Трагедии - Еврипид

Тиресий Со мною тоже, Кадм, — помолодел я

190 И в хоровод вакхический войду.

Кадм Но до горы не лучше ль нам доехать?

Тиресий А богу тем почет не уменьшим?

Кадм Ну, так идем: моим заботам вверься.

Тиресий Сам бог, о Кадм, нам путь наш облегчит.

Кадм А мы одни — на игрище из граждан?

Тиресий Увы! разумных больше не нашлось.

Кадм Что ж медлить далее, Тиресий, — руку!

Тиресий

(протягивая перед собой руку) Кадм, вот моя рука, сплети ее с своей.

Кадм Нет, презирать богов не мне — я смертен.

Тиресий 200 Да, перед богом нечего мудрить:

Предания отцов, как время, стары,

И где та речь, что опровергнет их,^[697]

Пусть в высях разума мудрец витает?

Пожалуй, скажут вот: «и как не стыдно?

Старик плясать собрался и плющом

Чело обвил!» А разве где-нибудь

Нам обозначил бог, что пляшет юный,

А не старик в честь Вакха. Нет, почет

От всех равно приятен богу Вакху:

Своих поклонников не делит Дионис.

Кадм

(обращаясь к слепому) 210 Тиресий, солнце для тебя не светит;

Тебе заранее, что вижу, все скажу.

(Заметив подходящего Пенфея.) Вот царь Пенфей, трон от меня приявший,

Сюда спешит. Как озабочен он!

Какие новости его смутили?

<ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ>

Те же и Пенфей входит слева. Это совсем молодой человек, с нежной растительностью на лице, огромного роста; на нем пурпурная накидка сверх пестрого хитона, на голове диадема, в руках скипетр; за ним свита, вооруженные слуги. Он, видимо, встревожен и сначала не замечает стариков.

Пенфей Едва успел вернуться я домой,

Дурные вести слышу отовсюду,

Нежданная постигла нас беда:

Дома, детей фиванки побросали;

В вакхическом безумии они

Скитаются в горах, поросших лесом,

220 И бога Диониса — что за бог,

Не знаю — почитают пляской.

Среди их роев полные вином

Стоят кратеры, а вакханки наши

Тайком, поодиночке, в чащу леса

Бегут с мужчиной ложе разделить.^[698]

По виду, точно бы менады на служенье,

Но Афродита им милей, чем Вакх.

Иных я уж поймал: связавши руки,

В тюрьме теперь их люди стерегут.

А тех, что нам покуда не попались,

На Кифероне всех переловлю:

Ино, Агаву, что от Эхиона

Меня родила, Актеона мать —

230 Я разумею Автоною — крепко,

В железо их велю я заковать,

Авось тогда пройдет их беснованье.

Да говорят, какой-то чародей

Пожаловал из Лидии к нам в Фивы...

Вся в золотистых кудрях голова

И ароматных, сам с лица румяный,

И чары Афродиты у него

В глазах: обманщик дни и ночи

С девицами проводит, — учит их

Он оргиям ликующего бога...

Ну, попадись он мне, — тогда стучать

240 О землю тирсом, встряхивать кудрями

Не долго будет — голову сниму.

Он смеет богом Вакха называть!

В бедре у Зевса будто был зашит он.

А между тем за выдуманный брак

Семелу мать и Диониса сына

Огнем небесным Зевс испепелил —

Все это знают, и неужто дерзкий,

Кто б ни был он, хулой не заслужил

Позорной петли.

(Оборачивается и видит стариков.) Ба! Что вижу! Новость!

Еще диковинка: Тиресий чудодей

250 И матери моей отец, как будто на смех

В небридах пестрых, с тирсами в руках

Служить собрались Вакху.

(Обращаясь к Кадму.) Дед, могу ли

Я старость чтить, теряющую смысл.

(Несколько времени выжидает, но Кадм стоит молча, тогда с нетерпеливым жестом.) Да сбросишь ли ты плющ? От тирса руку

Освободишь ли наконец, старик?