подмигнул.

Сара пошла к двери и открыла ее, сперва отметив, что Джек промолчал, когда она сказала, что любит его. Подняла голову и открыла дверь. За дверью стоял на костылях Найлз Комптон.

– Лейтенант, можно мне войти?

– Конечно, – ответила она, отойдя в сторону. – Хочешь поговорить с Джеком… – Сара чуть запоздало спохватилась, – с полковником с глазу на глаз?

– Нет, думаю, тебе в данном случае как раз лучше находиться здесь.

Сара, приподняв брови, закрыла дверь и с беспокойством посмотрела на Коллинза, лежавшего с открытой грудью, с толстой повязкой поверх сломанных ребер. Он молчал, ожидая, какая же неприятность ему сейчас предстоит.

Найлз кивнул Коллинзу и прислонился к его столу.

– Хочешь сесть? – спросила Сара.

Найлз покачал головой – нет.

– Полковник, я бестолочь в таких вещах… – Найлз опустил глаза. – И, наверное, скажу напрямик, пока… пока не лишился мужества.

– Скажи напрямик, – ответил Джек, настороженно глядя на директора.

– Полковник… э… Джек, – заговорил Найлз, перейдя на фамильярный тон. – Твоя сестра Линн убита вчера ночью в Балтиморе – она и ее подруга из Лэнгли.

Сара ошеломленно переводила взгляд с Комптона на вмиг застывшее лицо Джека. Казалось, он не знал, куда смотреть, когда переводил взгляд с директора на Сару, потом быстро снова на Комптона.

– Что… что произошло? – наконец, спросил он, избегая потрясенного взгляда Сары.

– Мэрилендская полиция сообщает, что она и ее спутница были убиты наобум, когда на дороге сменили колесо после полуночи два дня назад.

Джек Коллинз молчал несколько минут.

– Извинишь меня? Я должен позвонить моей… нашей матери.

Найлз кивнул и пошел к двери, которую открыла Сара. Костылями не пользовался, он чувствовал, что они могут подвести его в эту, наихудшую из возможных минуту.

Сара осталась у двери, но Джек, так и не поднимая взгляда, потянулся за телефоном…

Осведомив мать о смерти ее единственной дочери, Джек молчал два дня. Алиса вызвалась привезти Кэлли Коллинз обратно в Вашингтон, чтобы заняться приготовлениями. Потом полковник замкнулся. Сара не могла вызвать его на разговор, и даже когда Карл Эверетт пришел справиться о его самочувствии и шутливо доложил о положении лейтенанта Райана, девушки-волонтера, он лишь кивал, давая понять, что слышит. Даже когда президент Соединенных Штатов зашел к нему в комнату перед докладом, насчет которого распорядился Найлз, полковник оставался почти немым, лишь кивал и мямлил, когда требовалось. Так он вел себя со всеми, с кем общался.

Конференц-зал был заполнен только наполовину, так как многие руководители наводили порядок в своих отделах после недавнего нападения на комплекс. Найлз Комптон решил строго контролировать все предоставляемые общественности сведения. Приказал немногим избранным выслушать теоретические объяснения Пита Голдинга о том, с чем они столкнулись.

Джек сидел на своем обычном месте, на противоположном конце длинного стола, лицом к доктору Комптону. Глаза его были мрачными, опечаленными. Эверетт вошел и сел рядом с ним. Сару отделяли от президента три человека, она бросала взгляды на Коллинза, но он не поднимал глаз, пока не открылось собрание.

Вирджиния сидела рядом с Комптоном. Директор кивнул, не встречаясь взглядом ни с кем. Заместитель директора поднялась.

– Так, нам нужно осветить многое, а президент может вводить в заблуждение «Вашингтон пост» лишь недолгое время, пока они не обнаружат, что его нет в Белом доме.

Никто в зале не засмеялся этой шутке, кроме президента. Увидев, что никто, в том числе и Чарли Элленшоу, даже не улыбнулся, президент умолк, как и все присутствующие. Уилл Менденхолл, впервые присутствующий на докладе в конференц-зале, сидел рядом с Глорией Бэннистер – Найлз счел и ее заслуживающей выслушать доклад Пита, так как она понесла во время нападения тяжелую потерю.

– Пит, – сказала Вирджиния, – слово предоставляется тебе.

– Спасибо, – ответил Голдинг и встал с указкой в руке. Подошел к главному экрану и кивнул флотскому сигнальщику.

– «Огонь погибели», – начал Пит, – хранился в строгом секрете больше ста лет, но существовал дольше трех тысячелетий! – услышав это утверждение, все в зале переглянулись. – Это вещество анализировали «Европа», люди из группы «Событие» в ЦКЗ и эксперты Гарвардского медицинского факультета. Мы также привлекли к исследованию специалистов ботанического отделения университета штата Колорадо и из Национального центра генетических исследований. Сведения эти соответствуют действительности и неоспоримы.

На экране появился первый слайд, предоставленный «Европой». То был портрет Лоренса Джексона Амброза.

– Этот человек совершил нечто поистине поразительное, опередив на сто лет свое время. Но славный профессор Амброз почему-то сошел с пути истинного. Этот человек был выдающимся ученым, но, возможно, и самым большим безумцем своего времени. – Пит кивнул, появилось новое изображение, приведшее в замешательство зрителей. – Это официальный полицейский рапорт, рассмотренный и полностью засекреченный правительством Великобритании. В нем идет речь о серии убийств, совершенных в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году в лондонском районе Уайтчепел, – Пит увидел интерес на лицах сидевших за столом людей. Даже президент подался вперед, чтобы читать нечеткие строки рапорта, написанного сто сорок два года назад.

Джек, наконец, поднял взгляд и безучастно уставился на экран. Эверетт и Сара наблюдали за ним, но он и не пытался принять участие в этом докладе.

– Данный рапорт был подан столичной полицией при содействии ведомства главного медицинского эксперта в Лондоне. Этот документ является частью самого невероятного утаивания, какое только видел мир. Началось все с известного писателя, проводившего исследование для книги, над которой он работал, об агрессивном поведении, связанном с чудесами современной медицины. Эта книга нам известна теперь как роман «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда».

Сообщение Пита вызвало за столом очередную волну разговоров и удивленных восклицаний. Однако Джек Коллинз по-прежнему молчал, хотя и слышал каждое слово.

– Роберт Льюис Стивенсон и старался предупредить столичную полицию о подлинной природе того, с чем они имеют дело.

– Что мы видим на экране? – спросила Пита Вирджиния.

– На этом слайде протоколы вскрытия трупов шестерых женщин, убитых в Уайтчепеле в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году. Местный медицинский эксперт описал ужасающие раны, нанесенные этим женщинам. Описания были такими, что никто, прочтя их, – повторяю, никто – не заподозрил бы полицию или британское правительство в попытке скрыть что-нибудь. Протоколы эти поступили сюда, – Пит постучал концом указки по большому экрану. – Они были найдены затерянными в архивах Скотланд-Ярда и в журнале самого Лоренса Амброза; в журнале, который находился во владении группы «Событие» в течение ста двадцати лет! Но главным является виновность британского правительства во всем том, что «Европа» открыла непосредственно через полицейские источники.