Свидание на Аламуте - Резун Игорь

Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124

– Умер, – лаконично и без особой грусти обронил араб.

– Умер?! – поразилась девушка. – Господи Боже… Отчего?

– Что-то с желудком. Иншалла!

Майя умолкла, но тут странный вопрос задала Кириаки. Она нагнала неспешно шествующую в сопровождении аль-Йакуби делегацию и, ухватив Махаба за рукав, спросила по-английски с каким-то злорадством:

– Скажите, Махаб, а они все тут ОБРЕЗАННЫЕ?

Но и этот провокационный вопрос не выбил Махаб аль-Талира из колеи. Он мило сверкнул черными глазами на француженку.

– Обрезание, моя дорогая Кири, не упомянуто в Коране, как ни странно! Оно рекомендовано, только рекомендовано в Предании, которое приписывает этот обряд обычаям времен Авраама и арабов доисламской эпохи. Среди всевозможных школ только шафиисты считают его обязательным. А суфии, к которым я принадлежу, да и большинство местных современных суннитов этим обрядом часто пренебрегают.

Майя слушала в оба уха. После ознакомления с Центром, в процессе которого сириец относился к арабу и его спутникам подчеркнуто почтительно, гостям предложили отдохнуть с дороги. Майя, которую слегка мутило от трехчасовой болтанки в лошадином седле и еще от разреженного горного воздуха, с удовольствием согласилась. По этому коридору, между Центром и общежитием, их препроводили в крохотные, но уютные гостевые комнатки. В каждой имелись маленькая джакузи (горячая вода, надо думать, тут не иссякала никогда!), отличная кровать с водяным матрасом и даже кальян. Не было только никаких средств связи – ни радио, ни телевизора, – кроме интеркома общей трансляции, встроенного в розовую стенку.

Оказавшись одна, девушка первым делом сбросила кроссовки, толстые носки – необходимая экипировка в путешествии – и прошлась босиком по ковру. Он тут был такой же пушистый и так же щекотал пятки. Потом она забралась в джакузи. Полежав в бурлящей воде около сорока минут, Майя поняла, что этого достаточно, так как ее неудержимо клонило в сон. Пришла дурацкая мысль: не одеваться, а побродить по этому номеру, среди сплошного ислама, голой. Совершенно голой – дерзко, нагло… Майя, никогда не стеснявшаяся своего тела, так и сделала. Более того, она подошла к небольшому окошку и, потянув за шнурок, открыла жалюзи.

Суровая природа Аламута смотрела на нее огрызками скал и ярко-голубым небом. Полюбовавшись пейзажем, Майя закрыла жалюзи. И тут с ней случилось необъяснимое: стоя посреди номера, она испытала такой приступ сонливости, что не смогла сделать и пяти шагов до кровати. Она просто опустилась на этот пышный, убаюкивающий ковер и провалилась в сон.

…Сон, который ей приснился, был более чем странен. Майя очутилась на лестнице – на той самой, нерезкие очертания которой она видела с канатной дороги. Да, кое-какие пролеты ее утонули в грудах расщепленного камня, под обвалами; некоторые были засыпаны снегом. Но Майя находилась на одной из верхних площадок, и перед ней стояла женщина – та самая женщина, силуэт которой она видела – да, видела – сверху!

Это действительно была женщина. Черное бесформенное одеяние скрывало очертания ее фигуры, а капюшон – голову и волосы. Ноги ее, очень худые, даже костлявые ступни с белыми, почему-то отблескивающими ногтями тонули в снегу. Впрочем, это девушку не удивило – она и сама любила бегать по снегу. Удивило лицо – тоже худое, но какое-то очень знакомое… Она видела его раньше! Совершенно европейское лицо с тонкими губами и серыми глазами. Женщина стояла неподвижно, а потом сказала ей, вполне небрежно:

– Здесь опасно. Тебя могут убить.

– А зачем ты здесь?! – дерзко осведомилась Майя, наблюдая, как за спиной ее собеседницы розовеет небо.

– Я должна УБИТЬ ЕГО, – прошелестела странная женщина, почти не размыкая губ.

– Но… и тебя… и ты можешь погибнуть!

– У меня есть щит.

Сказав так, она раздернула полы балахона. Не нагота женского тела, от разверстого, буро-малинового лона удивила Майю, а ее живот. Он был выпуклым, как яйцо, он явно налился тяжестью плода. Его будто бы покрывал матовый, толстый слой лака, и на нем виднелись белые полосы – то ли прожилки, то ли следы от клинков, едва поцарапавших это невероятно крепкое вместилище.

– Там – ЕГО ДИТЯ, – также неслышно проговорила она. – Они не смогут причинить ему вред.

– Но… зачем ты хочешь ЕГО убить? – спросила девушка, по всем законам условности сна не зная, что она имеет в виду, или зная, но тут же забывая об этом.

– Он несет угрозу.

Она пошевелилась. Костлявые ступни переступили на снегу, покрывавшем камни, и отпечатки ее ног налились пурпуром – снег под ними вытаял до конца.

– Кто ты? – выкрикнула Майя, стараясь перекричать звук нарастающего в ущелье ветра – ровного гудения.

Ей почему-то хотелось упасть на колени и целовать, целовать… ласкать этот выпяченный беременный живот, как великое сокровище.

– Мое имя – ЕГО имя. Оно ЗДЕСЬ.

С этими словами она сдернула с головы капюшон, и Майя увидела череп, выбритый до хрустальной гладкости, до синеватой белизны. А по нему багровым узором бежали иероглифы, какая-то вязь, напоминавшая узлы микросхемы; эти бороздки воспаленно горели на белой коже, и вот они уже налились огнем. Босые ступни женщины пришли в движение, и скоро девушка видела только профиль узкой голой пятки, поднимающейся все выше и выше по каменным ступеням…

Майя проснулась. Пережитое во сне чувство родило странную прострацию. К ней пришла мысль об Алексее, с которым она не переписывалась вот уже полторы недели. Махаб запретил сотрудникам инспекции какое-либо общение с друзьями и родственниками, мотивируя это заботой о безопасности.

Где он? Как он?! Но и эти мысли ушли. Майя обнаружила себя мирно спящей поверх неразобранной постели. В ванной мурлыкала вода из не до конца закрытого крана.

Девушка быстро побежала туда, приняла душ. Потом оделась – офисный светло-серый костюмчик и готовая бирка на лацкане с ее именем и фамилией, написанными крупными английскими буквами. На бейдже значилось: «РЕФЕРЕНТ». Хорошо, так тому и быть!

– Иншалла! – ухмыляясь, пробормотала Майя недавно выученное слово.

До времени, назначенного Махаб аль-Талиром, оставалось около сорока минут. Постукивая туфельками на низком каблуке по ступенькам, девушка покинула номер и, глядя на лестницу, ведущую вниз, подумала, что неплохо было бы выйти на улицу.

Так! Хорошо. К ее удивлению, пластиковая дверь с надписью «EXIT» [42] легко поддалась, и она очутилась на камнях Аламута.

Здесь не было холодно. Теплый ветер, дующий, наверно, из раскаленных пустынь, от Деште-Кевир, оглаживал лицо горячими ладонями. Все вокруг было красно-черным от песка и темных вулканических глыб. Ориентируясь на белый купол главного здания, Майя пошла вперед, осматриваясь.

Она прошла мимо белых стен яйцевидного Главного корпуса. Отсюда выходили оплетенные серебристой изоляцией, отражающей свет, трубы вентиляции и теплопровода: видно, инженером показалось слишком сложным прятать их в скальный грунт. Серебряные нити вели к домику РЛС, и на солнце блестели узлы задвижек. Перед одной из них, о чем-то задумавшись, стоял швед – один из прибывших в составе экспедиции. Могучий, с белым безбородым лицом. Он рассматривал задвижки, задрав голову; почуяв приближение девушки, он повернул голову.

– Хай! – пророкотал он. – Хау ду ю ду? Ол райт? [43]

Девушка машинально кивнула. Швед, не отпуская с лица улыбку, быстро спрятал что-то в карман – Майя успела заметить, что это был дорогой разводной ключик с фиксацией зажима! – и небрежно, вразвалку, пошел к жилому корпусу. При этом он, неимоверно фальшивя, насвистывал какой-то мотивчик середины восьмидесятых.

Она брела дальше. Воспоминания накатили на нее мощной океанской волной. Господи, как давно это было! Первая встреча с Алексеем, книжка об ассасинах, первые тайны… ее ночной страх! И подумать только, теперь она находится здесь – там, где зарождалась таинственная империя Хасана Гуссейна ас-Саббаха; там, куда он поднялся впервые кровавым путем, одной силой голых рук сбрасывая с лестницы стражей! С этого крохотного плато в мир спускалась опутывающая царства и королевства паутина…