Посмотрите-ка на Хынбу! Пустившись в пляс, он напевает:
Ольсиго чоыльсиго чотха!
Чихваджа чоыльсиго!
Слушайте, добрые люди!
Вздумал я тыквы отведать,
Вдруг привалило мне счастье!
Много богатых на свете,
Много добра у богатых,
Но среди них не найдется
Равного мне богача!
— Хорошо бы открыть аптеку в нашей хижине, — сказала супруга Хынбу.
— Если мы сейчас откроем аптеку, кто будет об этом знать? — возразил ей Хынбу. — Когда еще придут к нам покупать лекарства! А для меня теперь нет лучшего снадобья, чем рисовая каша!
— Это-то так. Может быть, вон в той тыкве каша? Давайте распилим еще одну!
И супруги принялись за следующую тыкву.
Плавно ходит пила.
Ну, наддай! Сама пошла!
В трех провинциях на юге
Бедняками слыли мы.
Вдруг богатство привалило,
Стали слыть за богачей.
Как же нам не веселиться,
Как не радоваться нам?
— Не подсчитать ли, что стоят все эти лекарства? — предложила Хынбу его супруга.
— А ты разве умеешь считать?
— На пальцах только, это правда... Но отчего же не попробовать?
И она принялась считать вслух:
Д е в я т ь ю д е в я т ь — в о с е м ь д е с я т
«О д и н анахорет по имени И Гуанлао
Гостил у Чи Чжун-цзы» [200].
В о с е м ь ю д е в я т ь — с е м ь д е с я т
«Д в а друга, Ли Бо и Цуй Цзунчжи [201],
Любовались луной на реке Цайшицзян».
С е м ь ю д е в я т ь — ш е с т ь д е с я т
«Т р и мудреца бессмертных развлекались,
Летая в небесах на журавлях».
Ш е с т ь ю д е в я ть — п я т ь д е с я т
«Ч е т ы р е седовласых старца
Играли в шашки на горе Шаншань».
П я т ь ю д е в я т ь — с о р о к
«П я т ь раз шестьдесят ударов плетью
Нанес Пинвану У Цзысюй [202]».
Ч е т ы р е ж д ы д е в я т ь — т р и д ц а т ь
«Ш е с т ь детей с женою вместе
Лу Сюфу [203]столкнул в пучину
И погиб, врагу не сдавшись».
Т р и ж д ы д е в я т ь — д в а д ц а т ь
«С е м ь посольств возглавил кряду
Ци Луцзю [204] — советник хитрый
В век «Сражающихся царств».
Д в а ж д ы д е в я т ь — д е с я т ь и
«В о с е м ь боевых порядков — это план расположенья
Войск героя Чжугэ Ляна».
О д и н о ж д ы д е в я т ь
«Д е в я т ь диаграмм в «Великом плане»
Знаки Хуанхэ, а также
Письмена Лохэ содержат».
— Что-то около сорока тысяч пятисот лянов выходит!
— Ого! — смеется Хынбу и принимается считать по-простецки, то и дело сбиваясь и начиная вновь.
Мерно ходит взад и вперед пила.
Крак! — тыква с треском разделилась на две половинки, и из нее посыпалась всевозможная утварь.
Чего тут только не было! Платяные сундуки, украшенные ракушками, шкафчики с изображением драконов и фениксов, рисовые лари из древесины японского маслоплодника, резные шкафы с тремя отделениями и замочками, точеные вешалки, деревянные полочки для гребней с изображением пары драконов, метелки из перьев фазана с ручкой в форме драконовой головы, бронзовые подсвечники, оловянная посуда и даже комнатные горшки и плевательницы, сверкающие словно Утренняя звезда...
Горою громоздились на сундуке, соперничая в украшениях, парчовые одеяла с узорами в виде облаков и атласные тюфяки, покрывала и подушки с вышитыми на них мандаринскими утками, круглые подушки, расшитые шелковыми кедровыми орешками.
Пленяя взор, стояли вперемежку письменный столик драконового дерева, шкатулка с прибором для разведения туши: каменная тушечница в форме дракона и сосуд для воды, изображавший черепаху, черепаховый столик, янтарный стаканчик для кистей...
Тут же возвышалась груда книг: «Тысячесловие», «Разряды и сочетания», «Начальные наставления отрокам» [205], «Краткая история», «Зерцало всеобщее» [206]... Были там также «Беседы и суждения» [207], «Мэн-цзы», «Книга песен», «Книга исторических преданий», «Великое учение» и «Учение о Середине и Постоянстве».
Подле книг — очки из настоящего стекла в черепаховой оправе, палисандровое трюмо. Из кораллового стаканчика выглядывали палочки туши различных марок — «лучшая», «танская» — и мягкие кисти для письма из меха ласки.
Следом посыпалась бумага всех сортов и названий: великолепная «экзаменационная бумага», «белая особая», «лощеная», бумага для писем, свитки белой писчей бумаги и серая оберточная бумага из коры тутового дерева, а также дождевые накидки на шляпы, плащи из промасленной бумаги и листы такой же бумаги, которыми укрывают пищу на столе...
Едва кончилась бумага, как заструился водопад всевозможных тканей. Вот тонкий холст из Кильчжу и Мёнчхона, вот замечательный холст из Хверёна и Чонсона, танское полотно, холст «весенний», ткань из Юкчина, киповый холст, полотно в четыре шэна, полотно из Чынсана...
За холстом показались хлопчатобумажные ткани: добротная ткань из Канджина и Хэнама, великолепная ткань с полей Кояна, которая шла на платье придворным чиновникам, полотняные ткани из Ыйсона, Ансона и Ядари, плотные и тонкие прочные ткани, сотканные мастерами Имчхона и Хансана из волокон китайской конопли.
Хлопчатобумажные ткани сменились шелком самых различных расцветок. Узорами небесного персикового дерева, плоды которого вкушает Сиванму в своем дворце у Яшмового пруда, сияли ослепительные шелка под названиями «солнечный блеск» и «лунный блеск». Сверкал белизною целомудренный шелк «сонджодан» с видами заснеженных пустынных пиков. Вот шелк «тэдан» с изображением Конфуция, взошедшего на Тайшань, откуда великому философу вся Поднебесная показалась маленькой. Вот шелк «дремлющий дракон» с изображением двух несравненных мужей древности в Наньянской хижине.
Один за другим появлялись куски шелка «янтхэмун» с крупными узорами в виде колец, напоминающих поля круглой шляпы, и штуки всеми любимой шелковой ткани «сугапса», шелк «ынчжонса» — «серебряные полосы» и шелк «поксудан», усеянный иероглифами «пок» — «богатство», «су» — «долголетие». Был там и дешевый шелк «кунпхо» — утеха тех, кто, как говорится, ест девять раз в три декады.
На одной ткани — узоры в виде следов конских копыт, по полю другой разбросаны следы птичьих лапок.
Клубами громоздился воздушный шелк «унмундан» с узорами в виде белых облаков, безбрежным океаном расстилался шелк «чогэдан» с рисунком в виде двустворчатой раковины.
Затем явились изделия мастеров Хэджу и хлопчатобумажная ткань из Монгольских степей, отливающий блеском шелк «мобондан» и плотный киперный шелк «мочходан», ворсистый шелк для одеял и легкие прозрачные ткани «ёнчхо» и «кванса». Далее последовали летняя узорчатая ткань «кильсанса», травчатый шелк «сэнсу», шелковые ткани из Китая и Японии, добротная ткань «капчин» и узорчатые шелка «сэнчхо» и «чхунса».
