Древнееврейские мифы - Вогман Михаил Викторович

Северное, Самарийское (Израиль), и Южное, Иерусалимское (Иудея), царства продолжат свое существование раздельно. В каждом из них будут свои периоды большего и меньшего идолопоклонства, иногда коррелирующие с большим или меньшим военным успехом. Так, девтерономисты замалчивают величие царства Омри и его наследников в IX в., сводя его описание к критике культа Ба’аля, но не могут отрицать слабости Самарийского царства после свержения Омридов и упразднения ба’ализма; зависимость новой династии от северного соседа, Арама, историографы трактуют как последствия все того же «греха Йоровама». За свои ошибки племена Северного царства попадут в ассирийский плен, из которого никогда не вернутся, а на их место будут поселены другие народы.

Тем не менее историографы не могут отрицать и порочности культовых практик в дорогой и близкой им Йеѓуде. Традиционное существование локальных жертвенников и святилищ — «высот» (bāmôṯ) — они также рассматривают задним числом как уклонение от почитания Бога исключительно в Иерусалиме. Впрочем, и в самом Иерусалиме почитались различные идолы, символизировавшие сыновние божественные силы. Реформы Хизки-Яѓу и Йоши-Яѓу, о которых мы говорили выше, служат лишь временным проблеском в общей деградации, которую монотеистические историографы приписывают истории разделенных царств. Своего апогея эта деградация достигает, по их представлениям, в царствование Менашше (Манассии), сына Хизки-Яѓу, чья лояльность к ассирийской империи действительно проявлялась и в ассиризирующей религиозной политике.

Особняком стоит в девтерономистской истории царь Йоши-Яѓу, который «ходил во всем путем Давида, отца своего» (4 Цар. 22:2). Согласно рассказу, во времена этого царя (около 622 г. до х. э. по библейской хронологии) при восстановлении Храма был обнаружен «свиток Учения» (Торы). Именно слова этого свитка, который исследователи отождествляют с ядром книги Второзакония, сподвигают царя на радикальную религиозную реформу. Из этой истории мы видим, что нормативные тексты Пятикнижия, запрещавшие альтернативное иерусалимскому почитание Бога, в действительности еще не были в ходу как минимум до конца VII в. до х. э. Свиток Учения требует уничтожить все «высоты» и всех идолов, а также всенародно отпраздновать праздник Песах. Йоши-Яѓу созывает весь народ, возобновляет договор с Богом и исполняет все повеления свитка Учения.

И все же принятых мер оказывается недостаточно: «Господь не отложил великой ярости Своего гнева» (4 Цар. 23:26), вызванного нечестивым правлением Менашше. Единственное, чего Йоши-Яѓу добивается своими реформами, — это временной отсрочки божественной кары, так что лично он «не увидит всего того бедствия», которое Бог «наведет на это место» (4 Цар. 22:20). Многие ученые предполагают, что историографический цикл, начинавшийся с Давида и заканчивавшийся Йоши-Яѓу, был замышлен и начат в его царствование, а сам Йоши-Яѓу должен был быть изображен в нем как новый идеальный монарх, прекративший многовековой процесс деградации и «измены» договору с Богом. Тем не менее смерть Йоши-Яѓу в бою с египтянами и воспоследовавшее в течение трех десятилетий вавилонское разорение подорвали изначальный замысел цикла, который завершается наступлением Вавилонского плена. Вина же за эту несбывшуюся утопию была возложена на предыдущего царя — Менашше.

Возможно, завершением девтерономистского историографического цикла должна была стать книга Йирме-Яѓу — пророческая книга, содержащая в том числе свидетельство о разрушении Храма вавилонянами. В ней, помимо обещания скорого разрушения, звучит и предвестие спасения:

Таким образом, пророки и вдохновленные ими историографы систематизировали всю доступную им историю, уложив ее в ложе единого причинно-следственного нарратива об отношениях Бога и избранного им народа. Многое в этом повествовании сегодня оспаривается историками, включая изначальное единство севера и юга, политические и военные успехи Давида, величие царства Шломо и другое. Однако именно в таком виде история оказалась познана библейскими писателями, что стало парадигмой для всего дальнейшего мировосприятия. Книга Хроник (2 Пар. 36:21) доводит этот мифо-исторический цикл до логического завершения. С ее точки зрения, 70 лет Плена соответствуют семидесяти пропущенным «субботним годам» (семилетиям), в которые, согласно Пятикнижию, земля должна отдыхать: за 490 лет древнеизраильской государственности, когда этот закон не выполнялся, их накопилось как раз 70. По исполнении 70 лет от первого этапа изгнания — и даже меньше, если считать от 587 года, когда было изгнано наибольшее число населения, — вавилонская империя была захвачена персидско-мидийским царством Кира (Кореша); Кир, согласно книге Хроник, признал власть Господа и приказал изгнанникам вернуться домой и восстановить Храм.

С точки зрения читателя, жившего после возвращения из Вавилонского плена, все, о чем говорили пророки, сбылось: налицо оказалось и изгнание, и, что самое поразительное, спасение из него. Это послужило мощным толчком для укрепления единобожия в послепленной общине. Тем не менее наступившая за возвращением реальность не была похожа на обещанное пророками полное избавление от греха и завершение истории в ее чудовищности. Евреи продолжали жить под властью Персидской империи, а затем империи Александра Македонского и эллинистических царств, без собственной государственности и отнюдь не в идеальном обществе. А в итоге и восстановленный Второй Храм был разрушен римлянами в 70 г. х. э.

В связи с этим надежды на всеобщее благополучие, обещанное пророками, снова и снова переносились в будущее. Так, в книге пророка Даниэля речь идет уже о семижды семидесяти годах (Дан. 9:24), которые должны, по-видимому, подвести читателя к середине II в. до х. э., когда эта книга была завершена. В книге Даниэля божественный замысел истории аллегорически изображается в виде четырех чудовищ-империй, которые поочередно будут править миром, пока не наступит заранее отмеренное время всеобщего исправления. Однако и независимое иудейское царство Хасмонеев, возникшее в этот период, отнюдь не было похоже на общество всеобщего благоденствия. Если последним из четырех чудовищ в книге мыслился эллинистический мир, в дальнейшем еврейском историческом мифотворчестве появилось и еще одно чудовище — Рим. С точки зрения еврейской традиции, римское изгнание — пребывание евреев в рассеянии и без Храма — продолжается и по сей день.

Итак, мы видим, что, хотя пророки «открывают» историю как направленный и экзистенциально-нагруженный поток времени, они воспринимают ее как череду циклов, в итоге складывающуюся в единый космический сюжет отношений Бога и человечества, реализующийся в исторических событиях. Человечество делится на «все народы», которые мыслятся как сестры Израиля, и собственно Израиль, с которым Бог заключил «брачный» договор. Хотя, по-видимому, первоначально Израилем называлось именно Северное, Самарийское царство, после его падения иерусалимские авторы перенесли эту историческую мифологию на Иудейское царство (Йеѓуду). Одной из особенностей этого способа мышления истории является представление о ее неминуемом конце, Дне Господнем, с которым мы уже сталкивались выше.

День Господень — иногда он называется просто «тот день» (например, Ам. 8:9, 13; Ис. 2:11, Соф. 1:15), а также «день гнева Господня» (Плач 2:22; Соф. 1:18; 2:3); «день ярости Господа» (Иез. 7:19) — еще один из центральных сюжетов пророческой проповеди. Пророк Цефания (Софония) описывает его как «день гнева, день скорби и беды, день опустошения и разорения, день темноты и мрака» (Соф. 1:15). Это момент явного и активного вмешательства Творца в историю, часто понимаемый как вселенский суд и обновление мироздания.