Вопросов, ночью, было больше, чем ответов. Разволновавшись, он затих. Смотрел внимательно на пламя, на младшего товарища, о чем-то размышлял.
Горный монастырь. Молодой росток
– Однажды, мы набрели на монастырь – среди пространств, безжизненных, и гор. Почти отвесная скала, была расписана искусным живописцем. Величественный храм, с цветными куполами, и с колокольней, золотистой, наверху. Пейзаж лугов, зелено травных, солнцем ярким дополнял его. У каждого, кто видел ту картину, тепло так становилось на душе, он будто в детство погружался снова: спокойный, радостный, счастливый. Как будто наш отец, Всевышний, в то время проникал в него. Мы долго вместе любовались, у тех величественных скал. Молчали все, никто не говорил ни слова, боясь нарушить хрупкую, Божественную связь, – так караванщик погружался, в свои далекие раздумья.
Он неожиданно прервался, и начал вглядываться в языки костра, стихии огненной открывался, и широко раскрыл глаза. Со стороны казалось, – они стали понимать друг друга. В лучах ночного пламени, лицо его менялось. Морщинки мелкие, что в уголках, давали зрелому мужчине, озорной и несерьезный вид. Пред Ведущим был не пожилой усталый караванщик, – но веселый, и жизнерадостный мальчишка. Те перемены подменили человека, преобразив его немолодое тело, в юную и озорную душу. И можно было удивляться, как в нем одновременно уживаются два совершенно разных человека? Натруженные руки лежали на коленях, большими пальцами прокручивая головной убор.
Огонь горел и продолжал общение. Он освещал сутулый и усталый силуэт. Снопами искр оживлял ночные краски. То угасал, то вспыхивал, и циклы повторял, – как смену дня и ночи. Он уносил воспоминания людей, в их прошлое, забытое давно. Огонь и человек, без слов, друг друга понимали.
В истории далекой земля прошла немало оборотов, и реки русла поменяли, воды в них много утекло. Так, исповедуясь перед собой, он не скрывал эмоций. Насколько можно душу обнажал, о чем-то сожалел, хранил обиду, раскаивался и за что-то извинялся.
Николай склонился к толстой обгоревшей ветке. Переложил ее поближе, вызвав яркое свеченье в темноте. Шел далеко не первый час общения. Друзья, их, на телегах спали, похрапывая каждый на свой лад.
– Да, кстати, как тот монастырь? – Николай спросил негромко.
– А, извини, забылся. Все думы про себя, да про жизнь свою, – караванщик голову склонил, затылок почесал. – В большой скале, в пещере, был самый настоящий монастырь. Неожиданно увидеть далеко от поселений. В условиях: не для нормальной жизни – ветра, собачий холод и туманы. Ни тебе пищи, ни растений, ни животных!
– А что снаружи и внутри там было?
– Снаружи – притвор с массивной деревянной дверью. Мы заглянули внутрь, подошли поближе к алтарю. Лишь после мы заметили, что в ските кто-то есть. То был монах, весь в черных длинных рясах, уже заканчивал свою молитву. Поговорив немного, он нас провел в опочивальню. Наутро мы проснулись, попрощались, и караван пошел вперед.
По-своему, по-простому, монах мог изъясняться на разных языках. Судьба его «носила» в жизни. Бывал на западе и на востоке. Много событий насмотрелся. Там тоже странники, как мы, и Божьи люди. «Кто по наитию скитался. Другие сами выбирали этот путь. Местами шли священными, грехи свои отмаливали. Не каждый, правда, завершал дорогу. Кто послабее – не выдерживал, бросал. Кого Господь досрочно призывал к ответу. А кто-то был достоин чести – все до конца пройти, домой назад вернуться. Другим он знание нес свое и опыт. Вот так и я в дороге прошагал немало, других учил, сам ошибался. Когда-то мой черед наступит, пойду и я держать ответ. Что Богу я тогда скажу? – Всю жизнь искал, всю жизнь скитался. В неведенье своем так и помру», – мне говорил монах. Еще он нам повествовал:
«Куда бы я ни шел – везде есть люди. Все по одной Земле идем, и небо одинаково для нас! Един Господь Всевышний – он есть в каждом человеке. Покуда верим мы в его заветы, молимся и любим».
Лицо у караванщика светилось ярким пламенем. Огонь блестел, – он то отбрасывал, то приближал ночную темноту. Караванщик, своим рассказом, увлеченный, как будто бы помолодел. Он словно сбросил в возрасте, переживая снова события давно ушедших дней. Монах был божий человек. Я легкий свет увидел, исходивший от него. Всю жизнь он истину искал, и много посвятил скитаниям, мысли его – моим созвучны! Еще он так мне говорил:
«Полжизни положил я на алтарь
В поисках истины и постижении счастья,
Невзгод имел не мало, горе испытал.
Иные души познавал, людей других ненастья.
В лесу разбойником ограблен был,
Меня до нитки обобрали самой.
В пылу борьбы чуть не погиб.
Лишь чудом спасся – Божьими стараньями!
Наутро я был заново в пути.
Пока скитался, много навыков освоил.
В чужой обители меня, как брата, приютили,
В труде и покаянии я другой урок усвоил.
Монахи накормили, переночевать пустили.
Господь помог и сгинуть мне не дал,
Но испытаньями лишь веру укрепил.
В пути сопровождал с заботой и охраной.
Свою дорогу должен до конца пройти,
От рока и судьбы своей не скроюсь.
Живой я до сих пор по Божьей милости,
Молюсь пред Его ликом в этом светлым храме!»
(Скитания монаха)
Караванщик отстранился от ночного разговора. Николай к костру нагнулся, чтоб поправить головешки. Он придвинул угли к центру и добавил дров.
– То, что рассказывал монах из скита, я познал однажды. Во мне живут все предки, – их так много, что с самых незапамятных времен! И каждый мне развития желает и продолжения рода. Теперь, вот, я иду своим путем.
Давно искали люди смысл. Они, как дети, познавали мир. Но истина обычно скрыта в человеке:
Ответы на вопросы лежат не далеко, – но в глубине души. Нужно понять себя и правильно задать вопросы.
Бог веру укрепляет, нашу, и закаляет дух! Дает по силам испытания. И тот, кто череду пройдет, исправит все ошибки – тот дальше двинется вперед. А тот, кто не поймет, не осознает – пойдет в очередное путешествие по кругу. Но с каждым кругом, жизнь станет бить его больней, уроки, c каждым разом, все сильней и тяжелей, – Николай смотрел на караванщика каким-то новым взглядом. – Обычный человек, входящий в эту жизнь, не волен выбирать ни времени, ни места. Родители приглядывают за ребенком в детстве – растят, воспитывают, учат. Силы Небес хранят и защищают душу. Под покровительством развитие идет у человека.
– Но неужели эти силы покровительствуют мне? – удивился караванщик.
– Все это так, однако, не совсем. Взрослея человек, свой обретает выбор. Теперь уже он не нуждается в опеке. Сам в состоянии защитить себя.
– Но как тогда с предназначеньем быть? – караванщик внимание своё переключил. – Всю жизнь ищу, – не знаю, прав я или нет. По моему уразумению, такие вещи ведь не каждому даны, – он с грустью посмотрел на Николая.
– Любому в этом воплощении дается шанс открыть свои дороги, найти свой уникальный путь, – Николай направил взор на небо. – И до поры до времени ищет человек. Метания, однако, и чужие идеалы, сбивают его с толку, втягивают в тяжкие грехи. Мы навлекаем гнев Господень на себя, – раскаиваемся, вымаливаем у него прощение. Бог милостив – он нас за все прощает – как не простит отец своё дитя? Вот так, лишь ошибаясь, постигаем этот смысл. Так, право выбора теперь за взрослым человеком.
