Тайны Калинова моста (СИ) - Елисеева Валентина

Василиса нахмурилась при напоминании о магическом истощении директора и растерялась, вникнув в смысл его слов.

– Какое дополнение? – переспросила она.

– То, из-за которого мне отсюда не выбраться, не решив парочку систем интегральных уравнений и не рассчитав обратное преобразование, – развёл руками Елисей. – Я люблю математику и в целом не против провести рождественские праздники именно так, но хочется отметить, что с бумагой и ручкой мне было бы удобнее.

Смех учителей стал громче, а физик азартно подскочил к контуру и пошёл обходить его, прикидывая на ходу:

– Интересное внедрение, наверняка является следствием одного из особых решений. С вашего позволения, я присоединюсь к расчётам, только за карандашами и тетрадями сбегаю.

– Эти двое уже получили свой рождественский подарок, – широко улыбнулись учителя, и тут контур вокруг Елисея засветился от мощного притока магии и начал неумолимо сжиматься, резко оборвав всеобщее веселье!

Попытки разрушить объёмную структуру контура успеха не возымели – в канву плетения действительно было внесено изменение, обнулившее эффективность прежнего контрзаклинания. Откуда взялась магия в призмах определить не удалось, да и сконцентрировались все на первоочередном деле вызволения из ловушки директора.

Некромантом, способным передать силы борющемуся внутри контура духу, была лишь Василиса, но её резерв безнадёжно опустел и никакие зелья уже не могли соскрести по сусекам капли драгоценной магии. Кощея Бессмертного при попытке атаковать неподдающееся заклинание отшвырнуло на сотню шагов ответной волной – сколь особыми ни были бы отношения Кощея со смертью, они не делали его полноценным некромантом. Слаженный напор всех остальных под руководством Рода потерпел сокрушительный провал, а стандартное время прибытия патруля некромантов, как известно, составляет от пяти до пятнадцати минут.

Никогда не задумывались, какой микроскопически мизерный период времени – пять минут? Он исчезающе мал, когда задыхается подавившийся ребёнок. Когда машина застревает на железнодорожном переезде, а за поворотом слышен гудок паровоза. Когда из разорванной артерии хлещет кровь, и ты осознаёшь, что не успеешь соорудить и затянуть жгут до того, как сознание окончательно тебя покинет. В эти утекающие мгновения остаётся одно – бороться до самого конца.

Не думая о том, что магии в ней нет, Василиса потянулась к Елисею, чтобы отдать ему всё, что получится отдать. Её столь многие и столь часто предупреждали беречь себя и не отдавать себя в жертву Злу, что такое жертвоприношение точно возможно. Боженька, пусть оно будет возможно, ладно, договорились? Один-единственный раз, но возможно! Великая Хель говорила: законы природы устроены так, что прежде всего Мироздание заботится о выживании более сильных особей и при выборе между ней и директором этот выбор будет сделан безликими и бесстрастными силами мира не в её пользу. Так пусть он и будет сделан именно так!

От неё к Елисею, минуя мерцающую поверхность смертельного контура, потянулись какие-то нити. Василисе было безразлично, что это за нити, она успокоенно выдохнула, увидев, как призмы замерли на месте. Всё-таки недаром возросла и укрепилась их мистическая связь друг с другом, эволюционировав до той стадии, когда переток сил даётся легко и естественно, как дыхание, как биение сердца.

От ударов Елисея вся пространственная структура мерлинского заклинания дрожала и сотрясалась, но не рассыпалась искрами. Нити, испущенные Василисой, добрались до усталого духа, обвили его, обняли, пронизали весь его облик – и на Василису вдруг навалилась неимоверная усталость. Под яростные ругательства Рода и крики учителей она закрыла глаза – её потянуло в сон. Она хочет заснуть и проснуться, когда всё уже будет хорошо.

– Нам не разорвать вашу связку! – услышала она вопль Рода Вааловича сквозь накатывающую дрёму. Вот и прекрасно, вот и замечательно, что не разорвать. – Мы её теряем!!! – Ну, такое тоже бывает. Никто не вечен под луной. – Елисей, с тобой-то что происходит?!

Тут Василиса заставила себя распахнуть глаза.

Елисей ничком упал на землю. В последний раз тщетно потянулся кулаком в сторону мерцающей поверхности заклинания – и рука его опустилась без сил. Но поверхность и без удара покрылась трещинами, заискрила – и осыпалась. В солнечном свете, хлынувшем из-за разошедшихся снеговых туч, на речном песке от тела Елисея протянулась тень. Странно, духу требуется много магии для поддержания маскировки и подражания материальному объекту...

Налетели чёрные тучи. Раздался оглушительный грохот и засверкали миллионы молний, словно разорвались взрывом небеса. Вода в Смородине забурлила, завыл ветер и поднял в воздух клубы мелких капель воды. Облако капель заслонило солнце и засияло радугой от разрядов атмосферного электричества.

Ещё один громовой удар – и всё стихло. Морось рассеялась, тучи разошлись, река успокоилась и мирно покатила вдаль голубые воды. Пуще прежнего засияло ослепительное солнце, и Василиса прищурилась, силясь сообразить, что за природно-магические катаклизмы обрушились на волшебную деревню. Её размышления оборвали несколько пар рук, принявшихся тормошить её и переворачивать, мерить пульс и класть снег на пылающий лоб.

– Жива! – радостно закричал над её ухом Лесьяр. – Уровень жизненной энергии снижен, но ничего критичного не замечаю. Как директор?

В повисшем молчании Василиса заволновалась, постаралась приподняться и с помощью лешего ей это удалось.

Корифеи школы столпились на речном берегу. Всемила как всегда бубнила себе под нос и сплетала чары, Кощей ошеломлённо качал головой. Род Ваалович, сидящий на песке у директора, развернулся к Василисе, бросил на неё укоризненный взгляд и сурово произнёс:

– Я-то думал, такие сумасшедшие, как ты, ещё в стародавние времена ради правого дела добровольно скормили себя львам и вымерли как вид. Поздравляю, коллеги, Переход закрылся, наша школа больше не является приграничной. Самопожертвование – чертовски эффективная штука. Директор жив, мне неясен только вопрос цены всех этих чудес. На что ты осознанно и по собственной воле подписалась, малахольная наша?!

Жив! На малахольную не обижаемся, ибо – какая есть. Облегчение накатило на Василису девятым валом и унесло с собой в мир бессознательного. Елисей жив – это главное, а насколько он жив и какой злодей устроил диверсию, когда навь уже отступила, – второстепенное.

Глава 38. Принцип равновесия

Ей снился Дамиан, небрежно пожимающий узкими женскими плечами под белым пальто:

– Только учти: принцип равновесия тоже диктует свои правила.

– Всё, о чём ты говорил, – сколько это в числах?

– Математик! – усмехнулся демон. Он прищурился и внимательно всмотрелся в неё. – Давай считать. Активация магических сил увеличила твой срок жизни, но поскольку силы от отца тебе достались невеликие, то прибавилось немного: потенциала жизненной энергии в тебе лет до девяноста хватит. Сейчас тебе двадцать два, значит, шестьдесят восемь в остатке, их и делим пополам. Готова скончаться в пятьдесят шесть лет? И поверь на слово: тебе сейчас кажется, что то возраст глубокой старости, а потом будешь каждый уходящий год и день оплакивать. Зато умрёшь с Елисеем в один день, как в сказке, даже минута в минуту, и терция в терцию.

– Это ясно, принцип равновесия в чём?

– Ты отдаёшь Елисею половину своей жизни, он тебе – половину своего бестелесного бессмертия. Ему ещё четыре века у Калинова моста куковать, вот двести тебе и скинет. Только... передача магических сил в закон равновесия уже не входит.

– Я стану очень слабым призраком? – тихо-тихо уточнила Василиса.

– Да. Ты станешь призраком беспомощным и глубоко несчастным. Который ничего не может, даже песчинку на речном берегу подвинуть. Которого никто не видит, кроме некромантов, вечно спешащих по своим делам. Тебе будет оставлена лишь способность мыслить и осознавать свою полнейшую беспомощность.