Из тупика - Пикуль Валентин Саввич

Ознакомительная версия. Доступно 45 страниц из 221

- Ну, - утешал его Басалаго, - сейчас на Мурмане дел будет выше головы. Жить пока будешь на британском шипе "Глория", там и я столуюсь вот уже второй месяц. Кухня у англичан неважная, но ты привыкнешь...

Однако в состав Союзного военного совета русского представителя не сажали - Мурманом стали управлять англичане с французами. Женька Вальронд присматривался. С большим недоверием! За его, казалось бы, беззаботной болтовней скрывалось незаметное для других, пристальное внимание ко всему, что его окружало на Мурмане...

* * *

Конечно, нашлись на Мурмане честные люди, которые стали протестовать против угрозы нашествия интервентов. И тогда исподволь заблуждали по городу слухи о ночных арестах. Но верить в это как-то не хотелось "Украл что-нибудь", - говорили.

Небольсин тоже обнаружил вдруг в своем ведомстве нехватку в людях: исчезли десятник и печник дядя Вася - квалифицированные рабочие, жившие в Мурманске с его основания. На всякий случай Аркадий Константинович позвонил в "тридцатку" к поручику Эллену:

- Севочка! Ты опять хватаешь моих людей?

- Помилуй бог. И не думаем.

- Куда же они делись?

- Удрали, наверное. А впрочем, спроси у Комлева. Теперь у нас в Мурманске две инквизиции при двух папах сразу...

Встретившись с Комлевым на улице, Небольсин вежливо приподнял над головой шапку-боярку:

- Почтеннейший, не вы ли арестовали моих рабочих?

- Еще чего не хватало, - грубовато ответил Комлев. - Мы не для того прибыли, чтобы арестовывать рабочих. И никого вообще не арестовывали здесь.

- Отчего же такая гуманность?

- Если уж сажать, так половину Мурманска надо за решетку отправить. А насчет рабочих следует справиться лучше у поручика Эллена!

- Поручик Эллен ссылается на вас.

- Ну и врет ваш поручик...

Комлев был под стать своей фамилии - как комель старого дерева, которое уже и червь не берет. Голова его уехала в плечи, а длинные руки, торча из-под затрепанных обшлагов кожанки, чутко шевелились, словно испытывали весь мир на ощупь. И глаза смотрели на каждого мурманчанина пытливо - мол, каков ты гусь?.. Но эти взгляды никого на Мурмане не пугали... Комле-ву выпала задача - почти неразрешимая - раздавить контрреволюцию, которая смотрела на него из каждой щелки барака. Он попробовал наступить на этого гада, но гад тут же обвил его своими щупальцами и теперь наслаждался бессилием человека, попавшего в его страшные объятия.

Люди похитрее делали вид, что ВЧК просто не замечают. Небольсин же, по горячности характера, однажды сам нарвался на скандал с командиром отряда чекистов.

На телеграфе, где он стоял в ожидании своей очереди, появился Комлев и попросил соединить его с Петроградом.

- Урицкого или Бокия, - сказал он. - Ежели заняты, пусть товарищ Позерн...

- Связи нет, - ответила барышня.

- Другим даете? - обозлился Комлев.

- Но другие имеют разрешение от генерала Звегинцева...

Совать маузер к носу этой стервы-барышни неловко. Комлев натужно вздохнул... в бессилии!

Все, кто был тогда в телеграфной конторе, с удовольствием наблюдали за молчаливой яростью этого пожилого мрачного человека. Тут Небольсин и ляпнул:

- Мсье Комлев! - сказал, не подумав. - А что, если я уговорю наших телеграфистов соединить вас с вашей Чекой? А вы зато не будете вмешиваться в дела моей магистрали?

Стало тихо. Комлев повернулся к молодому путейцу и долго молчал, собирая лоб в морщины.

- Мне, - ответил глухо, - что-то давно не нравится ваша идиотская улыбочка, господин Небольсин.

- А вам не дано ее исправить, мсье Комлев!

Под улюлюканье офицеров и путейцев Комлев направился к дверям. Но от порога он с презрением окинул рослую барственную фигуру Небольсина и ответил:

- Исправим... белая ты тварь!

- А ты красная сволочь! - сорванно крикнул Небольсин. Хорошо поговорили, ничего не скажешь... Как ножами - резанули один другого языками. Теперь, когда им приходилось встречаться в городе, Небольсин продолжал эту "игру" с начальником опасной ВЧК, и было ему от этого сладко и жутко, словно играл с подрастающим тигром.

- Так как же, мсье Комлев? - спрашивал. - Исправим мою улыбку? Или уж оставим ее такой, какая отпущена мне от природы?

- Исправим, гражданин Небольсин, - отвечал ему Комлев поначалу.

Но потом ему эта "игра" надоела, и он просто кричал при встрече:

- Иди ты к черту! Чего привязался?..

Однажды Аркадий Константинович на рейсовом катере выехал в город Александровск - в самое устье Кольского залива, где катер мотнуло раза два на океанской зыби, захлестнутой в горло фиорда. Вот и Екатерининская гавань, такая уютная после развала в Мурманске: чистенькие коттеджи, как в Норвегии, разбросаны среди мшистых скал; библиотека и школа на горе; порядочные женщины на улицах - женщины не пьяные, а чистые, - все это удивляло и заставляло Небольсина переосмыслять многое из того, что осталось в Мурманске, такое жуткое и (к сожалению) ставшее уже привычным...

В колонии ученых, живших в Александровске, поближе к океану, для наблюдения за повадками рыб Небольсина встретили радушно, как своего.

- Аркадий Константинович, какими ветрами?

- Только в библиотеку. Меня интересует мерзлота и оттаивание тундровых фунтов. Боюсь, что у меня насыпи скоро сядут..

До вечера он с удовольствием работал с книгами. Луч света из-под абажура лампы, тихий шелест страниц, волшебная чистота бумаги - все это напоминало ему недалекое былое, что-то славное и милое, как память о прошлой взаимной любви. И вспомнилась ему квартира на Фурштадтской, от пола до потолка забитая книгами; еще дед вывез книги из родовой усадьбы старинные; отец дополнял библиотеку в Петербурге, снабжая каждое издание своей тонкой, как паучок, подписью. Потом и он, уже студентом, заодно с братом Виктором возили с развала на пролетках пыльные весомые связки. Вкусы были различны! Чтобы не ссориться, братья разделили книги, и каждый заказал для себя экслибрис: у Аркадия - обнаженная девушка, закрыв глаза, уходит в даль рельсовых путей; у Виктора, экслибрис иной - подкова счастья, поверх которой брошена трагическая античная маска.

"Боже! Как давно это было... Да и было ли?" Отложив карандаш, он невольно задумался. Теперь, говорят, все частные библиотеки большевики реквизируют в пользу революции. Нет, они, кажется, признают наличие книг в доме каждого, как духовной ценности, но считают, что накоплению духовных ценностей обязательно предшествует накопление ценностей материальных. В самом деле, не разбогатев, никогда не соберешь библиотеки! А коли ты богат (или был таковым) - прощайся с книгами, нажитыми чужим трудом... "Чепуха какая-то!" - подумал Небольсин.

И тут услышал за спиной тихий шорох. Инженер обернулся и чуть не вскрикнул. Привидение? Нет, это он... именно он! Тот самый питерский педагог в потертой шинельке. И сразу уши наполнились прощальным грохотом сходней, и вырос перед глазами борт корабля - с громадным красным крестом! - корабля, сияющего огнями и спешащего в море иных огней - огней Европы...

- Это... вы? - прошептал Небольсин.

На синем воротнике тряслась синяя голова, и синие губы шевелились в синем дыму папиросы Небольсина.

- Я, - ответил педагог тоже шепотом, словно боясь признаться.

- Нет, - сказал ему Небольсин, а почему "нет", сам не понял.

- Я заметил вас еще на пристани,. - долетал до него зловещий голос. Пошел за вами в столовую. Сидел рядом с вами. Но вы меня тогда не заметили. А я... я очень боялся подойти.

Ледяной озноб вдруг прокатился по спине, сразу ставшей мокрой, и сорочка противно прилипла к телу.

- Так что же там? - спросил Небольсин, расслабленный.

- Немцы пустили мину в наш пароход{19}.

- А она... что она?

- Ваша знакомая, сударь, была на шлюпке. Я ее видел. Она плакала... Я тоже уступил свое место детям, остался на корабле, и вот - жив. Но моя жена, но мои девочки...

Ознакомительная версия. Доступно 45 страниц из 221