Десять ли персиковых цветков - Ци Тан

Ми Гу хранил мой покой и никого не впускал, не сделав исключения даже для Е Хуа. Но прошло уже семь дней, а принц и не думал уходить. Ми Гу не оставалось иного, кроме как потревожить меня с просьбой разрешить ситуацию. Мой размягченный из-за пьянства мозг заработал.

В двадцать семь лет Е Хуа заболел и умер. Само собой, после похорон в мире смертных он вернулся на Небеса и переродился. Не знаю, отчего мое сердце вдруг взорвалось болью. Прижав руку к груди, я осела на пол. Ми Гу бросился было на помощь, но я его остановила. Прислонившись к ножке стула, я смотрела на потолочную балку. Я очень хотела увидеть Е Хуа. Я хотела спросить его, действительно ли предательство Су Цзинь, ставшей наложницей Небесного владыки, так ранило его сердце, что в отместку он взял в жены меня, смертную? Он в самом деле любил меня? Правда ли, что ради моего же блага он оставил меня одну в Небесном дворце на три года? И любил ли он в то же самое время еще и Су Цзинь? А если любил, то насколько сильно? Если бы меня обманом не вынудили прыгнуть с помоста для наказания бессмертных, женился бы он на Су Цзинь по доброй воле? Неужели потом он был со мной лишь из чувства вины за произошедшее триста лет назад?

Чем больше я размышляла, тем больше мне хотелось вовсе перестать думать. Я закрыла руками лицо, из глаз хлынули слезы. Что, если он скажет «да»? Что, если на все мои вопросы он ответит «да»?

Не знаю, убила бы я его за это?

Ми Гу с тревогой в голосе спросил:

– Так вы встретитесь с ним, тетушка?

Я глубоко вздохнула.

– Нет. Передай ему: пусть забудет дорогу к Цинцю. Завтра я пойду к Небесному владыке, чтобы расторгнуть помолвку.

Спустя долгое время Ми Гу вернулся. Помолчав, он сказал:

– Его Высочество выглядит ужасно. Принц не отходит от ворот седьмой день…

Едва взглянув на него, я глотнула вина и ничего не ответила.

Ми Гу мялся в стороне.

– Его Высочество велел передать вам: помните ли вы, как когда-то пообещали, что, если он увлечется какой-нибудь девицей в мире смертных, вы запрете его в Цинцю? Если в мире смертных взор его не привлекла ни одна девица, кроме той, что как две капли воды была похожа на вас, и всю свою жизнь он заботился только о больной матери, сдержите ли вы свое обещание?

Я швырнула кувшин на пол и закричала:

– Нет! Что за дурость лезет ему в голову?! Прочь! Гони его прочь! Видеть его не желаю!

К сожалению, в глубине души я знала: дело не в том, что я не хочу его видеть. Дело в том, что прошлое встало между нами стеной и я не знала, как взглянуть Е Хуа в глаза.

На следующий день я так и не отправилась на Небеса, чтобы расторгнуть нашу помолвку. Я решила подождать, когда у меня появится для того настроение, и подозревала, что оно появится нескоро.

За вторым днем пошел третий, за третьим – четвертый, за четвертым – пятый. Ми Гу доложил, что Е Хуа все еще стоит у ворот, не сдвинувшись ни на шаг. Я пригрозила Ми Гу, что, если он еще раз произнесет при мне имя принца, я верну его в древесную форму и оставлю так на десятки тысяч лет. Ми Гу послушно умолк.

Я почти перестала пить, потому что с того момента, как узнала, что Е Хуа ждет у ворот Цинцю, чем больше я пила, тем ярче были чувства, а с ними возвращалась боль и пропадал сон.

Не зря говорят: крыша прохудится – дождь будет лить всю ночь [129]. Беда не приходит одна. Когда на рассвете я проснулась в самом отвратительном расположении духа, то вновь ощутила колебания силы, которой пятьсот лет назад запечатала Цин Цана в колоколе Императора Востока.

У меня замерло сердце. Воистину, наступили смутные времена. В последние дни неприятности сыпались одна за другой, но перед этой «неприятностью» меркли все остальные. Очевидно, бывший Темный владыка не сидел все эти годы сложа руки и накопил достаточно сил, чтобы вырваться из колокола Императора Востока.

Я наспех умылась и велела Ми Гу немедленно отправиться в персиковый лес, чтобы рассказать Чжэ Яню о случившемся и позвать его на помощь.

Пятьсот лет назад, когда Цин Цан впервые попытался сломать печать колокола, я с трудом вернула ее на место. Однако колокол сильно пострадал в ходе сражения, и мне пришлось потратить добрую половину своего совершенствования на его восстановление. Сейчас мне хватало здравомыслия, чтобы понять: оставшихся сил недостаточно, и неважно, атакую я в лоб или попытаюсь взять хитростью, Цин Цану я не соперник.

Бывший Темный владыка и в лучшие свои времена не славился добротой, а уж теперь, вырвавшись на волю после многолетнего заточения, наверняка первым делом восстановит артефакт губительной силы и в приступе слепой ярости спалит дотла мир бессмертных, а за ним – и три тысячи великих миров.

Когда я это осознала, все любовные треволнения, лишившие меня сна, показались смешными. Я схватила веер Нефритовой Чистоты, вскочила на облако и устремилась к реке Жошуй. Нет времени ждать Чжэ Яня, я должна любой ценой удержать Цин Цана в колоколе.

Конечно же, я знала, что столкнусь с Е Хуа. Все это время он стоял у входа в нашу обитель, и я бы не смогла миновать его, покидая Цинцю. Я прикрыла глаза и промчалась мимо в притворном равнодушии. Вернее, попыталась это сделать – он крепко схватил мой рукав. Бледность Е Хуа меня испугала. На его лице были написаны скорбь и усталость. Я не имела права тратить на него время в такой опасный час. Повернувшись, я взмахом веера отсекла рукав, за который он держался. Послышался треск ткани, Е Хуа оцепенел. Из его горла вырвалось только хриплое:

– Цянь-Цянь…

Проигнорировав его, я отвернулась и продолжила путь к реке Жошуй. Краем глаза я заметила, что Е Хуа тоже призвал благовещее облако и последовал за мной.

Много лет спустя я сокрушалась, почему… Почему я не сказала ему тогда ничего хорошего? Почему не произнесла ни одного доброго слова, лишь одарила его ледяным взглядом и молча пролетела мимо?

Необъятная поверхность реки Жошуй бугрилась гигантскими волнами, над ними нависли черные тучи. Посреди реки, подобно пагоде, возвышался колокол Императора Востока. От его раскачиваний гудела и сотрясалась земля. Су Цзинь, которая должна была защищать колокол, бесследно исчезла. Я подумала, что она испугалась творящегося хаоса и спряталась.

В просвете меж облаков я разглядела макушку местного божества-хранителя земли. Мне довелось познакомиться с ним пятьсот лет назад. Он, укрывшись за облаками, тревожно всматривался в колеблющийся колокол. Заметив нас с Е Хуа краем глаза, он тут же, повернувшись, почтительно поклонился и испуганно прокричал:

– Приветствую вас! Владыка реки Жошуй уже отправился на Небеса за подкреплением, велев мне ждать здесь. На этот раз Цин Цан гневается пуще прежнего, от его ярости сотрясается и дом Владыки реки Жошуй, и мой скромный храм…

Колокол Императора Востока вдруг озарился ослепительной белой вспышкой, прервав его полную тревоги речь. В центре сияния показалась чья-то фигура.

Я выругалась про себя и хотела было устремиться туда на облаке, когда кто-то тенью бросился мне наперерез. Е Хуа обездвижил меня магическими путами, запечатав заклинанием. Я не могла и пальцем пошевелить. Видя, что Цин Цан вот-вот вырвется из колокола, я в бессилии закричала:

– Отпусти меня!

Е Хуа не отреагировал на мои слова и поручил меня божеству-хранителю земли, наказав ему:

– Берегите ее; что бы ни случилось, она не должна покинуть облако.

Как только он произнес это, в его левой руке появился меч, ослеплявший ледяным светом. У меня на глазах Е Хуа с мечом наперевес летел прямо к раскаленному колоколу. Мой мир рушился на глазах. Рот искривил беззвучный стон, кинжально-холодные порывы ветра резали глаза. Когда Е Хуа приблизился к белому сиянию, я, словно со стороны, услышала свой отчаянный крик:

– Освободи меня, хранитель! Ты же знаешь, как это сделать! Е Хуа пошел на верную смерть, с его нынешними силами он непременно умрет!

Местный бог-хранитель забормотал, что не знает, как разомкнуть сковавшее меня заклятие, оно ему незнакомо, а потому он не может его снять. Раз он был бессилен, мне оставалось только справляться самой. Я попыталась высвободить свой изначальный дух, но оказалось, что заклинание и магические путы каким-то образом сковали не только мое тело, но и дух, сведя на нет все мои усилия. Заливаясь слезами, я увидела, что сияние вокруг колокола постепенно меркнет. По всему небу гремел гром и сверкали молнии, сопровождавшие бой Е Хуа и Цин Цана. Местный хранитель создал вокруг нас слабый магический барьер, чтобы защититься от вредоносной ци.