Ознакомительная версия. Доступно 106 страниц из 530
Кто ж будет в мире прав, коль слушать клеветы?
На языке легка и ласка и услуга;
Но в нужде лишь узнать прямого можно друга.
Не презирай совета ничьего,
Но прежде рассмотри его.
Орлам случается и ниже кур спускаться,
Но курам никогда до облак не подняться!
Погода к осени дождливей,
А люди к старости болтливей.
Услужливый дурак опаснее врага.
Вильгельм Карлович Кюхельбекер
(1797—1846 гг.)
поэт, писатель
Точное изложение мыслей есть… ряд правильных умозаключений, подчиненных одному высшему.
Иван Иванович Лажечников
В минуты истинной любви всех любишь.
Клеветники и низкие люди всегда худые сыны отечества.
Мудрый не покоряется безрассудной воле толпы, а сам дает ей направление.
Признательность народная скоро сообщается и любит выражаться в громких восклицаниях; одна ненависть скрытна и молчалива.
Михаил Юрьевич Лермонтов
(1814—1841 гг.)
поэт, писатель
Боюсь не смерти я. О нет!
Боюсь исчезнуть совершенно.
Была без радости любовь,
Разлука будет без печали.
В природе противоположные причины часто производят одинаковые действия: лошадь равно падает на ноги от застоя и от излишней езды.
Все это было бы смешно,
Когда бы не было так грустно.
Все ясно ревности – а доказательств нет!
Грусть – жестокий властелин.
Жизнь – вечность, смерть – лишь миг.
Жизнь побежденным не награда.
Из двух друзей один всегда раб другого, хотя часто ни один из них в этом себе не признается.
Легко народом править, если он
Одною общей страстью увлечен.
Многие спокойные реки начинаются шумными водопадами, а ни одна не скачет и не пенится до самого моря. Но это спокойствие часто признак великой, хотя скрытой силы: полнота и глубина чувств и мыслей не допускает бешеных порывов; душа, страдая и наслаждаясь, дает во всем себе строгий отчет и убеждается в том, что так должно; она знает, что без гроз постоянный зной солнца ее иссушит.
На мысли, дышащие силой, как жемчуг, нижутся слова.
Поверь мне – счастье только там,
Где любят нас, где верят нам.
Приятели – не всегда друзья.
Радости забываются, а печали – никогда.
Тот самый пустой человек, кто наполнен собою.
Уважение имеет границы, а любовь – никаких.
Удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми: все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какою была некогда и, верно, будет когда-нибудь опять.
…Хуже смерти ничего не случается – а смерти не минуешь.
Язык и золото – вот наш кинжал и яд.
Николай Семенович Лесков
Горе одного только рака красит.
…Едва ли в чем-нибудь другом человеческое легкомыслие чаще проглядывает в такой ужасающей мере, как в устройстве супружеских союзов.
И лучшая из змей все-таки змея.
Истинная любовь скромна и стыдлива.
Любовь не может быть без уважения.
Людям ложь вредна, а себе еще вреднее.
Не надо забывать старого правила: кто хочет, чтобы с ним уважительно обходились другие, тот прежде всего должен уважать себя сам.
Новые слова иностранного происхождения вводятся в русскую печати беспрестанно и часто совсем без надобности, и – что всего обиднее – эти вредные упражнения практикуются в тех самых органах, где всего горячее стоят за русскую национальность и ее особенности.
Снисхождение к злу очень тесно граничит с равнодушием к добру.
Труд – дело святое, всякому подобает.
Николай Иванович Лобачевский
(1792—1856 гг.)
ученый-математик
Для дружбы любое бремя легко. Вселенная вечна, встречи с друзьями кратки.
Жить – значит чувствовать, наслаждаться жизнью, чувствовать непрестанно новое, которое бы напоминало, что мы живем.
Ученый должен идти по непроторенным путям, несмотря на препятствия.
Александр Степанович Лубкин
(ок. 1771 – 1815 гг.)
просветитель, философ,
публицист
…Иное можем мы знать прямо, иное познавать, иному по необходимости должны верить, иное по такой же необходимости предполагать, об ином только правильно догадываться, а об ином напрасно и голову не ломать.
Философия от богословии откровенной различествует не содержанием, или матернею, которая в обеих есть почти та же, то есть чтоб показать человеку путь к достижению благополучия (выключая то, что в богословии более говорится о вечном, нежели о временном благополучии), но основанием удостоверения. Ибо откровение утверждается на слове Божием, людям проповеданном, а философия – на одном только человеческом разуме и опытности и на основывающихся на них умозаключениях. И потому чтоб философия соответствовать могла своему наименованию, то отнюдь не должны в философских рассуждениях помещаемы быть вместо резонов какие-либо убеждения, взятые со стороны уважения чьего-либо, а наипаче человеческого, но паче все в оных долженствует сколько возможно быть доказываемо доводами, из рассматривания естества вещей заимствуемыми.
Ознакомительная версия. Доступно 106 страниц из 530
