Петербург Достоевского. Исторический путеводитель - Лурье Лев Яковлевич

улица Марата, 9

Этот дом построен в 1870 году по проекту архитектора Е. П. Варгина, надстроен в 1878 году (архитектор В. И. Славянский) и в 1902 году (архитектор В. Ф. Розинский). Здесь жил Владимир Мещерский – писатель, царедворец, издатель.

Внук Николая Карамзина, князь Владимир Мещерский закончил в 1857 году в возрасте 18 лет аристократическое училище правоведения. Как и многие другие закрытые заведения для мальчиков, училище часто пристращало своих питомцев к однополой любви. Владимир Мещерский, как и его соученики Петр и Модест Чайковские и Алексей Апухтин, навсегда сохранили полученные в юности сексуальные пристрастия. Тогдашнее светское общество отличалось политической корректностью, и склонности Владимира Мещерского вовсе не мешали его удачной во всех отношениях карьере.

Ловкий делец, способный журналист, обходительный собеседник, он был принят при дворе, стал приятелем наследника престола цесаревича Николая Александровича, а после его смерти цесаревича Александра Александровича – будущего Александра III.

В 1873 году Федор Достоевский редактировал принадлежавший Мещерскому журнал «Гражданин» и часто с ним встречался. По средам в доме на Николаевской улице (ныне – Марата) у Владимира Петровича был открытый день: собирались политики, литераторы, – вообще народ сколько-нибудь интересный.

Хотя и Мещерский, и Достоевский были людьми консервативными и принадлежали к партии наследника престола, их многое разъединяло. И прежде всего даже не сексуальные пристрастия Мещерского (Достоевский был семьянином и верующим человеком), а угодливость Владимира Петровича. То, что для Достоевского являлось убеждением, для его издателя служило средством для укрепления карьеры и получения денежного довольствия из казны.

Александр II был недоволен журналом, особенное раздражение вызвала у него статья Владимира Мещерского «Точка», в которой князь предлагал «поставить точку реформам». Мещерскому ничего не оставалось как подать в отставку. Цесаревич перестал принимать его, страшась гнева отца. К тому же супруга наследника, будущая императрица Мария Федоровна, терпеть не могла князя, считая его грязным развратником.

Тем больше стал триумф Мещерского, когда Александр III сделался императором. Теперь на углу Николаевской и Стремянной улиц в редакции «Гражданина» делалась большая политика. Мещерский фактически занял пост советника императора: с его мнением считались придворные и министры, его протекция давала серьезные карьерные преимущества, а гнев стоил должностей самым влиятельным царедворцам. На приемы к князю приходили Сергей Витте (во многом обязанный Мещерскому карьерой, он был снят с должности министра финансов его же интригами), Дмитрий Толстой, Тертий Филиппов, Иван Вышнеградский и другие высшие должностные лица империи.

Вокруг него толпились молодые люди, мечтавшие о хорошей должности. Некоторые не прочь при этом были услужить князю и по части удовлетворения его сексуальных прихотей. В докладе о гомосексуальных притонах Петербурга начальник столичной сыскной полиции, знаменитый русский сыщик Иван Путилин писал о Мещерском: «употребляет молодых людей, актеров и юнкеров и за это им протежирует. В числе его любовников называют Аполлонского и Корвин-Круковского (актеры Александринского театра. – Л. Л.). Для определения достоинств задниц его жертв у него заведен биллиард». Доклад этот никак не отразился на положении Мещерского при дворе, а вот Путилин был вынужден подать в отставку.

Квартира Григория Данилевского

Невский проспект, 71

На доме висит мемориальная доска, установленная еще в 1911 году: «В этом доме жил 26 лет и скончался 6 декабря 1890 года писатель-романист Григорий Петрович Данилевский».

Писатель этот подзабыт, но, надо сказать, ничего драматичного в этом забвении нет. Довольно средний исторический романист – уровня графа Евгения Салиаса или Всеволода Соловьева. Доска – памятник литературной табели о рангах, знак изменения литературных оценок.

Сверстник Федора Достоевского и Льва Толстого, Данилевский происходил из малороссийского казачьего рода. Вслед за автором «Тараса Бульбы» и под сильным его влиянием дебютировал с романами из жизни запорожцев. С 1870 года он начал делать карьеру в Министерстве внутренних дел, а с 1881-го стал главным редактором «Правительственного вестника», имел чин тайного советника (выше – только канцлер). «При небольшом, но приличном своем росте он, вбегая куда-нибудь, как-то пыжился, как будто вырастая на глазах у вас, во всей красе выставляя украшавшую его звезду и надменно сощуривая глаза. Но не думайте, чтобы всегда и везде он корчил из себя сановника; попадая в общество настоящих сановников или родовитых людей с большим влиянием и значением, он, со свойственной ему эластичностью, как-то сразу становился чрезмерно скромным, мягким и даже угодливым. Он рад был всей душой быть полезным и всячески вызывался на услуги и действительно оказывал их, но всегда так, что это ничего ему не стоило: все делалось чужим горбом, чужими силами и даже на чужие средства…

В редакцию „Правительственного вестника“ Григорий Петрович являлся обыкновенно в третьем часу дня. Здесь он обычно доставал из ящика письменного стола сложенную четвертушками бумагу с отогнутыми полями и начинал пестрить ее своим мелким почерком, продолжая какой-либо свой роман или повесть… А контора с многочисленным штатом исполняла свои обязанности и, кроме того, давала сановитому романисту великолепных переписчиков. Пишущих машинок тогда еще не было, и все произведения Григория Петровича с малоразборчивых его оригиналов переписывались вручную в двух, трех экземплярах каждое. И два маленьких чиновника, занимавшихся этой работой, посвящали ей все служебное время да еще работали и на дому», – вспоминал литератор, подчиненный Данилевского, Евгений Опочинин. Так были написаны «Девятый вал», «Мирович», «Княжна Тараканова», «Сожженная Москва», «Черный год» и другие сочинения плодовитого беллетриста. Мемориальные доски – вообще штука любопытная: не отмечены, скажем, Даниил Хармс, Михаил Кузмин, Георгий Иванов, зато есть доски Алексею Чапыгину, Александру Прокофьеву, Леониду Соболеву, Николаю Тихонову, Григорию Данилевскому.

Гостиница «Пале-Рояль»

Пушкинская улица, 20

«Большой меблированный (sic!) дом „Пале-Рояль“. СПб, Пушкинская ул., д. 20. Близь Николаевского вокзала и Невского пр., 175 меблированных комнат от 1 р. до 10 р. в сутки (включая постельное белье). Месячно – уступка. Электрическое освещение бесплатно. Ванны. Телефон. Комиссионеры. Просят извозчикам не верить», – так гласила реклама.

«Пале-Рояль» изначально строился в 1875–1876 годах как дом для приезжих. Центральная лестница выходила на Пушкинскую, от нее на всех этажах расходились в обе стороны длинные коридоры с дверьми в номера – комнаты с альковами. Построил меблированный дом Александр Иванов, тогда молодой тридцатилетний выпускник Академии художеств. Позже архитектор «развернулся»: к 1917 году он спроектировал 45 зданий только в Петербурге (из них 3 – на Пушкинской улице), а кроме того, множество домов в Москве (в том числе гостиницы «Националь» и «Балчуг») и провинции.

Первоначально гостиница (тогда в ней было 99 номеров) так же, как и соседний дом (Пушкинская, 18) принадлежали Анне Петровне Рот, даме из почтенного ост-зейского рода, и называлась «Дом меблированных комнат А. П. Рот». Затем дом по Пушкинской, 18, не меняя своего назначения, отошел к баронессе Таубе (баронский герб до сих пор на фасаде). В 1880-1890-е годы гостиницей управляли совладельцы – баронесса, какой-то заезжий итальянский маркиз Сакрипанте (он же граф Витутти), его жена и некий А. А. Неклюдов.

Тогда-то гостиница и получила название «Пале-Рояль». Так называется знаменитый дворец, построенный рядом с Лувром для кардинала Ришелье архитектором Жаком Лемерсье. Известен он был каждому российскому гимназисту по «Трем мушкетерам», именно здесь собирались злейшие враги Д’Артаньяна и его друзей – гвардейцы кардинала. В 1642 году кардинал умер, а дворец отошел Бурбонам. Людовик-Солнце подарил его Орлеанам.