31 марта 1880. Понедельник
5–й недели Великого Поста
В семь часов утра Сережа в стихаре пришел, чтобы сопровождать в Церковь; в Церкви встретили иеромонахи и диаконы. Под руководством архидиакона Валериана, диакона Николая Михайловича и других обедню отслужил и без смущения, и в порядке. — После обедни с просфорой к Владыке Исидору; принял в рясе и звездах; по болезни не мог быть в Церкви. «Что, не смущался, служа?» (Ну этого–то за мной не водится) — «Не нужно торопиться, притом, нужно придавать выраженье словам: например, „Призри с небесе, Боже“, — иные говорят, точно по книге читают, ну, и не хорошо, а здесь молитва». — Благословил ехать в Москву для сбора пожертвований: «Служить и там можно научиться; там только скорей служат»; на Страстной там тоже можно остаться — самое время для сбора. Я поблагодарил Владыку за все и простился, чтобы ехать в Москву. Вернувшись к себе в комнату, нашел графа Евфимия Васильевича Путятина и Ольгу Евфимиевну, купца с 200 рублями пожертвования, живописца Фролова и целую фалангу поздравителей — нищих и прочих. Посуетился, пока разменял деньги и очистил дефиле [38] от поздравителей. Графа и купца угостил чаем. — Когда ушли гости, попросив лошадь у о. эконома, отправился в город благодарить членов Святейшего Синода. — Высокопреосвященный Макарий Московский весьма любезно велел в Москве взять три новых священнических облачения из заготовленных им куда–то, а когда вернусь в Петербург, дать еще здесь одно архиерейское, велел в Москве побольше служить и пожелал, чтобы Москва дала больше денег. — Высокопреосвященный Филофей Киевский крепко обнял и весьма приветливо обещал молиться: «Грех будет нам, если не будем молиться, — вот о вашем деле, о Преосвященном Несторе»… Оба Владыки позволили в Академиях искать сотрудников. — Побыл у Вятского Высокопреосвященного Аполлоса, старик болен был, но ласков, — у Ивана Васильевича Рождественского, — у него только что пред тем был Ковригин, и Иван Васильевич роптал на Высокопреосвященного Исидора, что он «что уже заберет себе в голову, то не выбьешь»; был у Василия Борисовича, старец тоже благодушно принял; у графини Ламберт; у графа Путятина, застал Ольгу Евфимовну, которая была рада; графа Евгения Евфимовича, который звал к себе на ночь меня. Хотел прийти на ночь ко мне, чтобы рассказать разные неприятности, я отказался, так как решительно нет времени, да и бесполезно для него, все равно ничего не переменить. С ним доехали до Инженерного замка, он отправился на почту, я — к Феодору Николаевичу, который со всем семейством взял благословение. — К А. Вл. [Александре Владимировне] Лукьянович, застал там и жениха А. [Александры] Николаевны, полковника Авинова; «Он помогает моей живописи тем, что не мешает»… К Преосвященному Рязанскому Палладию — «должок мой» — и отдал пятьдесят рублей, подписанные им на храм. — В Новодевичий — матушки встретили очень приветливо; только весьма жаль, что мать Аполлония больна, простудилась, просила руки возложить на нее и благословить… Певчие, собравшиеся в это время на спевку, пропели «исполла»… Поздравительная телеграмма от брата Василия.
1 апреля 1880. Вторник
5–й недели Великого Поста
Сегодня нужно было сделать визиты ко всем важным чиновникам по Духовному Ведомству. До выезда написал бумагу в Хозяйственное управление с просьбой, чтобы там собирались все суммы из разных мест в Миссию из Хозяйственного управления. Отправился сначала к Обер–прокурору, расписался, — к А. Гр. [Андрею Григорьевичу] Ильинскому — передал прошение, — к Чистовичу — дал свою карточку, а с меня взял японскую подпись на книжке своего сына — очень не любит говорить о своей «Психологии». — У Платонова, Вощинина, Остроумова, Ненарокомова — расписался, — у Расторгуева — жену видел. — К графу Путятину, — видел там и княгиню Орбелиани, которая хотела быть у меня, чтобы получить благословение. Простился с ними для поездки в Москву — проводили до низу. Графа Евгения и Марьи Евфимовны не было — уехали по делам в Новгородское имение. — К о. Иоанну Демкину — ему же привез и ненужные теперь, ибо тепло, — его меховую рясу и бобровую шапку, и драповую рясу; пообедали; он рассказывал о жене, как она теперь каждый день в припадке бывает, что воображает, что «у нее кровь выпускают». — Хорошо, что Иван Иванович привык благодушно нести свой крест. — Вернулся пораньше домой, чтобы, собравшись, сегодня же отправиться в Москву; но к курьерскому поезду опоздал по неведению; с пассажирским же о. Исайя отсоветовал ехать, ибо много времени в дороге теряется. Кстати же завтра — сделать и недоконченные нужные визиты. Вечером скучно было и хотелось курить, а между тем — бросил с воскресенья: более чем двадцатилетнюю привычку не легко бросить, и только с помощью Божией можно сделать это. Епископу же, конечно, курить ни в каком случае нельзя.
2 апреля 1880. Среда
5–й недели Великого Поста
Утром долго гулял по новому кладбищу — утро было чудно ясное. Кажется, хорошее действие некуренье — то, что, по–видимому, зрение становится лучше. — К Обер–прокурору — сегодня у него приемный день — ласково принял, упомянул, между прочим, про гимназиста Нефедьева, что он в Святейшем Синоде после наречения сказал ему (графу Толстому), что и он (Нефедьев) будет миссионером. — В Михайловский дворец — поблагодарить Великую Княгиню Екатерину Михайловну за Священные Сосуды, — застал ее за Преждеосвященной литургией и после, тут же, в Церкви, поблагодарил; она промолвила что–то сегодня, — я сказал, что уезжаю сегодня в Москву, — она сказала, что, когда вернусь, надеется увидеть. — В книжный магазин «Нового Времени», купил Минаева «Очерки Цейлона» для чтения дорогой в Москву. К Великой Княгине Анненковой — не застал, — тут же на Сергиевской встретился с о. Н. Ковригиным, — к о. Димитрию Яковлевичу Никитину; видел у него мою речь, напечатанную в «Церковно–Общественном Вестнике». Он и матушка обласкали и угостили закуской. Он показывал анонимное письмо по поводу его воскресных бесед; вообще, прекрасно ведет дело, и славный священник, с влиянием. К графине Орловой–Давыдовой — пожертвовала еще на храм 600 рублей, — 500 от себя, 100 — достала от знакомой; сказала, чтобы я потребовал от всех ее племянниц — от кого икон, ибо пишут хорошо, от маленьких — воздухов их шитья, что и сделал, когда они собрались. Старый граф Орлов и Петр Александрович Васильчиков также были. — Графиня Марья Владимировна сказала, что она нашла женщину для присмотра за детьми Ивана Ивановича и что она теперь ждет, чтобы с нею поговорили; по поводу сего я поехал к графине Ольге Евфимовне, потом к Феодору Николаевичу, которого, долго прождавши, привез к Ольге Евфимовне и, наконец, уехал к себе, чтобы собраться в Москву. У себя застал, между прочим, приглашенье Великой Княгини Екатерины Михайловны сегодня на обед к ней; теперь–то стало понятно для меня ее «сегодня»; но я не мог быть на обеде — отказался уже; и потому написал Саблеру и Соколову, чтобы они извинили меня пред Великой Княгиней. Первому написал еще, чтобы он исходатал вместо этого обеда другой, когда вернусь, о чем тотчас же тогда извещу его. — Более ценные вещи из моей квартиры переслал на храненье к о. Исайи, расплатился со Степаном, слугой, который порядочно надоел мне и глупостью, и ленью (в месяц ему по 10 рублей, с его пищей). К семи часам был на Николаевском вокзале; взял билет второго класса. — Дорогой — кондуктор: «Не вас ли спрашивает один господин, в первом классе, худой, бледный»; я отделывался незнайством; но господин, наконец, при одной остановке сам подошел ко мне: «Мне нужно видеться с Епископом Николаем, не доставите ли мне случай». — «С кем имею честь?» — «Владимир Соловьев», — а его карточку я сегодня же нашел у себя на столе; я очень обрадовался знакомству. Он едет в Москву на полугодовое поминание своего отца историка Соловьева, имеющее быть послезавтра, 4 апреля, и потом возвращается в Петербург, где в следующее воскресенье, 6 апреля, у него диспут на доктора философии, защита диссертации: «Критика отвлеченных начал». Ему о чем–то нужно поговорить со мною, что и условились сделать в Москве. Путь до Москвы был покойный и благополучный.
