Селестинские пророчества - Редфилд Джеймс Redfield

– Я знаком с Манускриптом, – сказал профессор. – Я здесь для того, чтобы выяснить подлинность этого документа.

– Вы один?

– Я должен был встретиться здесь с профессором Добсоном. Но он пока не приехал. Непонятно, что могло его задержать. Профессор уверял, что, когда я приеду, он уже будет здесь.

– Вы знакомы с Добсоном?!

– Да. Именно он организовал освидетельствование Манускрипта.

– С ним все в порядке? Он приедет сюда? Коннор вопросительно посмотрел на меня:

– Он так планировал. Разве что-нибудь случилось?

Моя энергетическая заряженность упала. Я понял, что Коннор с Добсоном договорились о встрече до ареста последнего.

– Я познакомился с ним в самолете, когда летел в Перу, – объяснил я. – Его арестовали в Лиме. Я понятия не имею, что с ним случилось потом.

– Арестовали? Боже мой!

– Когда вы в последний раз говорили с ним?

– Несколько недель тому назад, но о времени нашей встречи в этой гостинице существовала твердая договоренность. Он сказал, что позвонит, если что-нибудь изменится.

– Вы не помните, почему он хотел встретиться с вами здесь, а не в Лиме?

– Профессор говорил, что поблизости есть какие-то развалины и что ему нужно побывать здесь еше для того, чтобы встретиться с одним ученым.

– А он не называл места, где должен был состояться разговор с этим ученым?

– Называл. Он говорил, что ему нужно в… э-э… Сан-Луис, мне кажется. А что?

– Да нет. Просто спросил.

Когда я произносил эти слова, одновременно случились две веши. Во-первых, я стал думать о Добсоне и представил, что мы снова встретились. Наша встреча произошла на дороге, вдоль которой росли гигантские деревья. Кроме того, бросив взгляд в окно, я, к своему изумлению, увидел, что по ступенькам веранды поднимается падре Санчес. У него был усталый вид, и он был весь в грязи. На стоянке в какой-то старой машине его дожидался другой священник.

– Кто это? – поинтересовался Коннор.

– Это падре Санчес! – воскликнул я, еле сдерживая радость.

Обернувшись, я поискал глазами Хулию, но за нашим столиком ее уже не было. Я поднялся, и как раз в это время в столовую вошел Санчес. Увидев меня, он резко остановился, и на лице у него выразилось полное изумление. Он подошел, и мы обнялись.

– Как вы, в порядке? – спросил падре.

– Да, нормально, – ответил я. – А что вы здесь делаете?

Несмотря на усталость, он слегка усмехнулся:

– Да вот, не знаю, куда еще податься. Сюда-то еле добрался. Сотни военных направляются в эту сторону.

– Что здесь нужно военным? – услышал я позади голос Коннора, который подошел к нам с Санчесом.

– Прошу прошения, – ответил Санчес, – но я не знаю, что у солдат на уме. Знаю лишь, что их очень много.

Я представил их друг другу и рассказал падре Санчесу о том положении, в котором оказался Коннор. Профессор, похоже, очень нервничал.

– Я должен уехать отсюда, – заявил он. – Но у меня нет водителя.

– Там, на улице, дожидается падре Пол, – сказал Санчес. – Он сейчас направляется в Лиму. Если хотите, можете ехать с ним.

– Конечно, хочу, – обрадовался Коннор.

– Постойте, а если они наткнутся на военных? – засомневался я.

– Не думаю, что они задержат падре Пола, – сказал Санчес. – Его не настолько хорошо знают.

В эту минуту в столовую вернулась Хулия и увидела Санчеса. Они нежно обнялись, и мне снова пришлось представлять Коннора. Пока я говорил, ученого, похоже, охватывал все больший страх, и лишь через несколько минут Санчес сказал ему, что падре Полу пора уезжать. Коннор ушел в номер за вещами и быстро вернулся. Попрощавшись с ним, я остался за столом, а Санчес с Хулией проводили профессора до машины. Мне нужно было подумать. Я понимал, что встреча с Коннором имеет какое-то значение, и то, что Санчес нашел нас именно здесь, тоже немаловажно, но мне никак было не осмыслить всего этого до конца.

Прошло немного времени, и в столовую вошла Хулия. Она села рядом.

– Я же говорила, что здесь должно произойти что-то важное, – сказала она. – Если бы мы не остановились здесь, то не встретили бы ни Санчеса, ни Коннора. Кстати, что вы узнали от него?

– Точно еше не могу сказать. А где падре Санчес?

– Он снял номер и лег отдохнуть. Он двое суток не спал.

Я отвернулся. Было понятно, что Санчес устал, но услышав, что к нему нельзя, я расстроился. Очень хотелось поговорить с ним и узнать, что произойдет с нами дальше и, особенно, что собираются делать военные. Я чувствовал себя не в своей тарелке и в глубине души хотел бежать вместе с Коннором.

Хулия почувствовала мое раздражение.

– Не надо переживать, – посоветовала она. – Успокойтесь и расскажите, что вы теперь думаете о Восьмом откровении.

Я посмотрел на нее, пытаясь сосредоточиться:

– Не знаю, с чего начать.

– О чем, по-вашему, говорится в Восьмом откровении?

Я стал вспоминать:

– О том, как относиться к другим людям – к детям и взрослым. О том, как давать определение ролевым установкам и преодолевать их, как сосредоточивать свое внимание на других таким образом, чтобы посылать им энергию.

– И?..

Я сосредоточился на ее лице и тут же понял, к чему она клонит:

– Если мы будем наблюдательны с собеседниками, то получим в результате ответы на свои самые насущные вопросы.

Хулия ослепительно улыбнулась.

– Ну как, уяснил я это откровение? – спросил я.

– Почти. – ответила она. – Но есть еще один момент. Вы узнали, как человек может поддержать другого. А теперь вам предстоит понять, что происходит с группой людей, когда все, кто в нее входит, знают, как происходит подобное общение.

Я вышел на веранду и опустился на один из стульев из гнутого металлического прута. Через несколько минут в дверях появилась Хулия и подсела ко мне. Мы неторопливо поужинали, изредка перекидываясь словами, а потом решили побыть еше немного на веранде и полюбоваться ночным небом. Прошло уже три часа с тех пор, как Санчес ушел к себе в номер, и во мне опять стало расти беспокойство. Когда священник неожиданно вышел из дома и присоединился к нам, я почувствовал облегчение.

– Вы что-нибудь слышали об Уиле? – спросил я.

Пока я задавал этот вопрос, падре подвинул стул так, чтобы сесть лицом к нам с Хулией. Я обратил внимание на то, как тщательно он установил стул на равное от каждого из нас расстояние.

– Да, – проговорил он наконец. – Слышад. Священник снова умолк и вроде бы о чем-то задумался, ПОЭТОМУ Я СПрОСИЛ:

– И что же вы слышали?

– Давайте, я расскажу все по порядку, – сказал он. – Отправляясь с падре Карлом обратно в миссию, мы думали застать там падре Себастьяна с военными. Мы ждали расследования. В миссии мы обнаружили, что Себастьян, оставив нам послание, неожиданно покинул ее вместе с военными за несколько часов до нашего прибытия.

Целый день мы провели в неведении, но вчера приехал падре Костус, с которым, как я понимаю, вы знакомы. Он сказал, что его направил ко мне Уил Джеймс. По всей видимости, Уил вспомнил название моей миссии, которое раньше называл в беседе с ним падре Карл, и интуиция подсказала ему, что нам понадобятся сведения падре Кос-туса. Падре решил примкнуть к сторонникам Манускрипта.

– А почему Себастьян так неожиданно покинул миссию? – спросил я.

– Кардинал собирается ускорить осуществление своих планов, – ответил Санчес. – Он узнал, что Костус решил раскрыть его намерение уничтожить Девятое откровение.

– Себастьян нашел последнее откровение?

– Еше нет, но кардинал на это рассчитывает. Он обнаружил еще один документ, в котором указано местонахождение Девятого откровения.

– И где предполагается его искать? – спросила Ху-лия.

– На Селестинских развалинах, – ответил Санчес.

– А где это? – не унимался я.

– Миль шестьдесят отсюда, – повернулась ко мне Ху-лия. – Там велись раскопки, причем этим занимались исключительно перуанские ученые, и все держалось в строжайшем секрете. При раскопках обнаружены остатки древних храмов: в нижнем слое – майя, а над ним – инков. По всей видимости, обе цивилизации считали, что этому месту присуще нечто особое.