Дух (СИ) - Котов Сергей

Мне стало любопытно, что там за слухи были, но граф промолчал, и я тоже не стал задавать вопросов.

— Ладно. Давайте уж выбираться отсюда, коли живы остались. Но ты, Колояр, запомни: будешь болтать лишнего — попадёшь к Чернобогу на тризну. Я не шучу.

— Да понял, я понял, не маленький… — ответил пацан.

Утром, сразу после завтрака, граф пригласил меня к себе в кабинет. Это было небольшое, по меркам аристократии, помещение под самой крышей. Отсюда, через верхушки деревьев, открывался отличный вид на Волгу. Окна были распахнуты настежь, дверь обещал быть жарким, но кондиционеры Ратимир не любил.

— Присаживайся, что ли, — сказал граф, указывая на одно из кресел, стоящих справа от рабочего стола, у журнального столика. — В ногах правды нет.

Я занял предложенное место. Ратимир сел рядом, вытянул ноги и продолжил:

— Надо бы о серьёзных вещах потолковать, — сказал он. — Пока ещё чего не приключилось, вроде вчерашнего.

— Согласен, — кивнул я.

— Ты скажи, дух твоего рода, Любомир, сейчас с снами? — спросил граф.

Я посмотрел на Любомира, который стоял возле окна и наслаждался видом.

— Ага, — кивнул я.

— Скажи ему, пусть тоже послушает. Да скажет, что и как. Он всё-таки больше про ваши семейные дела знает, как оно на самом деле.

Любомир посмотрел на нас, улыбнулся и кивнул.

— Послушаю, конечно, — сказал он. — Только вот насчёт семейных дел… отец не то, чтобы очень любил посвящать в текущие дела сыновей. Особенно младших. Поучать — любил, а вот говорить о чём-то действительно серьёзном — ну, так… только когда стало понятно, что род под угрозой, он возил старших с собой на предприятия.

— Но не тебя? — спросил я.

— Нет, — вздохнул Любомир. — Не меня. Но, если что-то очень нужно будет выяснить — я смогу на время отлучиться в Навь. Там поговорить со своими.

— Что он ответил? Что отец ему ничего не рассказывал? — спросил граф.

— Вроде того. Только, если будет очень надо, он всё равно выяснит, что и как.

— Это хорошо, — кивнул Ратимир. После чего посмотрел на меня, чуть нахмурившись. Помолчал, видимо, обдумывая свои слова. — Велимир, судя по твоему рассказу, ты узнал о том, что существует аристократия, совсем недавно. Так? И с тобой об этом говорил только родовой дух, который когда-то был совсем молодым парнем, младшим в роду… просто я пытаюсь понять, насколько хорошо ты уже понял, как этот мир устроен.

— Есть аристократия, о которой неизвестно простым людям, и которая на самом деле всем управляет, — ответил я. — Аристократы владеют родовой магией, потому что чтут предков.

— Да это понятно, — граф вздохнул. — Я про более прозаические вещи. Товарно-денежные отношения. Соперничество родов. Ты вроде упоминал, что знаешь про Уваровых. Что это ваши враги. А почему они враги, ты в курсе?

Я пожал плечами.

— Так и думал, — вздохнул Ратимир. — А откуда деньги в семейном клане берутся, ты понял?

— Любомир говорил про родовые имения, кажется, на Алтае… и в Леноблости, — я потёр лоб, вспоминая.

— Земельные наделы — это, скорее, дань традиции, — сказал граф. — Чтобы мы помнили, кто такие. Людей, которые платят налоги по прописке непосредственно своему феодалу относительно немного. Крупные города принадлежат самому Владетелю, и прописанные там имеют дело с государевой казной. Мелкие наделы обеспечивают базовое содержание благородным семьям, но и только. Так что статус, влияние и богатство семьи определяется предприятиями, которые им принадлежат. Об этих предприятиях, конечно же, все знают, что не удивительно: экономику целой страны не спрячешь. Некоторые из собственников — аристократов даже не скрывают своего владения, но на публике пользуются изменёнными именами и фамилиями. Но таких меньшинство. Основная масса поддерживает полное инкогнито. Пока что понятно?

— Вроде как, — кивнул я. — Только вот какое дело: заводы с фабриками в частной собственности у нас появились не так давно. Что же, при СССР аристократы обходились без собственности? Или как?

Ратимир рассмеялся.

— При СССР всё было куда проще и понятнее! — ответил он. — В той системе спрятать аристократию было даже легче, чем сейчас. Никакой гласности! Скрытые, якобы партийные привилегии. Жесткое, директивное распределение под контролем Владетеля, минимум инициативы и возможностей для конкуренции между семьями. И вот ведь какое дело: это привело к тому, что аристократия, что называется, расслабилась. Предприятиями начали реально управлять директора из черни, единственной целью которых было приблизится к уровню потребления элиты, но никак не само производство. Конечно, случались и исключения, но они только подтверждали общее правило. Итог — кардинальное снижение доходов.

Граф вздохнул, посмотрел задумчиво в окно. Я же пытался переварить сказанное, представляя себе, как какой-то партийный руководитель, днём бойко на заседании парткома рассуждающий о коммунистическом будущем, вечером, возвращаясь в свою усадьбу, оформленную как культурно-досуговый объект, устраивает тризну богам на родовом капище. Что удивительно, картинка, нарисованная моим воображением, вовсе не выглядела гротескной или невозможной. Напротив: она очень хорошо объясняла многие вещи, которые я раньше не понимал.

— В общем, предельный контроль и падение доходов вызвали недовольство ряда семей. Пошли слухи о возможном бунте и дворцовом перевороте, как в семнадцатом… — продолжал Ратимир. — И тогда Владетель принял худшее из возможных решений. Он попытался принять вассалитет императора Америки.

Он снова прервался, давая мне возможность усвоить информацию.

— И что, у него не получилось? — спросил я.

— Частично. Но процесс не был доведён до конца. Необходимые обряды не совершались. Но это привело ко второй за столетие смене правящей династии, — ответил Ратимир. — Уже после этого благородные семьи получили возможность более свободно распоряжаться жалованными компаниями и предприятиями. Началась борьба родов, которая продолжается и сейчас.

— В целом, — кивнул я. — Всё ясно. Теперь, так понимаю, перейдём к практике?

— Погоди пока, к практике переходить…. — вздохнул граф. — Теперь насчёт семей. Вы, Куракины, умудрились подмять под себя почти всё высокотехнологичное производство. То, что среди черни известно как «Гостех» — под вашим контролем. В некоторых стратегических предприятиях есть государева доля, но управление было полностью на вас. А вот Уваровы пошли другим путём. Они выслуживались, собирая под своё крыло всю нефтянку. «Роднефть» — это их детище.

Я едва удержался оттого, чтобы присвистнуть.

— Осознал масштабы, да? — прокомментировал мою реакцию граф. — Вот теперь и думай насчёт пророчества. Кто и как получил добро устроить всё это…

Ратимир почесал подбородок.

— Знаешь, — продолжал он. — В другое время я бы подумал, что это якобы пророчество специально появилось ко двору, когда других средств справиться с вами не осталось. Вы ведь поддавливать начинали. Нефтянка сильно от технологий зависит, и после начала мировой торговой войны они вынуждены были идти к вам на поклон. Кому такое понравится?

— Понятно…

— Сейчас, получается, ваши предприятия остались без головы. Насколько я могу судить, там запас прочности ещё большой, ваш батюшка потрудился на славу. Какое-то время структура сможет просуществовать под государевой опекой. Но, судя по тому, что вы рассказали про поиски документов в родовом поместье, кому-то очень не хочется ждать двадцать лет до того, как всё это богатство можно будет поделить.

— Теперь не получится, — улыбнулся Любомир, который всё так же стоял у окна.

— Что такое? — спросил граф, проследив направление моего взгляда. — Дух что-то сказал?

— Да, — кивнул я. — Что теперь у нас есть немного времени.

— Это верно, — вздохнул граф. — Но теперь смотри какое дело: всё, что я могу предложить тебе — это свою фамилию. Связей у меня крайне мало осталось… Однажды я совершил ошибку, и теперь всё, что мне остаётся — это поместье, немного смердов из окрестных городков вроде Кинеля, на чьи налоги я и живу. Сам понимаешь, масштабы так себе…