Трагедии - Еврипид

Немало там троянок молодых, —

Они сидели возле: кто направо,

Кто слева был, по-дружески, Атрид;

Кто пеплос мой на свет глядел и тканью

Эдонской^[293] любовался, а другие

Дивились на оружье, и мои

Два дротика фракийских по рукам

У них пошли. А матери малюток

Хвалили громко, на руках качали,

Одна другой передавали их,

Чтоб от отца подальше их убрать.

1160 И вдруг, средь самых ласковых речей —

Сверкает из-под платья меч — и гибнут

В мгновенье ока сыновья мои;

Другие в это время на меня

Со злобою: кто за ноги хватает,

Кто за руки... Я к детям... Но лицо

Чуть подниму, мне в волосы вцеплялись;

Чуть шевельну руками, целый рой

Навалится, и, горький, я без силы...

И наконец, последняя беда,

И самое ужасное их дело:

1170 Они мои злосчастные зрачки

Булавкою проткнули и из впадин

Их вырвали кровавым острием...

Потом по дому брызнули. Я прянул

И бросился на кровожадных псиц;

По всем углам за ними рыщу даром,

Охотнику подобен, — все мечу,

Ломаю все, что на пути.

Так вот что

Я вытерпел, Агамемнон, тебе

Желая угодить того убийством,

Кто был врагом тебе. Я не хочу

Излишних слов, Атрид; но все, что раньше

Кто молвил против женщин, ныне молвит

Иль будет молвить впредь — я все в одном

1180 Сосредоточу слове: нет ни в море,

Ни на земле такой напасти лютой;

Кто их познал, тот знает, что я прав.^[294]

Корифей Умерь свой пыл, и собственных обид

Не вымещай на всей породе нашей.

Меж женщин есть порочные; но мы,

Другие, на весах ведь тоже тянем.

Гекуба Агамемнон, не надо бы словам

Сильнее быть поступков. Если дело

Кто совершил благое, пусть и речь

Его звучит приятно; если ж дурно

1190 Он поступил — пусть зло сквозит и в речи,

И не рядится в праздничный наряд

Неправда. О, до тонкости дошли

В искусстве льстивом умники; но все же

И ум им изменяет, покидая

Искусников. Не ускользнет никто!

К тебе начало это, Агамемнон!

Теперь тому отвечу в свой черед...

Ты говорил, что иначе ахейцам

Еще войну вести пришлось бы... Мой

Убит-де сын Агамемнона ради...

Но, жалкий между жалких, разве варвар^[295]

1200 Когда-нибудь для грека будет друг?

Ведь это невозможно. Что же крылья

Расправило тебе? Иль, может быть,

О сватовстве мечтал ты, иль родню

Оберегал, иль что же, наконец?

Они должны, мол, были, вновь приплыв,

Фракийские попортить насажденья...

Но убедить кого же этим ты

Рассчитывал, скажи!

Когда бы правду

Ты высказать решился... Вот она:

Убили сына — золото и жадность!

Не то — ответствуй мне: пока блистал

Наш Илион, и город охраняла

Ограда стен старинных, и пока

1210 Был жив Приам, и Гектора победой

Еще копье венчалось, — что ж тогда,

Коль ты горел любовию к Атридам,

Не вспомнил ты, что враг их Полидор —

Питомец твой, и не убил ребенка

Или живым не отдал греку? О,

Ты ждал, и вот, когда под солнцем места

Нам больше нет, когда один лишь дым

От вражьего пожара возвещает,

Что город здесь стоял, — тогда убил

У очага ты гостя!..

Слушай дальше,

Чем низок ты: тебе бы надо было,

Раз в дружбе ты с ахейцами, отдать

Им золото — ведь сам же ты признался,

Что не твое оно, а Полидора.

1220 Друзья ж твои нуждались и давно уж

Отделены от родины... А ты

И до сих пор из рук не выпускаешь

Своих мешков, их думая в дому

Попридержать. Да, если б продолжал

Ты моего питать ребенка, долгу

Покорный своему, ты б сохранил

И славу добрую! Ведь в бедах дружба

Пытается... Кто счастию не друг?

Нужда тебя пристигни — в Полидоре

Нашел бы помощь верную всегда ты...

1230 А то теперь ни ты царю не друг,

Ни золото не в радость, ни потомство...

И весь ты тут!..

Тебе, Агамемнон,