Нескромные сокровища - Дидро Дени

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58

– Не совсем.

– Однако я не знаю больше никого, кто бы мог участвовать в моих похождениях. Было ли это до моего замужества или после него? Отвечайте же, наглец!

– Ах, сударыня, довольно браниться; прошу вас, не доводите лучшего вашего друга до плохих поступков.

– Говорите, говорите, милейший, я не ценю вашего расположения и не боюсь вашей нескромности. Разъясните, в чем дело, я разрешаю вам это; я вам это приказываю.

– К чему вы принуждаете меня, Исмена? – отозвалось сокровище с глубоким вздохом.

– Воздать должное добродетели.

– Хорошо же, добродетельная Исмена, не припоминаете ли вы молодого Османа, санджака Зегриса, вашего учителя танцев Алазиэля, учителя музыки Альмура?

– Какой ужас! – вскричала Исмена. – Моя мать была слишком бдительна для того, чтобы я могла позволить себе такие проказы. И мой муж, если бы он был здесь, заверил бы вас, что он нашел меня такой, какой желал найти.

– Ну да, – отвечало сокровище, – благодаря секрету Альсины, вашей близкой подруги.

– Это нелепость, такая смешная и такая грубая, – сказала Исмена, – что ее незачем даже опровергать. Я не знаю, – продолжала она, – сокровище какой из этих дам обнаруживает такую осведомленность в моих делах. Но оно рассказало такие вещи, о которых мое не знает ничего.

– Сударыня, – сказала Сефиза, – уверяю вас, что мое сокровище ограничилось тем, что слушало.

Другие женщины повторили то же самое, и все принялись за игру, так и не дознавшись, кто был собеседником Исмены в разговоре, который я только что передал.

Глава двенадцатая

Пятая проба кольца.

Картежницы

Большая часть партнерш Манимонбанды играла с остервенением, и не нужно было иметь проницательности Мангогула, чтобы это заметить. Страсть игроков труднее всего скрыть. Она обнаруживается и при выигрыше, и при проигрыше резкими симптомами.

«Откуда у них это неистовство? – спрашивал он себя. – Решаются они проводить целые ночи за столом, увлекаясь фараоном и трепеща в ожидании туза или семерки? Это безумие портит их здоровье и красоту, если она у них есть. Не говоря уже о распутстве, на которое, я уверен, оно их толкает».

– У меня сильное желание, – тихо шепнул он Мирзозе, – выкинуть сейчас одну шутку.

– Что же это за шутка, которую вы задумали? – спросила фаворитка.

– Направить перстень на самую яростную из картежниц, допросить ее сокровище и при помощи этого органа дать добрый совет безмозглым мужьям, которые позволяют своим женам рисковать честью и состоянием за карточным столом или за игрой в кости.

– Мне очень нравится эта мысль, – сказала Мирзоза, – но знайте, государь, что Манимонбанда поклялась своими пагодами, что у нее не будет больше собраний, если она еще раз будет терпеть бесстыдство энгастримиток.

– Как вы сказали, услада моего сердца? – прервал ее султан.

– Я привела, – ответила фаворитка, – название, какое стыдливая Манимонбанда дает всем, чьи сокровища умеют говорить.

– Это придумал глупец брамин, который хвастается тем, что знает греческий язык и не знает конгского языка, – сказал султан. – Тем не менее нравится ли это или нет Манимонбанде и ее капеллану, я хотел бы допросить сокровище Маниллы, и было бы уместно составить на этот раз протокол допроса в назидание ближним.

– Государь, если вы меня послушаетесь, – сказала Мирзоза, – вы избавите от неприятностей старшую султаншу, – это вам легко сделать без того, чтобы пострадало ваше или мое любопытство. Почему не перенестись вам к Манилле?

– Я отправляюсь туда, раз вы этого хотите, – сказал Мангогул.

– Но в котором часу? – спросила фаворитка.

– В полночь, – ответил султан.

– В полночь она играет, – заметила фаворитка.

– Тогда я подожду до двух часов, – сказал Мангогул.

– Государь, – возразила Мирзоза, – вы не подумали о том, что сказали. Это самое прекрасное время для игры. Поверьте, ваше высочество, вы застанете Маниллу только что уснувшей между семью и восемью часами утра.

Мангогул последовал совету Мирзозы и посетил Маниллу в семь часов. Прислужница собиралась уложить ее в постель. Он увидел, судя по ее печальному лицу, что она проигралась; она ходила взад и вперед, останавливалась, подымала глаза к небу, топала ногой, прижимала кулаки к глазам и что-то бормотала сквозь зубы, чего султан не мог расслышать. Прислужницы, которые ее раздевали, с трепетом следили за ее движениями. Наконец, они ее уложили, но это не обошлось без грубостей и даже худших вещей с ее стороны.

И вот Манилла в постели; вместо вечерней молитвы она произнесла несколько проклятий тузу, который вышел семь раз, отчего она и проиграла.

Она только что сомкнула глаза, когда Мангогул направил на нее кольцо. В ту же минуту ее сокровище горестно воскликнуло:

– Вот так раз! У меня девяносто и ни одной взятки.

Султан улыбнулся, увидя, что в Манилле все дышит картежной игрой, даже ее сокровище.

– Нет, – продолжало оно, – я никогда не буду играть против Абидула; он вечно плутует. Не говорите мне о Даресе: с ним рискуешь всегда сделать несчастный ход. Измаил – сносный игрок, но его не так легко залучить. Мазулиму не было цены, пока он не попался в руки Криссы. Я не знаю более капризного игрока, чем Зульмис. Рика менее капризен, но бедный мальчик проигрался в пух и прах. С Лазули ничего не поделаешь. Самая прекрасная женщина в Банзе не заставит его играть по большой. Неважный игрок и Молли. В самом деле, игрокам есть от чего прийти в отчаяние, и скоро не будешь знать, с кем составить партию.

После этой иеремиады сокровище перешло к тем особым случаям, свидетелем которых оно было, и начало изливаться относительно стойкости его хозяйки и средств, какими она пользовалась в трудных обстоятельствах.

– Не будь меня, – сказало оно, – Манилла уже двадцать раз была бы разорена. Все богатства султана не могли бы покрыть долгов, какие уплатило я. Однажды, играя в брелан, она проиграла финансисту и аббату больше десяти тысяч дукатов. Ей оставалось только прибегнуть к своим драгоценностям. Но они совсем недавно были выкуплены ее мужем из заклада, и было рискованно пускать их в ход. Тем не менее она взялась за карты, и ей выпала такая соблазнительная игра, какие посылает судьба, когда хочет вас погубить. От нее ждали ответа. Манилла посмотрела на свои карты, опустила руку в кошелек, откуда – она это хорошо знала – ничего нельзя было вынуть, снова обратилась к игре и стала в нее всматриваться, не зная, на что решиться.

«Ставит ли сударыня, наконец?» – спросил ее финансист.

«Да, ставлю… ставлю, – пролепетала она, – мое сокровище».

«В какую сумму?» – спросил Тюркарес.

«В сто дукатов», – сказала Манилла.

Аббат не стал играть, – сокровище показалось ему слишком дорогим. Тюркарес согласился на ставку; Манилла проиграла и уплатила.

Тюркареса соблазнило тщеславное желание обладать титулованным сокровищем; он предложил моей хозяйке снабжать ее деньгами для игры, при условии, чтобы я служило его удовольствиям. Дело было тут же улажено. Но так как Манилла играла по большой, а средства финансиста не были неисчерпаемы, мы скоро увидели дно его сундуков.

Моя хозяйка затеяла у себя блистательный вечер с игрой в фараон; вся ее компания была приглашена, предполагались ставки не ниже дуката. Мы рассчитывали на кошелек Тюркареса, но утром знаменательного дня этот плут написал нам, что у него не осталось ни гроша, и поверг нас в полное замешательство: нужно было как-нибудь выпутаться, и нельзя было терять ни минуты. Мы снизошли до старого главы браминов, и за весьма дорогую плату оказали несколько любезностей, которых он домогался целый век. Этот сеанс стоил ему двухгодового дохода от его бенефиций.

Однако Тюркарес вернулся через несколько дней; он был в отчаянии, говорил он, что сударыня поймала его врасплох, все же он рассчитывал на ее доброту.

«Но вы ошиблись в расчете, – отвечала Манилла, – я никак не могу вас принять. Когда вы были в состоянии давать взаймы, свет знал, почему я вас терпела. Теперь же, когда вы никуда не годны, вы нанесли бы ущерб моей чести».

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58