Тайны Евразии - Демин Валерий Никитич

В 1768 году в Париже вышло сочинение некоего аббата Шаппа д’Отероша из Королевской академии наук, то есть французского академика. Весь титульный лист занимало длиннющее – в духе времени – заглавие: «Путешествие в Сибирь по приказанию короля в 1761 году, содержащее в себе нравы, обычаи русских и теперешнее состояние этой державы; географическое описание и нивелировку дороги от Парижа до Тобольска; естественную историю оной дороги; астрономические наблюдения и опыт над естественным электричеством; украшенное географическими картами, планами, съемками местности, гравюрами, представляющими обычаи русских, их нравы, их одежды, божества калмыков и многие предметы естественной истории…»

Достопочтенному аббату явно не давали покоя лавры энциклопедистов, однако для приобщения к когорте славных требовалось нечто большее, чем одно желание. Одним словом, из-под пера вояжера в сутане вышло занудное сочинение (местами, впрочем, очень похожее на донесение лазутчика). Оно исполнено высокомерным презрением к России и ее народам, изобилует топорной отсебятиной, непростительными огрехами и традиционной для подобного рода иностранщины «развесистой клюквой» вроде того, что в банях русские секут друг друга розгами (так француз истолковал березовые веники). Тем не менее книга очередного «барона мюнхгаузена» была со вниманием прочитана императрицей Екатериной Великой и тщательнейшим образом прокомментирована ею по-французски. Свои заметки, занимающие 238 страниц убористого печатного текста, государыня озаглавила «Антидот», что в переводе «на язык родных осин» означает «Противоядие». Спустя сто лет сей текст был переведен на русский и напечатан в 4-й книге фундаментального собрания документов эпохи – «XVIII век», издававшегося известным историком и археографом Петром Ивановичем Бартеневым (1829–1912). Выводы императрицы достойны занесения в анналы российского патриотизма:

«Нет народа, о котором было бы выдумано столько лжи, нелепостей и клеветы, как о народе русском. Однако же, если бы взяли на себя труд рассматривать вежи добросовестно и беспристрастно и сравнивать их философским взглядом с тем, что мы видим в остальном человеческом роде, то увидели бы, что он стоит приблизительно в уровень с остальными народами Европы, и что лишь предубеждение и предрассудок могут ставить его на другую степень. Надеюсь доказать то, что я утверждаю. Все те, кто писал о России, были иностранцы, которые, по незнанию языка и страны, говорили скорее то, что им казалось, чем то, что они действительно видели. Немецкие писатели, например, исполненные предубежденности в пользу своей страны, искали в русских немцев; не находя их, сердились: все было дурно. Русским было непростительно быть русскими…»

Царица не оставила камня на камне от писаний французского лгуна. Но потрясает совсем другое. Державный пафос венценосной патриотки и пронзительные слова, достойные того, чтобы золотыми буквами быть высеченными в любом из залов Московского Кремля:

« Я имею честь быть русской, я этим горжусь, я буду защищать мою Родину и языком, и пером, и мечом – пока у меня хватит жизни…»

Ай да Екатерина! Ну какая же умница! Браво! Вот тебе и немка! Да только за одну эту фразу ей можно простить все, что угодно – и умопомрачительный блуд, и Емельяна Пугачева вкупе с Радищевым и Новиковым. Приходилось ли кому-либо слышать нечто подобное от облаченных реальной властью российских политиков за последние 10–20—30—40–50 лет? Трудно припомнить? Невозможно! Вот потому-то ни один из них никогда не заслужит эпитет Великого. А вот бывшая принцесса София Фредерика Августа Ангальт-Цербстская заслужила – и не только по словам, но и по делам. ( Примечание: В оригинале императрица писала о себе в мужском роде; сие означает, что она намеревалась опубликовать свое «Противоядие» под мужским псевдонимом.)

В последовавшие за Екатерининским веком времена иностранцы продолжали открывать для себя Сибирь. Среди вояжеров из разных стран были и подлинные друзья России, оставившие самые теплые воспоминания о путешествии по холодному краю. К таковым можно отнести великого Александра Гумбольдта (1767–1859), проследовавшего в 1829 году через Урал и Сибирь в Центральную Азию и Китай, а также знаменитейшего Альфреда Брема (1829–1884), добравшегося по Оби в 1876 году аж до Карского моря и полуострова Ямал. Правда, и тут не обошлось без курьезов. Из опубликованного (в том числе и в переводе на русский) дневника путешествия «Аристотеля XIX века» – так прозвали современники энциклопедически образованного Алексанра Гумбольдта – видно, что самое большое впечатление на Урале и в Сибири на него произвели… тараканы (!); он посчитал их даже домашними животными – так много оказалось в избах вездесущих насекомых, такими они казались огромными и так равнодушно относились к ним хозяева (можно подумать, что в родной Германии и других странах – а Гумбольдт объехал полмира – он никогда тараканов не встречал)…

Иностранцы оставили память о себе и в освоении Российской Арктики. Достаточно упомянуть первое сквозное плавание по Северному морскому пути шведа Адольфа Эрика Норденшельда в 1879 году или арктические плавания норвежца Фритьофа Нансена. Но главными первопроходцами и первооткрывателями на необъятных российских просторах всегда – с самого начала и до конца – оставались русские люди.

10. геополитический компонент: от Русской Сибири – к Русской Америке

Дальнейшее покорение и заселение бескрайних сибирских просторов после похода Ермака происходило все возрастающими темпами и порой напоминало неудержимое весеннее половодье. Стрельцы, купцы, казаки, промышленники, простой люд, воеводы, священники с полным основанием считали, что пришли в новые края как в дом родной – раз и навсегда. Спустя каких-нибудь пять лет после гибели Ермака английский посол Джайлс Флетчер писал об управлении Уралом и Сибирью, как о прочном и хорошо продуманном деле:

«Что касается до Печоры, Перми и той части Сибири, которая теперь принадлежит Царю, то их удерживают тем же простым способом, каким они были покорены, то есть более грозою меча, нежели самым оружием. Во-первых: Царь поселил в этих странах столько же Русских, сколько там туземцев, и содержит в них, сверх того, гарнизоны, хотя и незначительные по числу солдат, но достаточные для удержания туземцев в повиновении. Во-вторых: здешние начальники и судьи все Русские и сменяются Царем очень часто, именно, каждый год по два и по три раза, несмотря на то, что здесь нечего слишком опасаться какого-либо нововведения. В-третьих: он разделяет их на многия мелкия управления, подобно трости, переломленной на несколько мелких частей, так что, будучи разделены, они не имеют никакой силы, которой, впрочем, не имели и тогда, когда составляли одно целое. В-четвертых: Царь заботится, чтобы тамошние жители не имели ни оружия, ни денег, и для того налагает на них подати и обирает их, как только ему заблагорассудится, не оставляя им никаких средств сбросить с себя, или облегчить, это иго».

Русские восприняли Сибирь как свою настоящую родину. Уже в середине XVII века мятежный и непримиримый протопоп Аввакум, сосланный в Забайкалье за неприятие Никоновской церковной реформы, с восторгом писал о Сибири-матушке:

«Горы высокия, дебри непроходимыя, утес каменной, яко стена стоит, и поглядеть – заломя голову! В горах тех обретаются змеи великие; в них же витают гуси и утицы – перие красное, вороны черные, а галки серые; в тех же горах орлы, и соколы, и кречаты, и курята индейские, и бабы, и лебеди, и иные дикие – многое множество птицы разные. На тех же горах гуляют звери многие дикие: козы, и олени, изубри, и лоси, и кабаны, волки, бараны дикие – во очию нашу, а взять нельзя!»

Русские первопроходцы-пассионарии, начав однажды движение на Восток, уже не могли остановиться, пока не достигли Тихого океана. Но и он не стал препятствием или последним рубежом. Впереди их ждало и манило западное побережье Америки, и оно вскоре – от Аляски и Алеутских островов до самой Калифорнии – почти на полтора века также стало русским. Может, в самом деле само солнце, каждый раз встававшее на Востоке, точно магнит железо, притягивало русских землепроходцев и мореплавателей? А что – с точки зрения гелиобиологии, гелиофизиологии и гелиопсихологии ничего сверхъестественного в подобном предположении нет. Солнце активизирует поведение не только отдельных особей и индивидов, но и целых сообществ. И мать-земля там, где нужно и когда это становилось необходимым, подпитывала избранников судьбы, как подпитывала некогда своего сына – титана Антея. Сибирская же земля сподвигла на вселенское продвижение вперед целый народ.