Эту ситуацию можно изменить в очень красивый мир. Например, я преподавал в университете, но ни один студент никогда не чувствовал между мной и собой ни в каком смысле никакого разрыва поколений. Дело было не только в знаниях...
В первый же день, когда я вошел в свой класс, девушки сидели с одной стороны, а парни с другой, оставив между собой шесть рядов скамеек. Я сказал:
- Я не могу этого потерпеть. Что это за чепуха? Я что, должен разговаривать с этими скамейками? Просто смешайтесь и сядьте передо мной.
- Но, - сказали они, - каждый профессор говорит, что юноши и девушки должны сидеть отдельно.
- Это их проблема, не моя, - сказал я. - Мне не нравится, когда девушки сидят далеко от парней, а парни кидают записки - «я тебя люблю», - а девушки пишут ответы. Мне это не нравится. Просто сядьте рядом, и все, что вам хочется, говорите друг другу на ухо. Нет никаких проблем. Это время для любви, а вы тратите время впустую, бросая бумажки. Когда же вы будете любить?
Я заставил их смешаться. Они смотрели друг на друга с большим подозрением. Они сидели таким образом, чтобы никто никого не касался. Я сказал:
- Так не пойдет. Сидите расслабленно. Касаться парня или девушки - это не грех. Сегодня холодно, и вам будет теплее. Грейтесь!
Они сказали:
- Боже мой! Если узнает проректор, этого профессора выгонят!
Они любили меня все годы, пока я был в университете. И другие профессора спрашивали:
- В чем твой секрет? У тебя только десять студентов, но, по крайней мере, двести человек, не твои студенты, приходят на твои занятия. Они бросают свои классы и приходят тебя слушать. В чем твой секрет?
- Никакого секрета нет, - говорил я. - Я просто не допускаю никакого разрыва между ними и мной. Я всегда впереди их; они не могут быть впереди меня.
Я сказал им:
- Каждый, кто хочет выйти из класса, должен выйти; нет никакой необходимости меня спрашивать, потому что если вы хотите выйти, кто я такой, чтобы вам мешать или позволять? Просто выйди - только никому не мешай. Если хочешь войти посреди лекции, просто войди и где-нибудь тихо сядь. Не нужно спрашивать, потому что побеспокоит именно это. Ваши приходы и уходы совершенно меня не беспокоят.
Но никто не выходил и не входил. Класс был полон до моего прихода, и я им объяснил, что когда я вхожу, никто не должен вставать. Это было обычаем: студенты должны встать, чтобы показать уважение. Я сказал:
- Это абсолютно не нужно. Никакое упражнение по вставанию и приседанию не заставит вас меня уважать. Просто продолжайте сидеть.
Простая вещь, которая требовалась, состояла в том, что между ними и мной не должно было быть никакого разрыва. Я сказал им:
- Запомните, если меня нет, обождите пять минут и тихо разойдитесь. Это значит, что я не приду. И так будет часто, потому что я часто отлучаюсь из города, и мне это не разрешается. Университет не может меня так часто отпускать. Я прочитаю вам курс полностью, поэтому не волнуйтесь об этом. Просто обождите меня пять минут и тихо покиньте класс. А если вы не хотите приходить, я тоже обожду вас пять минут и уйду. Ни я вас не буду спрашивать, почему вы сегодня не захотели прийти, ни вы меня. Это соглашение.
И девять лет я постоянно путешествовал по стране, но предполагалось, что я преподаю в университете. Ни один студент не доложил, что я покидал город, не отпросившись из университета. Они защищали меня, потому что я защищал их. Я никогда не отмечал их посещаемость. Я просто каждый день отмечал, что они присутствуют, и в конце каждого месяца, когда ведомость отправлялась в ректорат, я просто писал, что присутствовали все и всегда.
И почти каждый действительно присутствовал, если только не случалось чего-то чрезвычайного - кто-то болел, с кем-то происходил несчастный случай, но это было другое дело. Между нами была такая гармония, что многие профессора завидовали, потому что пребывали в постоянном состоянии войны со студентами; студенты объявляли забастовки, боролись и голодали, происходили всевозможные вещи, но только не в моем классе. Потому, что если бы они мне сказали: «Мы хотим уйти на забастовку», я бы спросил: «На сколько дней? - чтобы я знал, насколько я могу уехать, потому что, пока вы на забастовке, я свободен».
Новое поколение, в самом деле, в очень трудном положении, оно не может приспособиться к старому. Оно знает гораздо больше старого поколения. Оно знает, что эти старики просто выжили из ума, но не знает, куда отсюда направиться. Что делать, чтобы найти себя? В прошлом ни у кого не было такой проблемы. Сын ювелира становился ювелиром; это было предопределено. Сын плотника становился плотником. С самого молодого возраста он начинал помогать отцу, приносить инструменты, оборудование и мало-помалу становился подмастерьем собственного отца. В конце концов, он занимал отцовское место. Не оставалось времени для разрыва.
И какого разрыва! Разрыв, по меньшей мере, в двадцать лет, в которые ты не знаешь, кто ты такой, куда ты направляешься, что ты делаешь, почему ты это делаешь - все эти вопросы... и люди пытаются бежать. И в каждом месте, которого они достигают, они находят, что это место не для них.
Это естественно. Ты ищешь своей тождественности. Ты ищешь группу людей, которые чувствуют так же, что и ты, чьи сердца бьются так же, что и твое. Тебе недостает руководителя, которого никогда не недоставало старому поколению. Их отцы и деды были руководителями. Они нашли их готовыми у себя дома. Не нужно было никуда идти.
Новое поколение не может принять их, потому что знает больше, чем знают они. Оно хочет кого-то, кто знает больше, - и не только знает больше, но и больше сам, - у которого больше существа.
Именно поэтому, глядя мне в глаза, ты чувствуешь, что тебя покидает лихорадочное желание бежать отовсюду.
Нам нужно больше и больше людей, которые могут придать это ощущение сотням молодых, - что они нашли руководство, друга, которому могут доверять, который может стать их надеждой.
И именно в этом мое представление о том, что мы откроем в разных странах. Сначала я должен создать модель мистической школы в одном месте. И мы будем открывать их во всем мире, чтобы молодые люди, у которых нет руководства, не оказывались в руках эксплуататоров, дураков, всевозможных мошенников... это можно прекратить. Эти мистические школы могут восполнить разрыв - разрыв между поколениями. Они могут создать в людях уважение к своим родителям, они могут создать в людях искусство воспитывать и своих детей, когда наступит время. Они могут дать вам опыт собственного существа.
