Дневники св. Николая Японского. Том Ι - Святитель Японский (Касаткин) Николай (Иван) Дмитриевич

18 ноября 1879. Воскресенье

Опухоль железы значительно опала; но так как ухо было заложено и вообще чувствовалась простуда (в предупреждение которой вперед, я вчера, возвращаясь от Ф. Н. [Федора Николаевича], купил валенки и шерстяные кальсоны), то я положил целый день просидеть дома. В 9–м часу позвал Митрополит и вручил 500 р. на женскую школу; я захватил с собою рисунок плана Реутова; Митрополит рассказал много случаев, как купола и в России падали и давили людей; опять мои мысли значительно были поколеблены в пользу базилики; советовал Митрополит поговорить с его знакомым архитект. [архитектором] Щуруповым и велел спросить адрес в Секретарской. Вернувшись к себе, читал ноябрьскую кн. «Древней и Новой России». От обедни зашел гимназист Соколов с письмом от отца о физическом кабинете. Не успели мы с ним пообедать, как пришел Павел Алексеевич Черкасов, инспектор Академии Художеств, вследствие разговора с ним Ф. И. [Федора Ивановича] Иордана о том, что в Миссию требуется живописец. Черкасов пришел яснее узнать положение художника в Миссии и условия, на которых должен отправиться. Положение — образовать живописную школу, между тем заведывать заготовкой потребных иконостасов, для чего — под руководство его наняты будут из японских живописцев — копиисты. Условия — прогоны, подъемные — половина жалованья, жалование 2500 метал, [металлических] рублей, после 5 лет отпуск в Россию на 10 мес., причем прогоны и в виде награды полугодового оклада. — Когда Черкасов еще сидел, пришел товарищ по Семинарии К. С. Назаревский: он так постарел, что я едва признал его. Он остался после Черкасова и — немножко тягостно стало с ним: вспомнив товарищей и Семинарию, не о чем стало говорить с ним: между тем он рюмку за рюмкой пил очищенную, отказавшись прежде от портвейна. Вот от чего так постарел он! По уходе его, когда я грустный сидел один перед печкой, вспоминая Японию и сидение пред камельком (отправив предварительно Андрея с запиской к Бюцову, что по болезни не могу быть сегодня у него), пришел гр. Путятин, которого послали ко мне графини Мария Вас. [Васильевна] и Ол. Евфим. [Ольга Евфимовна] звать, пока выздоровею, к ним. Я отказался, сказав, что, вероятно, завтра буду уже совсем здоров. Графини прислали корзину с виноградом, мармеладом и зеленым чаем.

19 ноября 1879. Понедельник

Встал совершенно здоровый, кроме небольшой опухоли железы. Напившись японского чая, что еще больше ободрило, напомнив Японию, отправился в город, в монастырских санках. Дорогой опустил в ящик письмо к Т. И. [Тертию Ивановичу] Филиппову, что завтра в 8 часов вечера мы с Смирновым будем у него; заехал в переплетную за рапортами, но еще не сброшюровали; к Андр. Григ. [Андрею Григорьевичу] Ильинскому спросить о деле; он показал бумагу к Обер–прокурору от Министра Финансов — весьма определенную, что даются 26 тыс. метал, [металлическими] рублями вдобавок к 3695 р., показал и как он разграничил расходы на Миссию — гораздо лучше, чем у меня в записке было. Просил еще я его выдать находящиеся в Хозяйст. упр. 1500 р. жертвованных на Миссию, для отсылки их в Японию. Сказал, чтобы я завтра после 2–х часов заехал в Хозяйств, управление за ними.

Заехал к Ф. Н. [Федору Николаевичу] Быстрову, чтобы взять у него несколько рапортов, а также сказать об отсылке денег; не застал. К 11–ти часам поспел в Академию Художеств, чтобы сделать визит Конференц–Секретарю Академии, Д. С. Сов. [Действительному Статскому Советнику] Петру Федоровичу Исееву, к которому меня направила запиской добрейшая Варвара Александр. Иордан, рекомендовав ему наше миссийское дело, а меня известив, что он может помочь художеств, произведениями. К сожалению, не застал его дома, отправился к В. К. [Великому Князю] Владимиру Ал. [Александровичу], председателю Академии; оставил карточку. П. А. [Павла Алексеевича] Черкасова также не застал — ушел в классы. Иорданы приняли весьма любезно. Старик Ф. И. [Федор Иванович] не перестает хлопотать о художнике для Миссии; советовал на бумаге написать условия; Варв. Ал–на [Варвара Александровна]: «а вот я их сейчас запишу», и записала. У них встретил Мих. Петров. [Михаила Петровича] Муханова, который пригласил вечером в 9 часов на заседание «Общества взаимного вспомоществования русских художников», в д. [доме] Кнопа, на углу Моховой и Пантелеимонской, сказав, что там будет 15—16 художников, из которых, быть может, кто–нибудь и согласится ехать в Японию, по выслушании от меня условий. Во всяком случае я не иначе возьму, как по рекомендации Ф. И–ча, который, как ректор, знает художников. За завтраком Ф. И. преусердно угощал, советуя все есть, а не говорить; тут же между прочим услышал, что Мирского осудили на повешение.

Варвара Ал. до того добра, что, заметив, что у моей шубы оторвалась вешалка — велела пришить ее, заметив — видно, что некому позаботиться. (Сопоставление — повешение и вешалка! Да что делать! Оно и на деле такое стечение речей было. В жизни все так мешается — важное с пустяками!) Чрез посредство той же В. А. Иордан, сделанное по внушению ее доброго сердца, без всякой моей просьбы о том, в 2 часа я был во дворце Ник. Ник. [Николая Николаевича] у Гофмейстрины В. К. [Великой Княгини] Александр. Петровн.. — Веры Арсеньевны Бартеньевой. Приняла весьма ласково; предложила образ для Миссии; советовала побыть у них в Церкви, посмотреть, как хорошо она устроена, послушать певчих и служение прекрасного Протоиерея В. Н. Лебедева. В среду на Введение к обедне я обещался быть. Пришел адъютант кн. [князя] Лейхтенбергского с известием, что умер Ламберт, муж Елис. [Елисаветы] Егоровны. От Бартеневой заехал на Невском купить сборную книжку по совету Митрополита, что нужна книжка почище, чтобы и во Дворце показать можно было. Оставил до завтра прошнуровать.

Побыл в Новодевичьем монастыре, чтобы сказать, что иконы для нашей домовой Церкви, наконец, нужно решить писать на гладком золотом фоне, с бордюром насечкой; решили еще писать на цинке, без шпаклевки.

Матушка Аполлония больна — простудилась; в ее комнату пришла и матушка Евстолия, и угощали чаем. После слушал спевку; учит — регент из Импер. [Императорской] Капеллы; как спокойно он управляет, и как прекрасно поют!

Заехав домой, чтобы оставить монастырскую лошадь, к 6–ти вечера отправился к гр. Путятину; обещался завтра с Смирновым служить у них всенощную. — По пути к графу заезжал взять сброшюрованные рапорты. От графа побыл у Ф. Н. Быстрова, чтобы посоветоваться об отсылке денег. Здесь же получил письма от о. Анатолия и о. Владимира — об оклейке Церкви, классной и пр. [прочих] обоями, о начале постройки Яп. дома женской школы за 400 дол. [долларов]. Стало быть, место будет занято бараком.

В 9 часов, в Обществе Художников, объяснил о положении предположенного художника в Миссии и сказал несколько об Японии. Выслушали внимательно, кроме секретаря, должно быть, продолжавшего писать счеты, — и обещали через недели две дать ответ — найдется ли желающий.

20 ноября 1879. Вторник

Утром пришел Д. Д. [Дмитрий Дмитриевич] Смирнов, вызванный моею запискою, чтобы договориться с ним служить в 6 часов вечера всенощную у гр. Путятина, оттуда в 8 к Т. И. [Тертию Ивановичу] Филиппову. При нем принесли от Митрополита прочитать письма о. Анатолия и о. Владимира к нему. Очень милые письма. Письмо о. Владимира я дал г. Смирнову прочитать и другим, кому хочет; трактует письмо об Эдекой Семинарии. Пришел о. Севастьян — пригласить завтра в половине 8–го служить литургию вместе с Владыкой. В 10 часов отправился к архитектору, рекомендованному Владыкой Исидором, Мих. [Михаилу] Арефьевичу Щурунову. (Просил монастырскую лошадь, — отказали сегодня, — все в разгоне). На улице было около 20 градусов мороза. Страшно вспотел в шубе И. И. [Ивана Ивановича] Демкина, пока нашел Щурупова. Взобрался по указанной черной лестнице, прескверной, — а живет Щурупов очень хорошо, и принял — он и взрослые дети — мило. — Он предложил еще план храма круглого, как самый лучший в видах обеспечения против землетрясений. Завтра в 6 часов вечера обещался быть вместе со мною у Владыки, чтобы поговорить о храме. — От него заезжал взглянуть на греческую церковь внутри, — круглую, — но было заперто. В 12 ч. был у графини Александры Андреевны Толстой в Зимнем Дворце. Почти первый вопрос: «отчего нет книжки для сбора пожертвований? И мы поусердствуем, чем можем». Сидел два часа; были граф Перовский и его дочь, — сестра графини и еще какая–то дама; все расспрашивали и внимательно слушали об Японии и Миссии. Графиня — известная Ред–стокова почитательница,  [19] и потому я не воздержался, чтобы несколько горячо не напасть на протестантов. На здоровье! Дорога — не помощь, а истина Православия! Из Дворца отправился в Хозяйственное управление Св. Синода. Вл. Егор. [Владимир Егорович] Расторгуев, Ан. Гр. [Андрей Григорьевич] Ильинский, Остроумов и старик К. Илар. [Константин Иларионович] Платонов — казначей — приняли весьма любезно и тотчас же выдали 1500 р., пожертвованные на Миссию из Киево–Печерской Лавры и Почаевской Лавры и хранившиеся там до востребования; я взял их, чтобы вместе с 1000 руб. от граф. [графини] Ламберт, 925 руб, — на книги, привезенные еще в Японию М. А. [Марией Александровной] Черкасовою, 500 р. от Митрополита Исидора, с дополнением недостающего до 4–х тысяч из пожертвования о. Иосифа Сахарова, — всего 4 тысячи руб. отослать к о. Анатолию чрез о. Ф. [Федора] Быстрова, — каковые все суммы и сдал ему — прежде и сегодня; — а завтра или послезавтра он отошлет их в Японию. На пути к о. Федору купил в Синодальной лавке Служебник и Каноник, а в бумажной лавке взял прошнурованную книгу для пожертвований и купил календарь Гоппе. От Ф. [Федора] Николаевича отправился к гр. Е. Е. Ламберт, чтобы поклониться праху ее мужа. Читали — по русскому православному обычаю Псалтирь, и в комнате, где тело графа Иосифа, — все весьма, — он под кисеей, в генеральском мундире, кругом подсвечники — наши православные в трауре, и несколько родных. Доложили графине; она вышла; много плакала, рассказывая, какой он добрый человек был, как мирно скончался, без боли и страданий, хотя у него было сужение пищепроводного канала, так что он мог пить только молоко, — болезнь мочевого пузыря и печени; исповедался и приобщился у Патера, ибо был католик. Жаль было смотреть на рыдающую графиню, вспоминавшую, как мирно она прожила с ним 37 лет, и вспоминавшую при этом еще о рановременной смерти своих детей. В то же время она выражала радостную надежду, что муж ее спасен. Послали за причетником, я отслужил панихиду. После — графиня позвала к себе и вручила 300 руб. на Миссию и 25 руб. на телеграмму в Японию, в Миссию, с просьбою, чтобы и там помолились за него. Я обещал молитву Миссии о графе, как нашем благотворителе. Телеграмма будет послана завтра, а деньги приобщатся к 4000, отсылаемым теперь.