Пророчество орла - Скэрроу Саймон

Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99

— Как я понимаю, ты хочешь поторговаться?

Телемах кивнул.

— Жизнь твоего трибуна за две: моего сына и мою.

— Правда? По-моему, ты ошибаешься, принимая меня за того, кто даст хоть что-то за этого трибуна.

Телемах нахмурился.

— Я не шучу. Убью, не задумываясь.

— Да кто бы возражал. Он ведь изменник.

На миг все замерли. Телемах сузил глаза, пытаясь сообразить, не блефует ли префект, потом, положив руку на плечо сына, сказал:

— Ну-ка, пусти ему немного крови.

Аякс с усмешкой слегка провел лезвием по шее трибуна, и тот взвыл: вниз потекла тонкая струйка крови.

— В следующий раз ему конец, — предупредил Телемах.

Веспасиан опустил щит на пол и, опершись на него, спокойно сказал:

— Давай, не тяни. Кончай его.

Вителлий воззрился на префекта в смертельном ужасе.

— Во имя милосердия… — сдавленно прохрипел он.

Веспасиан слегка пожал плечами.

— Извини, трибун. Я бы и рад тебе помочь. Но ты ведь знаешь правила: никаких переговоров с пиратами. И потом, я ведь не тебя спасать сюда явился. Я явился за тем же, что и ты.

— Ублюдок… — прошипел Вителлий.

Телемах наконец понял, что жизнь заложника для префекта ничего не стоит, схватил со стола флягу с ламповым маслом и швырнул ее в горящую жаровню. Фляга, ударившись об решетку, разбилась вдребезги, масло с шипением пролилось в огонь, тут же полыхнувший выше и ярче. Остальные непроизвольно отпрянули от повеявшего на них жара, а Телемах, открыв шкатулку, схватил свитки и, сделав три быстрых шага к огню, поднял их над ним и повернулся к Веспасиану.

— Ладно, тогда давай так — свитки за наши жизни. — Веспасиан шагнул вперед, и Телемах подался ближе к огню. — Мне так долго не выдержать, римлянин. Еще раз говорю: свитки за наши жизни. Ты нас отпустишь. Или сейчас же даешь мне слово, или свитки сгорят!

Веспасиан сжал пальцами край щита.

— Я не могу тебя отпустить.

— Тогда ты упустишь свитки! — Телемах скривился, ибо огонь лизнул ему руку. — Последняя возможность, римлянин.

Катон переводил взгляд с одного из них на другого и видел, что оба были полностью сосредоточены на своем. Сначала ему трудно было поверить, что Веспасиан вдруг оказался столь безрассудным, но потом его осенило. Если свитки сгорят, а Вителлий погибнет, то и всю вину можно будет возложить на покойника. У него на руках имеется письмо Вителлия с изложением его планов. А вот он, Катон, при таком раскладе будет обречен, как только Нарцисс узнает об уничтожении свитков. Да и Макрон, несомненно, разделит его судьбу.

Катон выступил вперед.

— Подожди! — Телемах и Веспасиан повернулись к нему. Он торопливо продолжил: — Свитки в обмен на жизнь твоего сына.

— Я на это не пойду, — процедил Веспасиан сквозь сжатые зубы.

— Командир, для тебя это единственный способ заполучить и свитки, и Телемаха…

— Мой сын… — промолвил пиратский вожак, размышляя вслух, и покосился на Аякса. Катон понял, что не ошибся: слабым местом сурового морского разбойника была отцовская любовь. Взгляд Телемаха переместился к Веспасиану.

— Ну? Свитки за сына?

Веспасиан смотрел на него молча, холодными, безжалостными глазами. Аякс повернулся к отцу.

— Не надо! Я не хочу, отец! Не делай этого!

— Тихо! — шикнул на него Телемах. — Ну, римлянин?

Веспасиан посмотрел на свитки и молча кивнул.

— Слово, римлянин. Дай мне слово!

— Даю тебе слово…

— Аххх! — застонав от боли, Телемах убрал обожженные руки от огня и уронил свитки на пол.

— Забери! — приказал Веспасиан Катону. Тот подался вперед, подхватил свитки и попятился.

Телемах махнул сыну рукой.

— Отпусти трибуна. Разрежь веревки и отпусти.

Аякс взирал на отца в ужасе, клинок в его руке дрожал. Потом он опустил взгляд, полный горечи и ненависти, на Вителлия, и на миг Катону показалось, что юнец сейчас полоснет трибуна по горлу, но тот наклонился… и перерезал веревки на запястьях. Как только путы упали, Вителлий откатился к римлянам, уже на безопасном расстоянии от пиратов поднялся на ноги и, тяжело дыша, повернулся к Веспасиану.

— Я не забуду, — тихо промолвил он. — Пока живу, не забуду.

— Я тоже, — слегка улыбнулся в ответ Веспасиан. — Об упущенной возможности.

Катон отвел глаза от обоих аристократов; в помещении ощущалось такое опасное напряжение, что ему хотелось сделаться как можно менее заметным. Прижимая свитки к груди, он перевел взгляд на пиратов. После недолгого замешательства Телемах шагнул к сыну и обнял его за плечи. Аякс смотрел на отца — подавленный, растерянный, с глазами, полными поблескивающих слез. Выронив нож, он обнял принесшего себя в жертву ради него отца со всей горечью отчаяния и, взвыв, словно дикий зверь, содрогаясь от рыданий, уткнулся ему в плечо.

…Поднявшись к люку, ведущему на крышу, Макрон опасливо проскользнул в него и быстро огляделся, держа меч наготове, чтобы нанести удар при первом признаке опасности. Но на площадке смотровой башни находился только один человек: смотревший на него из дальнего угла с вымученной улыбкой Миниций.

— Макрон, я надеялся, что это будешь ты.

— Правда? — Держа меч перед собой, Макрон двинулся к предателю.

— Да. Видишь ли, времени у меня немного…

— Врешь! — отрезал Макрон. — Время для тебя уже ничего не значит. Ты мертвец!

— Погоди! — Миниций поднял руку. Пальцы его сжимали ремень кожаной сумы. — Тут огромное богатство. Золото, драгоценные камни. Все твое!

— Мое?

— Если поможешь мне спастись.

Макрон рассмеялся.

— Спастись! Да ты спятил. — Широким жестом он обвел цитадель, заполненную вовсю грабившими жилища пиратов корабельными пехотинцами. — Скоро все узнают о твоей измене, как только ты покажешься, тебя прикончат на месте. Нет для тебя спасения, Миниций!

— Ты можешь меня спрятать, переодеть, вывести отсюда тайком. Сделай это, и станешь богачом.

Макрон поджал губы, борясь с волной отвращения.

— Есть вещи, которые нельзя прощать. Предательство в их числе. Клади свою сумку и доставай меч.

Помолчав, Миниций опустил суму на крышу рядом с собой.

— Ладно, ты не хочешь пойти на это ради денег. Понимаю. Но подумай о Порции. Сделай это ради своей матери. Она любит меня, ты ведь знаешь. Я нужен ей!

— Брось сумку.

— Ради нее, Макрон. Не ради меня. Ради нее!

— Брось сумку!

— Если со мной что-то случится, это разобьет ее сердце.

— БРОСЬ, НА ХРЕН, ЭТУ СУМКУ!

Не в силах больше ждать, Макрон согнул ноги в коленях, выставив перед собой меч, и боком двинулся на предателя.

— Погоди! — заорал Миниций. — Что ты этим докажешь? Мы оба знаем, что ты лучший боец, чем я. Мне не выстоять!

— Так умри!

Миниций бросил сумку и упал на колени, протягивая к Макрону руки.

— Пощади! Ради твоей матери!

Макрон занес меч, чтобы нанести смертельный удар, но замер, заскрежетал зубами и, опустив клинок, процедил:

— А ну, встань!

Миниций с расширенными, пылающими надеждой глазами пролепетал:

— Ты не пожалеешь об этом, Макрон.

— Вставай!

Миниций поднялся на ноги, нервно улыбаясь.

— Да благословят тебя боги. Я знал, что ты хороший человек. Хороший сын. Мы никогда тебя не забудем, твоя мать и я.

— Ты хочешь помочь моей матери?

— Что? А… Да, конечно. Я люблю ее.

— Любишь, стало быть? Ладно. — Макрон кивнул, перегнулся через ограду башни и взглянул вниз. С этой стороны под башней находился крутой обрыв, а внизу, разбиваясь о подножие утеса, пенились морские волны. Шансов выжить при падении с такой высоты не было. Он выпрямился и посмотрел на Миниция. — Любишь ее? Тогда прыгай.

— Что?

— Тебе так и так умирать. Или я убью тебя на месте, или ты будешь предан мучительной и унизительной казни. И в том и в другом случае твой позор падет на нее. Но если ты прыгнешь вниз, я сделаю все возможное, чтобы замять историю с твоим предательством. — Макрон выдавил улыбку. — Ради моей матушки, как ты сам говорил.

Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99