Третий ключ ведьмы (СИ) - Клеменская Вера

— Время, — напомнил голос.

— Да, да, время! — выдохнула я, сама не понимая, чего во мне накопилось больше, злости или страха. Скорее всего, примерно поровну того и другого.

Отбросив последние сомнения как бессмысленные в сложившейся ситуации, когда мне так и так крышка, я протянула руку и схватила ветку, мысленно заранее простившись с рукой в частности и жизнью в целом. Но ничего со мной, в общем, не случилось.

Ветка оказалась довольно увесистой, гладкой и тёплой. От неё не исходило ни угрозы, ни сопротивления, как это часто бывает с артефактами. Нет, она словно тут же стала продолжением меня, окутывая силой и неожиданной уверенностью.

— Обернись…

Этот голос был другим, женским. Спокойным и мягким, с какой-то дружеской интонацией. Настолько доверительной, что я даже сразу позабыла всё хорошее, что успела в жизни узнать о женской дружбе, и просто выполнила… просьбу. Да, просьбу. Именно так прозвучало слово.

Мертвец стоял на пороге зала. Лохмотья плаща, точнее, наверное, мантии, скрывали его от меня почти целиком, видела я только кисти рук, кости, обтянутые серым пергаментом иссохшей кожи.

Кристалл засветился глубоким синим светом, а я растерялась. Разбить его? Сейчас? Но как?! Сил на такое у меня вряд ли хватит, я же не маг. Не об пол же им, в самом деле, колотить с размаху! Хотя идея, в сущности, не хуже любой другой.

Синева тем временем продолжила разгораться, набирая яркость. Уже хотелось закрыть глаза, но я не могла перестать смотреть на мертвеца, застывшего в дверях. Слишком его боялась. Глупо, чего там. То, что я буду продолжать его видеть, ему никак не помешает со мной разделаться. Непонятно только, почему он медлил.

— Что дальше? — спросила я, едва шевеля губами.

— Если хочешь, он будет твоим, — теперь женский голос звучал мягко и вкрадчиво. — Они все будут твоими, если хочешь.

Сила текла сквозь моё тело мягкими волнами, и чем ярче делался синий свет, тем её становилось больше. Это было… приятно. Волнительно. Хотелось продлить это ощущение, поддаться ему, раствориться…

— Не хочу, — мотнула головой я, прогоняя наваждение.

— Правда? — с какой-то тайной радостью переспросил голос.

— Правда, — кивнула я. — Хватит. Мне не нужна власть над мёртвыми. Мне вообще не нужна власть.

— Тогда отпусти. Просто отпусти.

— Как? — растерялась я.

-47-

То разбей, то отпусти — совсем запутали. Сами бы определились с версией для начала, а уж потом сваливали на меня. А то нашли тут крайнюю, чтобы всё за них сама придумала и решила. Могу ведь и нарешать, да так, что никто не обрадуется.

— Не забирай. Отпусти.

Я призадумалась, прислушиваясь к себе. Вот в этом уже был смысл. Сейчас сила была во мне, вокруг и рядом. А нужно было, видимо, изменить направление её потока. От себя, наружу. Как всегда, когда творишь магию. Ничего необычного, тысячи раз я такое делала, что мешает повторить? Сколько бы силы ни было, принцип-то один.

— Нет! — завопил ключ. — Нет! Разбей! Разбей! Не отпускай! Они мои! Все мои! Они не должны уходить!

Спокойным его голос теперь было не назвать, он буквально звенел от ярости и… да, точно, и от страха. Я не удержалась от усмешки. Вот как, значит. Твои. А мордочка не треснет? Проще говоря, не много ли ты хочешь, сокровище? Хозяин тоже нашёлся на наши головы. Ошибся во мне, да? Думал, куплюсь на обещание власти, приберу её к рукам. Я — её, а ты — меня? Ну так шиш тебе, паршивец.

И я это сделала. Развернула течение. Синева стала ослепительной, затопив всё вокруг, и как-то резко сменилась белизной, в которой исчезли зал, дворец, земля и небо. Казалось, я повисла посреди бесконечной пустоты. А потом раздался мелкий дробный стук. Последний раз такой слышала, когда ещё маленькой девочкой опрокинула бабушкину шкатулку с бусинами для вышивки.

— Всё…

Женский голос словно растаял с последним звуком. И повисла тишина. Полнейшая, абсолютная, ничем больше не нарушаемая. Такая плотная, мягкая и спокойная, что не поддаться ей просто не получилось. Всё ещё совершенно ничего не видя, я опустилась на пол, сначала села, а потом легла, не замечая твёрдости и холода мрамора, и провалилась в сон.

* * *

Не знаю, сколько спала. Проснулась от того, что меня тормошили за плечо. Довольно, надо сказать, бесцеремонно. Кое-как открыв глаза и проморгавшись, я увидела сначала знакомые до жути лохмотья мантии. Вопль ужаса застрял у меня в горле, вырвался только сдавленный стон. Захотелось зажмуриться обратно. Но так ведь делают только дети. Взрослые своим страхам смотрят в лицо. Я и посмотрела.

Лицо у страха оказалось не страшное. Настолько, что я даже глазами захлопала, судорожно вспоминая хоть какой-нибудь заговор от галлюцинаций. Вспомнилось только зелье, которого в пределах нынешней досягаемости, разумеется, не было.

— Ты кто? — спросила я, кое-как справившись с собой.

Он ответил, но я совершенно ничего не поняла. Продолжала пялиться, каждую секунду боясь, что иллюзия развеется, и я увижу оскаленный череп и пустой белый взгляд, пробирающий до костей.

Как бы не так. Меня несколько озадаченно продолжали разглядывать самые обычные человеческие глаза, серые, с зелёным ободком по внешнему краю радужки. К глазам этим прилагалось и всё остальное лицо, тоже человеческое, довольно молодое и вполне приятное. Без всяких лишних клыков, чешуи и прочих перьев лицо мужчины лет, наверное, тридцати с небольшим. Бледное, чуть запачканное чем-то вроде сажи и обрамлённое спутанными пшеничными волосами. Вот только судя по наряду это и был наш покойничек тысячелетней свежести. Ещё буквально только что. С ума сойти…

Приняв сидячее положение, я осмотрелась. Ставни не выдержали напряжения момента. Почти все теперь лежали на полу, только одна самая стойкая кое-как болталась на одной петле. Зал заливал яркий утренний свет. Не так уж долго я спала, кажется, не больше часа, судя по солнцу.

От саркофага осталась груда каменных осколков, увенчанная тремя металлическими плюшками. Не повезло ключикам, не зря он так боялся. Впрочем, туда ему и дорога, обманщику, будет знать, как с ведьмами связываться.

По полу были рассыпаны мелкие, как те самые бабушкины бусины, осколки подозрительно знакомого цвета. Выходит, пресловутое око я разбила всё-таки. Только явно не тем способом, каким нужно было ключику. Видимо, он хотел сохранить сам жезл, но от него осталась только полоска белого праха.

А ещё исчезла пыль. Вся. Подчистую. Будто и не было её тут отродясь. Всё вокруг теперь так сияло, что прямо захотелось разобраться в формуле сработавшей магии и как-нибудь применить её в быту. Всегда терпеть не могла возиться с тряпкой.

— Ну, — сообщила я так и сидящему на корточках напротив меня типу, — и что делать будем?

Лично мне очень домой хотелось. Поесть как следует и завалиться спать суток этак на трое. Для начала. Потом можно будет и ещё недельку отдохнуть. С перерывом, разве что, на посещение казни Селбера. Причём видеть его обезглавленным мне не хотелось совершенно, пусть бы выпороли как следует. Больно и поучительно.

Вот только неизвестно, что там, дома, сейчас творится. Даже без Шолтана, если ключ о нём не солгал, есть кому устроить такое, что не порадуешься. Один распроклятый отпрыск того же Селбера чего стоит. И что, мне теперь и там ещё порядок наводить? А не многовато ли мироздание решило на меня взвалить?

Мужчина на мой вопрос только неопределённо плечами пожал. То ли показывал, что не понимает вопроса, то ли что не знает ответа. Вообще-то я стойко подозревала, что именно в данном случае это неважно. Даже если бы мы с ним друг друга понимали, едва ли у него нашлась бы куча потрясающих идей.

Поднявшись на ноги, я ещё раз огляделась, просто на всякий случай. Ничего интересного не увидела. Зал был по-прежнему пуст, и пейзаж за окном тоже не изменился. Только без пыли перестал быть беспросветно серым, и теперь казалось, что вокруг очень ранняя весна или очень поздняя осень. Словом, жизни особо не добавилось.